Лиса не пошевелилась.
— Я разве против? — сказала отстраненно. — Переодевайтесь. А с Ирисой что-то начинает вырисовываться… Кстати, укусы кряч заживают долго и трудно. Хотите, обработаю ваши раны?
— Нет! — рявкнул князь, заставив ее удивленно поднять взгляд. — Почему вы не можете просто уйти?
— Могу. — Мелиса размышляла о своем. — А надо? В глазах невесты ваш моральный облик и так ниже плинтуса, раз она пожелала вам смерти.
— Вы серьезно?
— В обычной жизни Ириса очень милая, добрая и вежливая девушка. Можете мне не верить, я все-таки заинтересованная сторона, но это правда. А вот когда она думает, что кого-то где-то обижают… Честное слово, в таких случаях проще прийти к согласию с крячами.
Джи Лин рывком распахнул окно, и свежий утренний воздух ворвался в комнату, унося стойкий запах летних цветов. Шум двора пришел мгновением позже, затем возобновили тихое воркование потревоженные голуби на карнизе, вернулся к стуку дятел на яблоне в саду, воробьи милостиво простили напугавшего их торопыгу и со счастливым чириканьем спустились на недозрелую вишню.
— Р-ряч! — сказали откуда-то сверху. — Р-ряч?
— Помяни лихо… — пробормотал князь, прикрывая окно.
— Попрошу без оскорблений. — Лиса заметила полотна кисти Си Шен Ги и на пару минут прикипела к ним взглядом. — Айрис…
— Айрис — напуганная девочка, которая уверена, что в этом мерзком мире сильные всегда используют слабых, — оборвал Джи Лин. — Я понимаю, у нее непростая судьба, и не собираюсь с ней враждовать, равно как и не намерен исполнять роль вселенского зла.
— Девочка? Другие женихи, особенно первый и последний, не видели в ней ничего детского.
— Детского и я не вижу, зато подростковой уязвимости в вашей подопечной хоть отбавляй. Но это, разумеется, не мое дело. Разобраться, какая муха ее сегодня укусила, и проследить, чтобы такого больше не повторилось, — ваша задача, не так ли, Мелиса?
— Что вы, нет! — прозвучало с иронией. — Я слежу за безопасностью невесты, а не женихов. Король настаивает. Импульсивность Айрис нравится ему не меньше, чем ее проклятие. Что забавного в окаменении? Миг удовольствия — и все. А если добросердечной невесте намекнуть на грешки суженого, веселья хватит на целую неделю.
— Вы этого не одобряете, — князь не спрашивал — утверждал.
Лиса поднялась со стула и подошла к картине, изображавшей залитую лунным светом деревушку на склоне холма.
— Я и захват Сайлинского архипелага не одобряю, — сказала сухо. — И что? Мое мнение вместе с мнениями тысяч жителей Валесии как-то повлияло на его судьбу? Фабиан упрям и амбициозен. Он получает то, чего хочет.
— Но не вас.
Она легко провела рукой по раме, украшенной стилизованными колосками, смахнула пылинку и повернулась к собеседнику лицом.
— Обойдемся без сарказма, — проговорила, глядя ему в глаза. — Мы оба знаем, что постель как финальный акт подчинения — фишка дамских романов и имеет мало общего с реальной властью. В настоящее время Валесия и ее жители, включая меня, Айрис Миллс и Кабинет Министров, принадлежат королю с потрохами, потому что законы разрешают ему абсолютно все. Холмы со своей автономией и древними правами Фабиану как кость в горле. Он нацелился на вас, князь. Насколько я его изучила, вы уже в западне. Насколько я изучила трусливую оппозицию, вас давно проинформировали о намерениях короля, выразили сочувствие и попросили прощения за бездействие. И вот тут начинаются загадки.
— Почему я плыву по течению? — Джи Лин невесело усмехнулся. — А какие у меня варианты? Ехать в столицу и падать королю в ноги? Не хочу.
— Почему вы уверены, что свадьбы не будет, и живете как ни в чем не бывало? — резковато спросила Мелиса. — С момента нашего приезда едва прошли сутки, зато случилось аж три происшествия, в которых могла пострадать невеста. Это наталкивает на размышления.
За окном мелькнули широкие белые крылья, вновь раздалось пронзительное: «Р-ряч!», лязгнул металл и заорали стражники, которым в кои-то веки довелось столкнуться с опасностью.
Ни князь, ни Лиса не обратили внимания на шум. Они сверлили друг друга взглядами, невзирая ни на осторожный стук в дверь, ни на выбитое крылом всполошенной крячи оконное стекло, ни на звук горна, коего в Холмах не слыхали несколько десятилетий.
— На что вы намекаете? — сквозь зубы прошипел Джи Лин.
— Я уважаю вас как человека, которого король считает угрозой, поэтому не намекаю, а спрашиваю прямо: вы намерены избавиться от проклятой невесты с помощью «несчастного случая» и выиграть для себя время? — Мелиса говорила ровно, без неприязни и осуждения.
— Мы оба взрослые люди. На вашем месте я бы подумала об этой возможности в первую очередь.
— А потом о чем бы подумали? Может, о том, что невеста — не болезнь, а симптом? Что сколько ни принимай обезболивающие, больного короля… тьфу ты, больной зуб однажды придется лечить?
— Или вырвать.
— А теперь вы намекаете, что?.. — Князь вопросительно поднял бровь, однако злости в его тоне уже не было.
— Не намекаю и не спрашиваю, потому что моя забота — Айрис, а не Фабиан. Я верю вам, кстати. Но, боюсь, кое-кто из вашего окружения не столь широко мыслит. Я разберусь с ним, не беспокойтесь. И… От этих завываний трещат уши. — Мелиса смахнула осколки стекла вниз и высунулась из окна. — Я много читала о Холмах, а вот до символики не добралась. Знаю лишь, что горн звучит в исключительных случаях. Рождение наследника, победа над врагом… По-моему, вы ни с кем не воевали. Откуда это вообще идет? Словно теленок трубит — неумело, зато с душой!
Дверь скрипнула, и Лиса по старой привычке резко обернулась на звук.
— Князь… — донесся из коридора жалобный, малость шепелявый голос. — Простите за беспокойство, но там такое… Вам бы выйти к людям…
— Успокойтесь, Шонник. — Джи Лин будто стал другим человеком: собранным, деловым и бодрым. — Отберите у госпожи Миллс горн, верните его в музей и скажите рабочим, чтобы возвращались к стройке, войны с линг не будет.
— Да кто его слышал, этот горн. — Дверь немного приоткрылась. — Там настоящая проблема, князь. В общем… Железнодорожная ветка от пропускного пункта на границе до Прихолмья полностью отремонтирована!
— И это плохо? — Мелиса потянула на себя сворку, почти волоком втащив толстенького секретаря в комнату.
— Пришла телеграмма! — Шонник глядел только на князя. — Десять минут назад границу пересек личный паровоз государя. Его величество Фабиан прибудет в свою резиденцию меньше чем через три часа. Он не скрывает, что едет на церемонию бракосочетания. Телеграфист не смог… Э… Об этом знают все. Люди боятся. За вас, князь. Выйдите к ним. Пожалуйста.
— Выйду. — Кулаки Джи Лина сжались, но он прекрасно владел голосом и лицом. — Через пять минут. Мне нужно переодеться, Шонник. Не проводите ли госпожу Стау вниз?
