«И что? Он подал на нее в суд за клевету?»
«Ты не поверишь — это фото даже на гей — сайте оказалось. И там его случайно откопали какие — то воротилы фотобиза. И фотосессию предложили! И жалели потом, что он натуралом оказался. Так что первые в списке снимки были результатом как раз вот этой, скандальной».
«Да у него вагон терпения!»
«Меня больше интересуют его возможности, из — за которых на него так крепко оскорбилась дамочка».
«Какие?» — я писала это с улыбкой, прекрасно осознавая, что Наташка напала на след добычи. Когда она принимала стойку, ничто не могло удержать ее от поиска информации.
«Какие — какие…максимальные!» — тут же нашлась она, и я расхохоталась, отодвигаясь от клавиатуры, чтобы ненароком не ввести кучу несвязного текста.
«Мне следовало догадаться. Но все равно он мажор».
«Да ну тебя! Приличный мужик на работу пришел — а ты сразу его заклеймила! Первой ведь обалдеешь, когда его вживую увидишь».
«Кстати, когда сей светлый миг ожидается?»
«Я достала его расписание на ближайшие две недели — с районами он заканчивает через три дня. И как я тебе и говорила — айтишников оставят на сладкое, так что мы предстанем пред его светлые очи только после выходных».
«Отлично, значит, еще можно предаваться разврату на рабочем месте и спокойно существовать до этого часа Х».
«Да ну тебя! Опять робота включила, Лей…пойду я лучше домой. Надеюсь, ты проспишься, как следует, и прекратишь свои рационализаторские бредни».
«Слушаю и повинуюсь», — улыбнулась я, наблюдая, как гаснет активное окно с Наташкой.
От нечего делать решила снова просмотреть галерею Преображенского. Шестнадцатое фото все еще не было закрыто. Товарищ оказался обладателем рельефной спины — по крайней мере, в запечатленной позе это можно было рассмотреть без труда. Красивая, ничего не скажешь. Сонное выражение, по крайней мере, по сравнению с остальными фото, делало его моложе своего возраста, хотя естественный оттенок глаз и так справлялся без труда. Волосы не короткие, ровно такие, чтобы была заметна присущая им волна. Одна прядка упала на лоб, и я испытала естественное желание смахнуть ее к остальным. Ощутив это, поняла, что новый начальник отдела кадров мне нравится на физическом уровне. Только вот…впечатление портила, как раз, заказная фотосессия. Не было ни одного снимка, на котором я смогла бы заставить себя этому индивиду поверить. Слишком осторожным казался блеск голубых глаз. Слишком отдавала холодностью улыбка. Словно я смотрела на макет будущего здания, прекрасно понимая, что никогда не увижу, как оно будет выглядеть изнутри. Да, красиво, но, в общем и целом, бесполезно. Поэтому, оторвавшись от созерцания нового коллеги, я закрыла присланную Наташкой папку.
Вечер прошел спокойно. Спать я ложилась с легким сердцем.
ГЛАВА ВТОРАЯ. О том, что все хорошее имеет свойство заканчиваться
Кабинет Олега Евгеньевича представлял собой огороженное от остального офиса угловое помещение с тонкими стенами, так что если начальнику случалось повышать голос, а бывало это достаточно часто, поскольку шеф был человеком эмоциональным, нам была прекрасно известна любая причина агрессии. Ну и настроения в коллективе, соответственно, были понятны начальнику, особенно если он, как и всегда, оставлял дверь приоткрытой. Оттого — то затишье, начавшееся в четверг утром, непривычно настораживало. Босс с кем — то приглушенно общался по телефону, прикрыв дверь, и даже на мгновение не допускал повышенного тона. Вызывал к себе парней и неизменно сохранял один и тот же стиль разговора.
— Что — то его сильно беспокоит, — поделилась соображениями Наташка, когда вернулась с поручением.
— Что бы это все значило, — откинулась я на стуле, благо, офисный вариант с гибкой спинкой позволял это без труда.
Момент, когда шеф поднялся со своего места и подошел к выходу, я не пропустила. Думала, решит освежиться. Вот потому — то и удивила его просьба перед самым обедом.
— Лей, зайди на минутку, — коротко бросил он, и я тут же подскочила с места. Неужели кто — то засек мою самоволку во вторник?
Решив узнать подробности по мере возможности, направилась к кабинету.
— Дверь плотно закрой, — последовало указание, стоило мне только переступить порог. Я безропотно подчинилась: приказные нотки в голосе Олежки свидетельствовали о серьезности беседы.
Ожидая первого шага, я устроилась на посетительском стуле и приготовилась слушать. Однако шеф не торопился озвучивать причину вызова. Это могло означать только одно: с Евгеньичем происходит что — то серьезное. Он стоял, развернувшись к окну и сцепив руки за спиной. Наконец медленно обернулся и задумчиво спросил:
— У тебя еще жива бабушка под Ильинском? Как там ваш пгт именуется, название у него забавное такое было еще.
— Будоражинск, — улыбнулась я. — Да, баб Зоя до сих пор там.
Шеф чему — то кивнул и затем бросил не в бровь, а в глаз:
— Пиши заявление на перенос отпуска по семейным. С понедельника. У курирующего я все улажу. Две недели. И даже не думай спорить.
Отпуск? Незапланированный? Что за черт?!
— А вопросы принимаются? — приподняла я бровь.
— Если по теме и конструктивные — да, — дал позволение мужчина.
— В связи с чем это вас вдруг осенило? — не упустила случая я.
— Ты устала, — озвучил самый банальный вариант Олежка.
— А если серьезно? — я склонила голову, не поверив ни единому слову.
— Не нравится мне происходящая нездоровая фигня, Лейка, — покачал головой шеф. — Вот я и хочу, чтобы ты на время из — под удара ушла.
— Что? — нахмурилась я. — Вы о чем?
— Меня напрягают темные дела в организации. Ты знала, что новый кадровик как личность начал свое существование только пять лет назад? — подбросили мне пищу для размышлений.
— Преображенский? — на всякий случай уточнила я, прекрасно понимая, что наши задушевные разговоры с Лариской во вторник Олег прекрасно слышал. — Который сейчас рейды по области совершает?
— Он сегодня написал служебную о профнепригодности Залучной, — поделился новостями босс. Ох, ты ж! Олюшку, наверное, удар хватил: двадцать лет безотрывного труда, а тут какой — то тридцатилетний сосунок всю карьеру одним махом перечеркнул. — Об этом пока никто не знает, но Ольга Витальевна вчера звонила мне и плакалась. А у них в городе не так — то просто работу найти, когда у тебя возраст почти пенсионный. Несколько увольнений по области — тоже дело рук Преображенского. Те, с кем я разговаривал, повторяли, как один: робот. Этот человек общался с ними, словно был запрограммирован. Или ему свыше указали на тех, кого стоит вежливо подвинуть. Чудовищно исполнительный кадр оказался. Знаешь, что меня больше всего смутило? — Евгеньич от окна отошел и сел напротив, протягивая чистый лист бумаги и ручку. — А ты пиши, Лейка, пиши, я для твоего же блага стараюсь — не стоит тебе сейчас светиться. Так вот — все наши уволенные во вторник угадай, что почувствовали?
