— У князя будет!
Эта идея не вызывала внутреннего отторжения хотя бы потому, что хотелось уесть Фабиана, увидеть на его лице не издевательскую ухмылку, а досаду, лишить короля меченой карты!
«А еще ты, подруга, вроде как вот-вот втрескаешься по уши. От ненависти до любви, помнишь? Сюжет, который ты высмеиваешь при каждом удобном случае», — нагло доложил внутренний голос.
Глупости, конечно же. Айрис не собиралась влюбляться. Если верить местному толкованию проклятия, полюбить должен Джи Лин, причем полюбить больше жизни.
«Сильнее, чем когда-то Арман», — память не щадила чувств.
Такое вообще возможно? Стоило проверить и постараться не думать о том, что все надежды — ничто, проклятие не победить и в следующем месяце король будет улыбаться, подыскивая вечной невесте нового жертвенного жениха.
* * *
К вечеру замрячило, сумерки опустились рано, и в замке воцарилось уныние. Даже витавшая в облаках тетушка Руденс предалась меланхолии — ее странный поклонник, представьте себе, не появлялся целых два дня. Не иначе как охладел к своей «пышнотелой богине», что смотрела свысока и воротила нос, да и нашел добычу посговорчивее.
Лиса, как обычно, пропадала в городе, князь безвылазно сидел в административном крыле, служанки госпоже невесте указывать не смели, охранники лишь спрашивали о том, не нужно ли ей сопровождение, и не навязывались.
Айрис не привыкла к такой свободе. Живя в доме родителей, она вела себя как полагает девушке на выданье, не нарушала неписаные правила и знала: о малейшей самодеятельности мигом доложат матери, и нравоучений не избежать. Когда в ее судьбе главным стал король, все изменилось, но не так, как хотелось бы.
Люди Фабиана не контролировали, а наблюдали. Каждый шаг проклятой Миллс протоколировался. Короля забавляли ее несмелые протесты и полудетские выходки, и это отбивало тягу к приключениям.
В Холмах все было по-другому. Айрис предоставили самой себе, будто втайне надеясь, что однажды она попросту исчезнет. Мелиса вытянула из нее обещание не подвергать свою жизнь опасности и окунулась в пучину неких государственных дел, вникать в которые не имело смысла.
Поначалу это обижало, потом — пьянило, а в последние дни вызывало признательность. В кои-то веки выпал шанс почувствовать себя обычным человеком! Жаль, что для Айрис подобное положение вещей было в новинку и толкало на безумные поступки.
— Доброй ночи, тетушка. — Она твердо решила выполнить один из пунктов плана по спасению князя в ближайшие часы. — Не забудьте выпить свою настойку для приятных снов.
— Не нравится мне твой тон, деточка. Что у тебя на уме? — Порой тетя, что на самом деле приходилась Миллсам дальней родственницей, проявляла необычайную проницательность.
— Ничего.
— Знаю я это «ничего»… — Тетушка отложила бигуди, которые рассматривала с неодобрением, поправила ворот необъятной ночной рубашки и потянулась к стопке книг на столе. — Видно же, что уши красные и глаза горят. На свидание спешишь? — В руках Айрис оказалась тонкая книжица в накладной обложке без названия. — Прочитай внимательно, изучи иллюстрации и запомни симптомы. Увидишь у своего молодого человека что-то похожее — беги от него как от чумы. И… Минуточку… — Тетя начала рыться в сумочке, не заботясь о сохранности ее содержимого. — Надо было давно поговорить об этом, да я все откладывала… Хотя зачем терять время попусту? Нынче молодежь знает больше, чем повитухи в мое время. Как книгу откроешь — тут тебе и теория, и практика, и добрые советы. Да где ж эти контрацептивы? Точно помню, в Валесии покупала. Аптекарь так смотрел… Думал, небось, старуха молодчиков меняет как перчатки и дурных болячек опасается.
Айрис залилась краской и подобрала выпавшую на пол коробочку.
— Вот, тетушка. Только мне пока не…
— А мне уже не, — оборвала тетя. — Моя забота — твое здоровье. Мозги я тебе не вправлю, под замок не посажу, мужа не найду, а от девяноста процентов женских проблем уберечь могу. Храни у себя, там срок годности приличный. Что? Твоя мать в обморок бы упала, если б меня услышала, да? Это потому, что она в больницах не практиковала. Скажу как Лиса: делай что хочешь, но не во вред себе. Понятно?
Признаваться в том, что похожий разговор (правда, в более резкой манере) произошел еще после третьего жениха и принес намного больше познавательной литературы, включая мемуары патологоанатома-юмориста, Айрис не стала. Молча сунула коробочку в карман и вышла, предоставив тетушке шанс потренировать фантазию.
«Проклятие — неплохая штука. Будь я нормальной, мне бы проели плешь разговорами о добродетели, а не советами по безопасности пороков», — мелькнуло в голове.
Развить эту мысль и похихикать странностям тетушкиной логики не получилось — перед соседней дверью топтался А Ли и, кажется, готовился постучать.
— Вот ты-то мне и нужен! — обрадованно воскликнула Айрис и подбежала к нему, благо практичное платье того фасона, который модницы называют «пределом мечтаний провинциальной учительницы», позволяло двигаться свободно и быстро. — Держи. — Коробка перекочевала в мужские руки. — Подарок от тетушки, можешь не благодарить. Сегодня мы наконец-то сделаем это, и не смей увиливать!
— Здесь? — А Ли разглядел, что за сокровище ему привалило, и попятился к лестнице. — Это же дом князя! Твоего… Кхм…
— Вот именно! — Тугоумность некоторых личностей поражала воображение. — Это — замок, а мне нужен дом твоей бабушки, причем с самой бабушкой. И только попробуй сказать, что у нее снова спину прихватило! Я на такое больше не куплюсь!
— А-а-а… — Разочарования хватило бы на все Прихолмье. — Бабушка… Она меня и прислала. С этим. — Из глубокого кармана на удивление новой куртки появилась бутылочка без этикетки. — Ты же потому к ней рвешься, невеста? За приворотным зельем? — прозвучало с легким упреком и каплей сочувствия. — Ну, вот. Надо подлить князю и на протяжении двух недель излучать чистую любовь. Не ссориться, заботиться, улыбаться… Погодь, бабка инструкцию передала. — А Ли сунул руку во внутренний карман. — Весь ритуал расписала по пунктам.
— Ритуал? Ты за кого меня принимаешь, А Ли Шин? — Айрис забрала бутылочку и сковырнула крышку. — Чай с бергамотом… Еще тепленький. Обожаю бергамот. — Она с наслаждением принюхалась и сделала глоток. — Почему не сладкий?
— Он заговоренный! — Похоже, никто не обращался с зельями ведьмы Шессы столь вольно. — Его… Это… Князю… Что ты делаешь, невеста?
Айрис проигнорировала возмущенный тон и задрала рукав А Ли, обнажив толстый браслет. Он помигивал алыми огоньками и больше напоминал некое устройство, нежели магический артефакт.
— Ну ты и лис! Знала же, мне тогда ничего не привиделось! Что это? Где взял? Что означает этот ритм? Похоже на телеграфную азбуку, но штука выглядит древней. Умеешь ею пользоваться?
— Умею. Спокойной ночи, Айрис. Точно не хочешь инструкцию?
Любопытная физиономия тетушки Руденс, что на миг выглянула в коридор и скривилась при виде спутника племянницы, позволила А Ли улизнуть в вестибюль. Быстрый, проныра! Окликнуть его? Ха, много чести! Да и не убегает он, явно намерен сначала последнюю клубнику уничтожить.
