Он молчал или отшучивался. Мелиса видела, что быстрая ходьба его убивает, но не могла добиться ни слова жалобы и расстраивалась, понимая: в компании мужчины князь не загонял бы себя, сохраняя темп и держа лицо.
Глупая кровь линг! Она дала Лисе завидную выносливость, вспыльчивость и абсолютное отсутствие актерского таланта.
Мелиса знала свой предел. Прикрыв голову оторванным рукавом рубашки, она шагала бы по жаре не один час — до тех пор, пока травмированная нога не потребовала бы отдыха. Это была не выдержка, не сила духа и даже не ослиное упрямство — исключительно наследственность.
Какого же лешего князь не понимал таких простых вещей? Почему из кожи вон лез, чтобы соответствовать? Это же смешно! Скакун-чемпион не пригоден для пустыни, верблюда не запрячь в сани, а ездовые собаки не таскают телеги.
Животные не оспаривают свою сущность. Гордыня — удел человека, и лишь на тропах линг Лиса в полной мере осознала, почему эту черту характера называют смертным грехом.
Мелиса испробовала разные подходы. Клялась, что без отдыха шагу ступить не сможет (князь мигом учуял ложь). Надолго останавливалась (Джи Лин — нет). Придумывала несуществующие опасности (он лишь смеялся). На распутье притворилась, что забыла дорогу (князь пошел наугад, пришлось срочно все «вспомнить»).
Теперь фантазия закончилась.
— Стой! Я ведь и правда беспокоюсь о тебе! — прозвучало скорее со злостью, нежели с искренней заботой.
— Ладно.
И откуда же такая покладистость? Неужели до Джи Лина дошло, что он в буквальном смысле вот-вот свалится с ног?
Мелиса не успела обдумать это предположение — взгляд наткнулся на испещренную выемками глыбу, что перегородила тропу, и стало ясно: без передышки не обойтись.
— Что на карте? — Князь смотрел на Лису как ребенок на фокусника, который держит волшебную шляпу и готов вытащить кролика. — Это ловушка линг, так? Вон, сбоку, под вырубленным «козырьком» отверстия. Ее нужно обойти или обезвредить?
— Э…
Джи Лин нахмурился, его прищуренный взгляд не сулил ничего хорошего.
— Э, значит? Я доверился тебе. Неужели зря?
— Ну…
— Эта карта хотя бы существовала?
К щекам прилила кровь, и Мелиса спрятала неловкость за вызовом.
— Разумеется, — ответила резковато. — Но…
— Но?..
— Она описывала местность между храмом шесс, к которому дорога известна, и границей с народом линг. Я искала дом последнего колдуна, помнишь? При нормальных обстоятельствах мы бы никогда не попали в эти предгорья.
Князь шумно выдохнул. Отошел подальше от «козырька» и сел на каменистый грунт, вытянув ноги. Поспешным движением вернул задравшуюся штанину на место, скрывая распухшую багровую лодыжку, зыркнул из-подо лба на солнце.
— Знаешь, что самое мерзкое в этой ситуации? — проговорил устало. — Я выдохся настолько, что не могу даже злиться, не то что шевелиться. И мне больно. Здесь. — Он коснулся груди. — Я не ожидал от тебя лжи. От кого угодно, только не от тебя.
Лиса склонилась к нему и прогнала крупного паука, что уже нацелился на незащищенную шею, затем принялась деловито расстегивать верхние пуговицы рубашки Джи Лина.
— Я не лгала, — сообщила с добродушным смешком. — Карта этих мест действительно попадалась мне раньше, но я не соотносила ее с реальностью. Ани Эстол, великий завоеватель линг, в своих мемуарах описывал путь от Собачей скалы у Крячиных болот до тайной крепости, которая, по факту, была не тайной, а ненужной, построенной в расчете на будущее, что не наступило. Ну как, боль после моего признания не прошла? — Синяки потемнели, и Мелиса старалась задевать их поменьше. — Так и знала, к душе она не имеет отношения. Ложись, будем тебя лечить. Здесь, правда, твердовато… Ничего, потерпишь.
— Как? — Дыхание князя сбилось, взгляд потеплел, жилка на шее запульсировала сильнее.
Лиса мягко нажала на его плечо, заставив растянуться на разгоряченной безжалостным солнцем земле.
— Как-как… — пробормотала, усаживаясь рядом и кладя голову Джи Лина себе на колени. — Традиционным лингским способом, который у других народов вызывает неоправданный скептицизм. Отдыхом, князь. Кстати, Ани Эстол утверждал, что этот ход позволяет пересечь гряду за полчаса. Он привирал, ясное дело, но ловушку как-то преодолеть надо…
— А линг как ее преодолевали?
— Перепрыгивали. — Мелиса махнула на неуемного паука, что, похоже, привел из узких расщелин все свое семейство. — Но мы с тобой не линг и не кузнечики, нам такой способ не подходит. Задача в том, чтобы не шевелить глыбу, стоя перед теми отверстиями. Если верить Ани Эстолу, который в той же главе писал и про болотных дев со змеиными хвостами, это огненная ловушка. Думаю, если нажать на камень — откроется труба с природным газом и высечется искра. На месте не испепелит, но здоровье подпортит.
— Как насчет заложить выхлоп чем-нибудь? — Джи Лин смотрел не на перекрытую тропу, а на Лису, и в его глазах больше не было обиды.
— Не рванет?
— Не знаю. Может быть. Брось, Мелиса! Я же вижу, у тебя что-то на уме.
Она таинственно улыбнулась и приложила палец к губам.
— Через пятнадцать минут, торопыга.
— В смысле, доходяга? — попытался подшутить над собой князь.
— Угу. — Лиса подмигнула. — Ни о чем не думай. Я поставлю тебя на ноги, гарантирую.
— Звучит как угроза.
— Ты абсолютно прав, Джи Лин.
От камней ощутимо веяло жаром, пыль оседала на коже и одежде, наглые пауки осмелели и подбирались к самим ногам. Справа скалы, слева скалы… Позади — вонючий дым, впереди — неизвестность. Мало ли что сочинил полководец на пенсии… Может, в нем проклюнулась склонность к фантастике, может, маразм одолел. Но лицо рыжего парнишки так часто всплывало в памяти, что Мелиса не могла предложить повернуть назад.
Голова кружилась — не сильно, однако Лиса не привыкла к слабости. Она не любила горы и высоту. Вокруг если не стена, то обрыв, и далекие вершины недостижимы…
— В твоем роду были шесс? — Джи Лину не лежалось спокойно.
— Спроси госпожу Ли Ма Ни. Она перечислит мою родословную вплоть до демонов и гремучих змей.
— Ты настоящая колдунья, — продолжал он тем же мечтательным тоном. — С тобой хорошо…
— А это смотря с чем сравнивать. — В груди потеплело, сердце трепыхнулось и вернулось к привычному ритму, потому что Мелиса прекрасно подавляла эмоции, которые вели к проблемам. — Без меня еще лучше.
По склонам шмыгали ящерицы — небольшие и вроде бы не ядовитые, но одна из них оставила на ботинке глубокий отпечаток челюстей. В небе изредка мелькали крячи — встревоженные, злые, оглашавшие округу пронзительным «Р-ряч!» всякий раз, когда вдали поднималась волна дыма.
