— Я и не терплю, — отрезала Мелиса. — У нас с Фабианом особые отношения, которые в настоящий момент меня полностью устраивают.
— Ах, устраивают… — прозвучало с разочарованием.
— Я не планирую быть на побегушках до седых волос. — Она начала заводиться. — Я знаю, что мне нужно и сколько это стоит. Жизнь в Валесии недешевая, а король щедр.
На правильном лице Джи Лина мелькнуло презрение.
— Как обычно, дело в деньгах, — заключил он. — Все всегда сводится к цене.
— И к проклятию. — Лиса чувствовала, что выходит из себя, но этот провинциальный чурбан-праведник сам нарывался на откровенность. — Благодаря Фабиану я исследую магию шесс и ее единственное активное проявление в современном мире — «проклятие Миллс».
Князь нахмурился, скривил губы в неодобрительной ухмылке.
— То есть подопечная для вас — подопытный кролик? — спросил отстраненно.
— Упаси Великий! — искренне возмутилась Мелиса. — Айрис — мой амулет. Кролик — это вы, господин Ри. Более того, вы — особенный кролик. Мне тут одну идейку подкинули…
— Насчет любви, что сильнее магии? — глумливо осведомился Джи Лин. — Моему секретарю Шоннику эта мысль тоже греет душу. Он, святая простота, почему-то уверен: влюбиться в девушку, которую видишь впервые в жизни и которая сохнет по мертвому возлюбленному, очень легко.
— А вы в чувства не верите… Печально. Будет сложнее, чем я предполагала.
— Я не верю в чувства по заказу, — серьезно ответил князь. — Даже не пытайтесь мной манипулировать — из этого ничего не выйдет.
Лиса недоверчиво уставилась на него. Спокойный, даже рассудительный тон стал для нее неожиданностью.
— То есть саму возможность любви вы не исключаете, господин Ри?
— Как не исключаю и то, что на короля в любой момент может упасть метеорит и мы с госпожой Миллс расстанемся без траурных процессий.
Сдержать смешок не удалось. Пожалуй, Джи Лин был не безнадежен.
— Опасные речи. — Мелиса улыбнулась. — Не боитесь обвинений в государственной измене?
— Моя казнь уже запланирована. — Князь не поддержал шутливый тон. — Отныне я свободен в высказываниях.
— И в действиях.
— Намекаете на что-то конкретное? — Он прищурился, будто надеясь прочесть мысли собеседницы.
— Я в курсе, что в Холмах обосновался мозговой центр заговора против Фабиана.
— А я, представьте себе, в это не верю.
Мимо проковылял Старый Сэм, неся моток толстой проволоки и впечатляющего размера кусачки.
— Будет вам телеграф, будет, — пробормотал, не обращаясь ни к кому конкретно. — А лифт с утра работает, и не надо монстра из меня делать, я людей уже сто лет не резал…
— Милые у вас служащие, — заметила Мелиса, провожая взглядом сутулую фигуру.
— Сэм — не служащий. — Джи Лин резко вскинул голову, в его глазах зажегся воинственный огонек. — Он кузен моего дедушки и изо всех сил заботится о замке. Не смейте обращаться с ним пренебрежительно.
— И в мыслях не было. — Порой Лиса и близко не понимала чужую логику. — О ком еще из вашего окружения я должна знать? Ничего не хотите рассказать о Майве Анозе?
— Только то, что это не ваше дело, — рявкнул князь, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. — Счастливого пребывания в Холмах. — Он зашагал прочь, не оглядываясь.
«Еще как мое! — Мелиса прикинула время и направилась вслед за Старым Сэмом. — На повестке дня — Арман, Майва и подноготная Джи Лин Ри. Скучно не будет. Ни им, ни мне».
Глава 5. Ночные секреты
После ужина, который подали в комнату, тетушка Руденс уснула и Айрис осталась в одиночестве.
«Без присмотра», — упрямо просилось на ум, поскольку Мелиса тоже отсутствовала — ждала где-то в деловой части замка телеграмму из Валесии.
Князь поселил невесту и ее сопровождающих на втором этаже жилого крыла. Выделил три просторные гостевые комнаты с удобствами, что были роскошью даже в некоторых районах столицы. Горячая вода в кранах стала приятным сюрпризом, равно как и богатый ассортимент туалетных принадлежностей, мягких до невозможности полотенец, пушистых халатов, удобных комнатных тапочек и прочих вещей, которые Айрис раньше считала мелочью и начала ценить лишь после двухнедельного путешествия с минимумом багажа.
Несмотря на усталость, широкая кровать из темного дерева не вызывала сонливости. В эту пору года в Холмах темнело поздно, и отблески заходящего солнца играли на резных панелях, мешая закрыть глаза, оставить все тревоги и погрузиться в сон. Еще и в зеркале отражалась бледная, почти незаметная на пока светлом небе луна… Цикады орали как ненормальные, птицы и не думали умолкать, стук молотков строителей то затихал, то звучал совсем близко. Сплошное раздражение, а не вечер!
Айрис в который раз пожалела, что повелась на совет тетушки и переоделась ко сну. Горячая ванна с каплей ароматного масла действительно помогла успокоить нервы и расслабиться, но не подтолкнула к дреме, а, наоборот, принесла бодрость. События минувшего дня мельтешили в памяти, мозг рвался к деятельности!
«Расскажи кому — не поверит», — Айрис прошлепала по толстому ковру с коротким ворсом босыми ногами и задернула занавески.
Стало темнее, однако царапавшие слух звуки никуда не делись. И окно не закроешь наглухо — с улицы шла приятная прохлада.
Айрис недовольно подобрала объемную ночную рубашку из теплой ткани, сделав мысленную заметку в ближайшее время обновить гардероб в соответствии с реалиями княжества. Поколебавшись, чисто для вида набросила на плечи темный халат и, стараясь не задеть изящную, словно игрушечную мебель, направилась на балкон, что выходил на старый сад.
Солнце золотило верхушки елей на далеких склонах, но под сенью побитых временем плодовых деревьев уже царили сумерки. Вскоре прозвенел колокол храма в Прихолмье, и молотки стихли. Ну а к назойливой природе требовалось привыкнуть.
— Арман… Прости за все. — Айрис прижалась лицом к толстым железным прутьям, что отгораживали балкон от пустоты. — Знаю, я сгубила тебя… И знаю: ты поможешь мне. Прости, Арман. Прости…
Где-то внизу зашелестели кусты. Что за странности? Бездомных кошек и собак у замка не видно, ежи и крысы не настолько крупные, чтобы производить громкий шум. Что тогда? Необычайно сильный ветер? Ага, как же! Ничего подобного не чувствовалось.
«Воры», — появилось единственное разумное объяснение.
Здесь, в Холмах, люди так уверены в честности друг друга, что ворье не дожидается покрова ночи!
Из кустов выглянул худощавый силуэт. Покрутил головой, что-то приметил вдали, ссутулился и застыл.
— Вот же ж бесстыдник! Пялится в чье-то окно как дворовая шавка, — пробормотала Айрис, оглядываясь на свою комнату.
