Легко сказать! Джи Лина хватило лишь на то, чтобы подскочить к пленнику, встряхнуть его, вытащить кляп и рыкнуть:
— «Цыпа» — кто она?!
— Далась тебе эта «цыпа»… — Мелиса смотрела неодобрительно.
— Кто она? — с нажимом повторил князь.
— Баба шефа, тупая истеричка, — как выплюнул Сит. — На кой она те, мужик? Ты ваще кто?!
— Имя!
— А мне откуда знать? Баба — она и есть баба. Тощая, визжит, всем недовольна. Как есть баба. Патлы как у твоей, а задница костлявая. Так не скажешь, кто ты?
— Зачем?
— Негоже, что могилка без имени будет, — осклабился пленник. — Не по-людски, кхе-кхе.
Джи Лин подавил желание заехать ему по ребрам и вернул кляп на место.
— Надо уходить, Мелиса.
— В смысле, обратно?!
— В смысле, прочь. Я не настолько великий стратег, как мои предки, но все же вижу: вариантов у нас не много. Знать бы, где шляются наши шесс…
— Ну…
Князь вытер пот с лица, облизнул пересохшие губы. Несмотря на то, что он вдоволь наглотался воды в речушке, жара брала свое и пить хотелось не то чтобы сильно… Скорее, постоянно.
— Что — «ну»?
— Хорошая новость заключается в том, что искать шесс не надо, — на удивление ровным тоном сообщила Лиса.
— А плохая? — Джи Лин вглядывался в крепость и ее окрестности, выискивая признаки бандитов. По всему выходило, что приятель Сита еще не поднял тревогу. И почему же? — Они где-то рядом и целятся в нас из ружья?
— Не смешно. Эффект неожиданности не сработает два раза подряд, — отрезала Мелиса. — Но если ты посмотришь на расщелину к западу, то увидишь много интересного.
Дым от пожара распространился и на эту местность. Видимость не ухудшилась, однако запах чувствовался очень хорошо. Из-за невидимых частиц, что наполняли воздух, слезились глаза и першило в горле. Князь едва сдерживался, чтобы не раскашляться, зная: будет только хуже.
— Это все реально, Лиса? — Джи Лин потер веки, но ситуация не прояснилась. — Шесс притащили сюда крячу?
— По-моему, это какая-то самодельная накидка с перьями. А еще у них есть ружье и то ли труп, то ли заложник.
— Дружок Сита?
— Паника не началась, так что наверняка он.
«Ну что за ненормальный день?» — князь пригнулся на случай, если в крепости кому-нибудь вздумается пялиться на южные скалы, и отошел под прикрытие растений и валунов.
Ему не нравилась эта местность. С одной стороны, здесь было слишком много открытого пространства, с другой — нагромождение скал напоминало лабиринт. Возможно, для линг они не являлись преградой, но Джи Лин чувствовал себя слишком разбитым, чтобы карабкаться по теплым шершавым камням как ящерица.
— Ты, — он вновь оттянул кляп, позволяя пленнику говорить, — давно здесь?
— Да иди… кх-кх…
— Тропы знаешь?
Сит сплюнул, и кляп вернулся на место.
— Ну и жарься на солнцепеке, — пригрозил князь. — Будешь готов к диалогу — дай знак.
Но помощь бандита не понадобилась. Прежде, чем пленник переварил информацию и принял решение, в крепости начался бардак.
Глава 19. Честность и компетентность
А Ли нравилось иметь постоянную работу и не нравилось иметь начальство. Он привык к указаниям бабки, но их можно было поделить на важные и пустяковые, и жить в свое удовольствие. В питомнике же царили правила, причем написанные крупным шрифтом заглавными буквами. Их требовалось вызубрить и не нарушать, даже если мир перевернется.
На память А Ли не жаловался, с шесским зверьем имел дело с детства, выслужиться пока не пытался, но все равно получил несколько окриков и приговор «не трогайте его, то ж ведьмин внучок, у него все через пень-колоду».
Это злило главным образом потому, что ничего страшного еще не произошло. Подумаешь, чуток покусали… Зато стало ясно: крячи точно не грызни. Грызня запросто укусит, если у нее плохое настроение, а у кряч настроение по жизни не ахти, им лишь бы проверить что-нибудь на вкус.
И крячи — не шушки. Те злятся, когда голодны, а крячи — когда недовольны, причем недовольны они всегда.
Сравнивать кряч с мозгоедами вообще нельзя! У мозгоеда глотка как целая кряча!
— К тебе пришли, стажер, — ближе к обеду огорошил А Ли напарник — кузнецов сын, конопатый Есь, что назло отцу подался в науку и проходил в питомнике практику. — Пойдешь куда — рабочую одежду оставь, понял?
— С чего мне куда-то идти? — Инструкции выражались на этот счет четко и недвусмысленно.
— С того, что бабка твоя с Рати-мастера порчу сняла, силу ему вернула, вот он и слушается ее, — буркнул Есь.
— Ой, да какая там сила? Он же хиляк хиляком.
— Дурачка не строй, а иди.
Едва завидев угодливую рожу мастера, А Ли понял: рабочий день на сегодня действительно окончен. Слишком уж заискивал Рати перед бабкой, слишком лыбился и кланялся чуть ли не в пояс. Неспроста это…
— Слышал уже, внучек? Слышал?
Бабушка выглядела чрезмерно активной и даже помолодевшей. Платье новое надела — то, что хранила в сундуке с нафталином для особого случая. Очень приличное! В крупную клетку, с большим воротником, широким поясом и брошью, которую в позапрошлом году обменяли на запас дров и заменили стеклянной подделкой. Бабка и чулки новые из закромов вытащила — те, что «на смерть» откладывала. Туфли с круглыми носами обула, хотя долго в них ходить не может — ноги отекают. И шляпку, что пылилась на шкафу как украшение интерьера, почистила. Бусы красные на шею повесила, губы подкрасила!
Это что-то да значило.
— Живо домой, бездельник! Оденься поприличнее! Я тебе дедов костюм ушила, будет в самый раз. Нельзя опаздывать!
— Куда опаздывать?!
— В сватанье, куда же еще? Шевелись, поганец! Нарочно возишься?!
В первый миг А Ли подумал, что бабка умом тронулась, раз собралась вот так, с бухты-барахты, сватать чужую (да еще и проклятую!) невесту. Потом до него дошло: что бы ни происходило, речь не об Айрис Миллс.
— Это не я, бабуль! Честное слово, не я!
— Что ты еще натворил, бестолочь?
— Не гулял я с кузнецовой дочкой! И не нужно мне ее приданое!
— Тю, охальник! Только о себе думаешь. У Ловкача сын родился от молодухи с болот. Негоже малышу расти сиротой при живом отце. Живо марш домой одеваться! Женить твоего дядьку будем. Вот видишь, до чего гулянки доводят? Чует мое сердце, и тебе какая-нить в подоле принесет.
— Бабуль!
Но толку возмущаться, если бабка всегда права, в кто спорит, тот может к ужину не приходить? А Ли даже рабочую робу не снял — как был, так и припустил к родной калитке. Толку тратить время на формальности? Дом рядом, бабушка тоже, и она настроена серьезно.
