— Я заметил, — прозвучало кисло.
— Но мы живы! Разве тебя это не радует?
Джи Лин честно прислушался к внутренним ощущениям и с удивлением осознал, что в чем-то Мелиса права. Нет, ему не хотелось носиться по округе как кряче в брачный период и посылать миру лучи добра, однако легкая эйфория присутствовала. Правда, она исчезла так быстро, что князь решил: почудилось.
— Если тоннель — ловушка, то где проход? — спросил напряженно.
— Может, ловушка — не тоннель, а вагонетка? — предположила Лиса.
— Мы не будем это проверять.
— Как скажешь. — Она уже смотрела куда-то вдаль, поверх скального массива, что преградил путь. — Кажется, ты сейчас меня возненавидишь…
Джи Лин проследил за ее взглядом и вздрогнул.
— Ни за что! — как припечатал. — Нет, нет и нет!
— Да ладно, никто не делает две ловушки в одном месте.
— Это уже третья!
— Первая не считается, она расположена отдельно.
— Еще как считается!
Но Мелиса не слушала — задрав голову, вглядывалась в нагромождение камней и почти скрытую ими хлипкую конструкцию, которую князь предпочел бы обойти десятой дорогой.
— Знаешь, а мне нравятся Холмы. — Лиса, наоборот, воспылала азартом. — Тут на каждом шагу что-то интересное!
— И опасное.
— Вот только не надо копировать Фабиана, — отрезала она, пожирая глазами неровности камня и, похоже, всерьез собираясь лезть на скалу. — Я взрослая девочка и обойдусь без нотаций.
— Без головы тоже обойдешься? — уныло поинтересовался Джи Лин.
— Это же история! Здесь лет сто не ступала нога человека. Другого такого места не найти во всей Валесии. И благодаря ему у нас есть шанс спасти двоих детей.
Судя по небольшой заминке, о юных шесс Лиса подумала в последнюю очередь, но для Джи Лина это стало весомым поводом, чтобы тоже задрать голову и сощуриться, ненавидя себя за то, что где-то в глубине души бесенок с воплями «Кто, если не ты? Не будь тряпкой!» побеждал здравый смысл.
— Ты плохо влияешь на людей, Лиса, — сорвалось с губ совсем не то, что хотелось сказать.
— Спасибо за комплимент, — мигом откликнулась Мелиса.
— Рядом с тобой границы исчезают.
— В моих кругах говорят: «Дурь лезет изо всех щелей», — усмехнулась она. — Ну что, сделаем передышку и в путь?
Князь представил себя со стороны. Вроде бы взрослый, адекватный, привычный к порядку человек, а копни чуть глубже — и привет, безрассудный мальчишка, что готов поставить на кон все.
Самое смешное заключалось в том, что Джи Лин не геройствовал. Он точно знал, что не пытается доказать себе невесть что или впечатлить Мелису Стау. Попросту идти вперед казалось правильным. Сложности были не причиной остановиться, взяться за ум, повернуть назад, а обычными преградами, которых хватает и в повседневной жизни.
Ну ладно, не обычными. Пусть будет — преодолимыми в теории.
Вот и сейчас, стоя перед очередным препятствием, князь ловил себя на том, что рассматривает его с практической точки зрения и готов фонтанировать идеями по его использованию.
— Я представляла тебя другим. — Лиса оперлась спиной о скалу, посмотрела на Джи Лина с легким удивлением.
— Каким?
— Правильным. — Она слабо улыбнулась. — А, оказывается, под налетом условностей прячется экспериментатор. Каков вердикт?
— Что?..
— Я же вижу, у тебя что-то на уме. Не поделишься?
На уме у князя было одно расстройство. Вдали от замка и от упорядоченной жизни будто действовали особенные законы, что напрочь сдували шелуху рационализма и обостряли эмоции. Умом Джи Лин понимал: рисковать головой ради сомнительного шанса остановить двоих почти незнакомых полудикарей — глупость полная. Любой из городских советников назвал бы это неоправданным идиотизмом.
Однако советники находились где-то там, далеко, в иной реальности. Они рассуждали о чужих жизнях как о числах на бумажке. Но здесь, под бескрайним небом, все было настоящим и не поддавалось обобщению. Джи Лин чувствовал, что именно имеет смысл, и терялся, потому что эти чувства противоречили знаниям, расчетам, правилам.
— Я бы не женился на тебе, Лиса. — Князь подошел к скале и со вздохом принялся карабкаться по изъеденному временем камню. — Ни за что.
— Почему это? — в голосе Мелисы слышалось любопытство. — Даже с твоей точки зрения я — не меньшее из зол?
— Рядом с тобой хочется быть лучшей версией себя. — Старый лишайник крошился под пальцами, мешал двигаться быстро. — Настоящим мужчиной. Достойным партнером.
— Это плохо?
— Это не каждому по силам. Я, например, не готов совершенствоваться с утра до ночи.
— Намекаешь, что ты уже сокровище и нечего воротить нос?
Джи Лин скрипнул зубами и сделал последний рывок, взбираясь на небольшую площадку на краю скалы.
— Объясняю, почему не пытаюсь ухаживать, — сообщил, стараясь выровнять дыхание.
— Разве не потому, что дома тебя ждет невеста?
— Нет. — Князь присел у самого края, протянул руку. — Хватайся, я помогу.
Спустя несколько наполненных сдавленными проклятиями минут, Мелиса оказалась наверху — у ржавой конструкции, что выглядела ровесницей самих гор.
— Канатная дорога? Секрет быстрых перемещений линг так прост? — Джи Лин толкнул тонкую сваю, почти скрытую нагромождением камней, и от нее отвалился кусок ржавчины. — Эта кабина без стенок и без сидений настолько похожа на ловушку, что я готов поверить в ее реальность.
— Это не кабина, — веско заявила Лиса.
Но князь и сам уже понял, что просчитался. То, что он принял за некое подобие транспортного средства, было частью укрепления. Оно отвалилось и держалось лишь на канате. Хватило легкого прикосновения, чтобы изъеденные стихиями прутья переломились и их остатки улетели вниз — в широкое ущелье, что простиралось за скальным массивом и тянулось далеко на северо-восток.
Его противоположную сторону слегка затянуло дымом, однако Джи Лин видел: там, среди невесть как угнездившегося в расщелине кустарника, пряталось нечто рукотворное и весьма ветхое.
— Трос в приличном состоянии. — Лиса лучилась оптимизмом.
— Как для своего почтенного возраста.
Она не стала спорить, лишь качнула затянутое лишайником крепление и прислушалась к звону металла.
— Если честно, всю жизнь мечтала сделать что-то эдакое, но сейчас поджилки трясутся от страха, — проговорила, обрывая остатки кожаных лент — возможно, старой страховки.
Князь пробежался по своим детско-юношеским мечтам и с удивлением понял: среди них полета над пропастью не было, да и в нынешний список желаний ничего подобного не входило.
