— Я уже ухожу, князь! — сверкнула брекетами. — Я только госпожу Майву искала! У нас там такое!.. Такое!..
— Какое? — Приют, в котором жила эта вездесущая проныра, находился в получасе ходьбы к северу. Его недавно отремонтировали, поэтому речь наверняка не шла о прорвавшей трубе или дыре в крыше.
— Мальчик! В корзинке! Подкидыш! Такой миленький, как зайчонок. Глазки синие, щечки пухлые… Настоящая лапочка!
— Лика, с чего ты решила, что госпожа Майва здесь? — Катастрофы не случилось, и князь вдохнул свободнее.
— Она всегда здесь, — простодушно заявила девчонка. — Сами знаете, у нее это… Чувства! Так ее нет? Ну, я тогда пойду… — Она бочком протиснулась мимо своих незавершенных художеств и понеслась к выходу, громко стуча башмаками на грубой подошве. У порога обернулась. — Когда увидите ее, попросите, чтобы мальчик остался у нас. Он такая бубочка! Спокойной ночи, князь!
«Когда увидите ее», — повторил про себя Джи Лин. Верно, Майва Аноза постоянно рядом. Тихая, незаметная, трудолюбивая… Она ничего не требует и ни на что не надеется. Занимается приютом, музеем, питомником кряч и еще кучей всего, до чего другим нет дела. Порой создается впечатление, что эта миловидная женщина, два года назад потерявшая любимого мужа, существует в нескольких экземплярах, и все они днем и ночью стараются во благо Холмов.
Девочки из приюта уверены: только Великая Любовь и непреодолимое желание быть рядом с Джи Лин Ри заставляют директрису работать, не покладая рук. Маленькие романтики… Им пока не понять, что жизнь не состоит из любовных терзаний.
Покойный муж Майвы, чистокровный линг, обожал княжество. Называл его последним оплотом волшебства, собирал артефакты шесс, писал статьи, приглашал туристов… Он погиб в горах, разыскивая мифического последнего колдуна. Майва продолжила его дело, но сосредоточилась на реальности.
Князь не представлял Прихолмье и замок без нее. Горожане, пожалуй, тоже, и это породило немало слухов. Сплетникам ведь не важно, что привлекательная вдова и неженатый мужчина проводят много времени в компании друг друга исключительно из деловых побуждений.
Впрочем, какая разница, что думают обыватели? Джи Лину многих сватали — и ни разу не попали в цель. Он считал личную жизнь на то и личной, чтобы не выносить ее на люди.
Звонкий голосок рыжей девчонки, что болтала со стражниками у ворот как с закадычными приятелями, напомнил: часы тикают. Князь пересек вестибюль и вошел в небольшой флигель, примыкавший к восточной стене. Там располагался единственный рабочий (спасибо Сэму и его ремонту) телефонный аппарат и сидел сонный парнишка, в чьи временные обязанности входило принимать звонки и звать тех, кому они предназначались.
— Отдохни, Олис.
— Б… Б… Благода-арю, князь! — Паренек зевнул и, смутившись, выскочил из комнатушки.
Джи Лин взял трубку и остановился, раздумывая, кого побеспокоить первым. О нехороших разговорах в городе должны знать многие. Если что-то назревает, начальник полиции наверняка в курсе дел — или подозревает неладное. Но вчера при встрече он вел себя как обычно. Жаловался на воров, пьянчуг и хулиганов — не на мятежные настрои.
«Начнем с обратного», — решил князь, набирая другой номер — из тех, которые не найти в телефонной книге.
— Папаша Зик спит, — ответил ничуть не сонный мужской голос. — Кому неймется?
— Тому, у кого есть деньги и вопрос.
— Много денег?
— Папаше Зику хватит на ту крячу, что он присматривал на прошлой неделе.
— О чем вопрос?
— О короле, Прихолмье и смерти. Срочно.
— Улики или слухи?
— Все.
На противоположном конце линии молчали довольно долго.
— Завтра вечером в питомнике, — наконец изволили ответить. — Папаша Зик сполна отработает лучшую крячу.
Щелчок и гудки…
Джи Лин усмехнулся про себя. Папаша Зик гордился тем, что может достать любую информацию в кратчайшие сроки. Его источники — те, кого называют дном общества и кто порой осведомленнее вельмож. Разумеется, верить всему, что он сообщит, нельзя, но у этого человека было несомненное преимущество: Папаша точно не работал на Фабиана.
— А теперь послушаем официальное мнение, — пробормотал князь, усаживаясь на стул в преддверии долгого разговора и набирая очередной номер.
Как и предполагалось, начальник полиции без лишних уточнений согласился на встречу и пообещал приехать через пятнадцать минут.
Глава 3. Разбойничья доля
Испокон веков мужчины из рода Шин были браконьерами. Семейное ремесло передавалось от отца к сыну, пока однажды не выяснилось, что охотиться больше не на кого. Болотные крячи, чьи перья ценились на вес золота, а клювы и когти, способные резать железо, — и того дороже, мало-помалу исчезли. То ли перебрались в горы, то ли вымерли — никто не знал. Последних представителей вида князь взял под охрану, построил питомник… Безрассудный Ре Ми Шин попытался продолжить дело семьи, да вместо рынка и годового запаса денег получил десятилетний срок на рудниках.
Домой он не вернулся, жена вскоре зачахла от тоски, поэтому А Ли Шин рос безотцовщиной. Его воспитывала бабка — Са Ра Шин, известная в Прихолмье как ведьма Шесса. По-настоящему колдовать она не умела, но в далекой юности работала у женщины из народа шесс, отсюда и внушительное прозвище.
А Ли верил в силу убеждения, а не в магию. Бабка славилась своими приворотными зельями и заговорами, но он-то видел: в ее пузырьках — подкрашенная кипяченая водичка. Зато языком бабуля чесать умела знатно… И грязными приемами не брезговала: выписывала книги о любви и согласии в семье, и потом осыпала клиенток советами столичных профессоров, выдавая их за тайные знания шесс.
В особо запущенных случаях к делу подключался А Ли и подбрасывал неверным мужьям какую-нибудь «порчу». Снимать ее бежали к ведьме Шессе, а уж она не упускала момент и промывала бедолагам мозги лучше, чем королевские службы в развлекательных книгах.
Но после случая с Семкой-кузнецом, чтоб ему пусто было, клиентуры у бабки заметно поубавилось. Пришлось затянуть пояса и задуматься об ином заработке.
А Ли охотно пошел бы на стройку, или в поденщики, или добывать гранит, благо здоровьем его Великий не обделил, да только бабуля поклялась, что на порог не пустит внука, посмевшего бросить учебу ради каких-то грошей. Уперлась, как ненормальная! Требует диплом об окончании Лесничего училища и свято верит: перед бумажкой откроются любые двери. А как ее получить, если все мысли только о еде, которой хочется и которой вечно нет?!
Хорошо бабке: старая, аппетита никакого, пару вареных картофелин съест, узваром запьет — и сыта до вечера. А Ли старался не показывать вечный голод и думал о сытной осени, когда буйная зелень с грядок и полей превратится в съедобные запасы. Но молодому организму ждать не хотелось, равно как и довольствоваться одними овощами, поэтому сегодня с утра А Ли собирался последовать примеру своих незаконопослушных предков и начать опасную и прибыльную карьеру. Нет, не браконьера. Разбойника с большой дороги.
