К третьему наскоку крячи до четверки громил дошло, что над головами носится пусть и не смерть, но что-то очень плохое.
Они отпустили А Ли и схватились за оружие.
— Нельзя! Крячи — вымирающий вид!
Угу, конечно.
Выстрел грянул в тот миг, когда Айрис привалила скамьей незнакомца и отшвырнула еще одну горсть каких-то мелочей, вытащенных из его карманов.
«Дурачье! Шесские твари на то и шесские, что убить их не так-то просто!» — и пуля срикошетила от хвоста, способного прорезать руку до кости. Куда она улетела, А Ли не видел — следил за крячей, которую отнесло на пару шагов вбок — аккурат к разбросанным безделушкам.
Еще один бесполезный выстрел, и птица рухнула наземь. Схватила короткий карандаш с золотым тиснением, разломала в мгновение ока, быстро сглотнула половинку…
— Что это за нечисть? — выкрикнул громила, на которого она посмотрела весьма заинтересованно.
— Обычная кряча! Нефиг обвешиваться шесскими амулетами! Сытые крячи не нападают, если их не задеть, а в питомнике еды у них хватает!
— Эту мерзость разводят?! Небось на короля натаскивают, а, подлюга?
— Кряч? — А Ли оттолкнул налетчика и подбежал к Айрис. — Королю, что прячется за женской спиной, хватило бы и шушки! Пойдем, невеста. Люди сбегаются. Эти мрази не рискнут стрелять. Передайте Майве, что я был он ней лучшего мнения. А ты, шут гороховый, — он уставился на придавленного скамейкой хлыща, — если совесть имеешь, вернешь бабке шлем. В нем десять поколений моих предков на кряч охотились! Не стой столбом, невеста!
Птица взмахнула крыльями, отбив очередную пулю, и с громким хлопаньем унеслась ввысь. Кто-то заорал… Вроде щеголь словил рикошет, но А Ли чуть ли не волоком тащил девушку к дороге, где показалась княжеская карета, и не оглядывался.
Страх мешал думать. Казалось, вот-вот что-то ударит между лопаток и земля качнется, приближаясь к лицу в последний раз. Утешало одно: Айрис убивать не собирались. Хотели бы — пристрелили бы, когда палили в крячу. Шальная пуля, стрессовая ситуация — не подкопаешься.
— Ты знаешь, кого назвал шутом, А Ли Шин? — Проклятая невеста, наоборот, выворачивала шею, чтобы посмотреть назад.
— Документы я у него не спрашивал, — огрызнулся А Ли, ускоряя шаг. — Вон полицейский на подходе, пусть разбирается.
— А ты верный? — ни с того ни с сего спросила Айрис. — Не кобелина и не хилень?
Он споткнулся на ровном месте. Получается, романы не врут? Нужно проявить мужество и настойчивость, и девушки начнут гроздьями вешаться на шею?
— Проклятья не боюсь, — прозвучало с вызовом.
— Это хорошо… Полагаю, ты будешь моим девятым женихом. Мне очень жаль.
А Ли же, напротив, невесть чему обрадовался и донес пока еще чужую невесту до кареты на руках.
* * *
— Ты где шлялся, лодырь бессовестный?! — заорала бабка с порога. — Ночь уже на дворе! Грызня оголодала, меня скоро сожрет! Эти бесстыдницы приютские со своими букетами в резиденцию бегали, всюду нос сунули и слух понесли, что королю кожа да кости милы. Нам две дюжины стройняшек заказали! Мне по канавам прикажешь прыгать?
— Я в питомник устроился, бабуль. — А Ли мысленно приготовился к грандиозному скандалу. — Только на лето, обещаю.
— Я тебе покажу питомник! — Грязный веник, которым позавчера трусили сажу, прошелся в пяди от его лица. — Смерти моей хочешь? Отца крячи поганые сгубили, потом мужа, и сына напасть не минула, а теперь внук на ту же дорожку ступает? Даже не думай! Больше ничего шесс у меня не отнимут! Не хочешь позора — сам извинись и уйди, а нет, так на весь город шуму наделаю.
— Всего полтора месяца, бабуль. — А Ли знал: при желании бабка и войну с линг устроит, лишь бы настоять на своем. — К крячам меня и близко не подпускают, для этого надо курсы полугодовые закончить. Я корма делаю, оброненные в пустых загонах перья собираю и рассказываю приезжим идиотам, почему гусенек гладить нельзя и как правильно собирать откушенные пальцы. Это старший смотритель придумал, а то обычные инструкции люди слушают невнимательно.
Взгляд бабушки потеплел. Она отступила, освобождая входную дверь, и изнутри пахнуло горячим супом.
— Пусть только узнаю, что на рожон лезешь! Эх… Иди ужинать, горюшко. Там какое-то чучело сидит, тебя ждет, так и ему насыпь. Говорит, благодарить пришло, а само худющее, в обносках, глаза голодные… На того акробата похожее, что весной разбился. Небось снова цирк бродячий приехал, а ты и рад последней медяшкой поделиться? Ничему тебя жизнь не учит, балбес.
А Ли заглянул на кухню, почти не сомневаясь в личности гостя.
— Где шлем? — буркнул неприветливо. — Я ж как человека просил…
— Ты газеты читаешь, А Ли Шин? — Хлыщ из парка, что ныне щеголял в наряде цвета канарейки, задумчиво смотрел на стройняшку в аквариуме, стройняшка ловила муху, муха сходила с ума от страха. — Или только за жабами бегать горазд?
— За эту лягушку неделю жить можно, господин богатый мальчик. Тебя, как я погляжу, из кутузки уже выпустили? И прихвостней, естественно… Или на них папа деньжат не выделил? — От воспоминаний о грубых ручищах, что выкручивали тонкие ручонки проклятой невесты, притихшая было злость поднялась волной. — Слушай внимательно! — А Ли навис над так и не представившимся господинчиком, задвинув его в угол стола. — Подойдешь еще раз к Айрис Миллс — прикопаю на шушковом поле. Никто костей не найдет, понял? И не нужны мне твои благодарности. Шлем отдай, он бабке как память, и не показывайся здесь больше!
— А если не отдам? — незнакомец спрашивал с любопытством, а не с вызовом.
— Прокляну всеми приворотными зельями, чьи названия вспомню.
Хлыщ нагло расхохотался.
— Не веришь в колдовство? Шесс вымерли? Откуда же я знаю, что сейчас на тебе снова шесский амулет? — А Ли отстранился и прикрыл прадедов браслет, что мигал под старенькой курткой. — Ничему дураков крячи не учат… А, это не мое дело. Хочешь сдохнуть — почаще бегай у питомника с источником магии. Несушки навалятся всем скопом, мучиться долго не будешь.
— Ты забавный, А Ли Шин.
— До двери проводить или сам выметешься?
Незнакомец поскреб ногтем стенку аквариума, и лягушка отскочила в угол, спряталась под листиком кувшинки.
— Интересно, что она о нас думает?
— То же, что и все, кого запирают в клетку, — буркнул А Ли. — Иди уже, не хочу спорить при бабушке. Мне до полночи жаб ловить, пререкаться некогда.
— Будешь работать на меня.
— Фигушки. — Этот разряженный мот совсем умом тронулся такое предлагать после сегодняшнего.
Незнакомец поднялся, отвесил поклон вошедшей на кухню бабке.
— Я не спрашиваю, а сообщаю. Не перетруждайся на болоте, утром ты мне будешь нужен отдохнувшим.
