Майва, еще одна личность из тех, кому Джи Лин доверял больше жизни, вообще не появлялась. Шонник клялся, она в покушении на Айрис Миллс не замешана, однако князь пребывал в дурном расположении духа и подозревал все подряд вплоть до сотрудничества короля с грызнями. При чем тут Фабиан и шесские кролики? Король регулярно мелькал в поле зрения, а на заднем плане кто-то без устали говорил о красивых послушных плодовитых грызнях, что никогда не бросаются на людей без причины, разве что в холодные снежные зимы, однако насмерть загрызают редко.
Потом Джи Лин увидел в какой-то каморке скрюченную, забытую всеми Айрис (ту самую Айрис Миллс, которой после нападения полагалось лежать в постели под охраной и наблюдением медсестры), и хреновость его настроения удвоилась.
Затем его посетила мысль о том, что Лиса тоже может валяться где-то без помощи и сочувствия. До полуночи она точно была на ногах — помогала с шесс. Потом терзала радиста и обменивалась сообщениями с королевским полком. Люди полковника Роу уже добрались до крепости, немного повоевали с крячами и даже нашли последнего бандита. Не шефа — тот как у воду канул. Вероятнее всего, пересек границу с линг.
К соседям отправился запрос, они пообещали принять меры. Надежды на это мало: к линг бегут редко, граница контролируется из рук вон плохо. Разве что обнаружится канал сбыта контрабандных амулетов, и ниточка приведет к источнику… Так себе вариант. Князь сомневался, что из этого получится что-то толковое.
Он искал Мелису на всей доступной для гостей части резиденции. Не нашел. Отправился в личные апартаменты Фабиана. Долго спорил со стражей, встретил королевского врача, получил от него седативную пилюлю, полез на револьверы голыми руками…
— Ну зачем вы так с нами? — укорил один из охранников — на вид совсем юный вояка. — Сами знаете, вас и трогать нельзя, и пустить внутрь мы не можем.
«Нельзя трогать? Да я прямо сейчас даю Фабиану повод избавиться от меня раз и навсегда. Или из-за шесс он передумал? Хочет повременить?» — Джи Лин немного вернулся в реальность (или пилюля подействовала) и решил пойти дипломатическим путем.
— Госпожа Мелиса там, — ответил на прямой вопрос стражник. — Поэтому вам туда нельзя. Во избежание опасных для жизни инцидентов.
Князь сразу же вспомнил, как после возвращения Фабиан обнимал Лису, как что-то шептал ей на ухо и прижимал к себе, как жадно гладил ее спину и не мог отвести взгляд… Мелиса не отстранялась, хотя могла стряхнуть короля как прилипший лист. Обнимала в ответ, много говорила, ерошила его волосы… Тогда Джи Лин подумал: это волнение. Стресс. Радость от осознания того, что горы позволили вернуться.
Теперь все выглядело иначе.
Он ничего не сломал — ни дворцу, ни себе, ни посторонним ни в чем не виноватым людям. Злость сменилась коротким приступом апатии, во время которого князя перехватил Старый Сэм и начал что-то рассказывать о замковой башне, крячах, ведьмином внуке, браконьерах и амулетах, вместе с тем требуя отправиться домой или хотя бы прилечь где-нибудь, пусть даже на дворцовой клумбе, если пользоваться гостеприимством Фабиана мешают упрямство и обида.
Лечь, сесть или просто остановиться Джи Лин не мог. Как только он переставал двигаться, возвращалась крепость и то состояние беспомощности, в котором он пребывал несколько часов после драки с линг. Лиса говорила, это пройдет. Противник разбирался в людском теле и воздействовал на нервные узлы. Почему не убил и не искалечил? Она не знала. Мямлила про кодекс чести и уважение к врагу, но это точь-в-точь совпадало с афишей новой кинематографической картины о войне, что обещали к показу в первый день осени.
Объяснить свою дерганность и нежелание что-то с ней делать князь не мог. Старый Сэм много пережил за эти дни, его еле-еле удалось убедить, что ничего страшного не произошло, все под контролем, Джи Лин Ри полностью владеет ситуацией. Новость о том, что внучатый племянник едва не распрощался с жизнью только потому, что возомнил себя выше природы, знаний и здравого смысла, и полез с одной пулей на заведомо более сильного, ловкого, быстрого, опытного, в разы лучше вооруженного и умеющего убивать противника, доведет старика до больничной койки.
— Что-то ты сам не свой. С колдунами поцапался? — предположил Старый Сэм.
Зря князь не согласился. Шесс — это стихия, с ними возможно все. Но Джи Лин отрицательно качнул головой, и момент был упущен.
— Линг? — последовала очередная догадка. — Сколько?
«Мне хватило одного», — едва не огрызнулся князь. Да разве это принесло бы облегчение? В молодости старик ходил в приграничных патрулях и не раз сталкивался с воинственными соседями. Для него линг — не ночной кошмар, а «крепкие паршивцы, трудно их было гнать».
— Только главный. Мы сцепились, и он… Сам знаешь их штучки. Сбежал, мразь.
— Почему не убил? — с подозрением спросил Старый Сэм.
Это было обидно. По-настоящему. Джи Лин мысленно честил себя размазней, но втайне надеялся, что окружающие проявят снисхождение хотя бы на словах. Ан нет, не проявили. Все-таки он чиновник. Книжный червь, а не вояка. С него взятки гладки.
— Э, прости. — Старик хлопнул его по спине. — Совсем запамятовал. Мне ж сказали, у тебя всего одна пуля оставалась. Промазал? С завтрашнего дня будешь в тире сидеть, пока не начнешь валить движущиеся мишени с первого выстрела. С линг мороки много… Быстрые они, зазеваешься — пиши пропало. Я рассказывал, как мне бок пропороли? Лежим мы, значит, с командиром Комо, который баба… Или с бабой командира Комо? Так вот, мы в окопе, дождь хлещет, ветер воет, и тут…
— Покушение! — рявкнул кто-то на весь дворец.
«Началось», — обреченно подумал князь. Главные действующие лица под одной крышей, плотину лжи и ненависти не могло не прорвать.
— Потом расскажешь, Сэм. — Он поспешил на звук.
— Да что там рассказывать? Линг в наступление пошли, а я пока штаны нашел, получил люлей со всех сторон за разгильдяйство. Командир Комо даром что баба… Или не баба? Кто ж в их семье бабой был? Может, дочь?
Джи Лин оставил старика далеко позади и выметнулся в вестибюль, прямо на королевского стража — того самого юношу, что недавно стоял у апартаментов. Знакомые и не очень люди, наоборот, шустро топотали прочь.
— Осторожнее, тут ступенька, — несчастным, до крайности смущенным голосом предупредил охранник, убирая оружие подальше. — И ковер вон там горбатится.
«А разве не меня должны арестовать и тащить в подвал?!» — опешил князь.
Фабиан скорчился на полу у лестницы, но выглядел вполне живым. Значит, заговор провалился (Джи Лин ни на миг и не верил в его успех) и можно собирать виноватых. За главным из них и идти далеко не надо — сам прибыл как миленький.
Обтянутые пижамной рубашкой плечи короля содрогнулись, с губ сорвался всхлип. Князь подумал, что при любом раскладе хуже не будет, и подошел ближе, тронул узкую руку, которой правитель обхватил себя за колени.
