Фабиан поднял голову. На его скуле наливался синяк, из глаз бежали слезы, но было видно — это от смеха, а не от боли.
— Ты когда-нибудь влюблялся, Джи Лин Ри? Так, что разум улетает прочь? Ничего, что я на «ты»? Ты ж мне брат, с тобой формальности не нужны.
«Сотрясение и спутанность сознания?» — князья из рода Ри не имели родственных связей с правящей династией Валесии. Никаких. Никогда.
Джи Лин повернулся к стражу.
— Доктор где? — спросил тихо.
— Уехал. И второй тоже. Там тройня, и почки, и передозировка слабительного, и трубка в за… в неположенном месте, и жемчуг в носу, и откушенный палец…
Князь впечатлился. Обычно столько происшествий в Холмах накапливалось за месяц.
— И все это в одном доме, — горестно закончил охранник. — У господина Кан Ди Мина сегодня неудачный день.
— Рожает тоже он? — не удержался от вопроса Джи Лин.
— Три его незамужние дочери.
В смехе Фабиана прорезались истерические нотки. Король вцепился в руку князя и, пошатываясь, выпрямился.
— Я люблю Холмы, — сообщил доверительно. — Это лучшее место на планете. Такого цирка я не видел нигде. Особенно этот ваш… Знаменитость местная. Он же как Ча Рин Чи, величайший комик современности! Но фильмы с Ча Рин Чи выходят раз в год, а этот… Он каждый день такой! По-моему, я подсел на него. Это как дрян-трава, только забористее. И ее все мало, и мало, и мало…
— Что вы здесь делаете, сир? — Джи Лин не понял, чем так восторгался правитель, однако происходящее ему не нравилось хотя бы потому, что не вписывалось в подходящие схемы.
— Я тут живу, — веско заявил Фабиан. — Где-то там на воротах даже табличка есть. «Осторожно, злой король, еду не бросать, руками не трогать, кусается и плюется, в брачный период сношает всем мозги» или как-то так. Пойдем. — Он повернул князя в направлении своих покоев. — Немного пожалуемся, полечимся и поговорим. Ты! — адресовалось пунцовому стражнику. — Ищи лекарство, закуску и жаб. Тьфу ты, стройняшек. Их же не выбросили на ночь глядя? И выбери себе имя попроще, я не могу тебя звать Имлином Ширандом Карио-Плесекским всякий раз, как мне потребуется бутылка.
— Мое имя Имлин, сир.
— Поздравляю. Ты еще здесь?!
Из-за поворота коридора вышел Старый Сэм. Посмотрел на короля неодобрительно, поджал губы и прошествовал мимо — прямой, как палка, и без капли почтения.
— А этому я чем не угодил? — Фабиан потер синяк и скривился. — Как же трудно всех упомнить… О! — Он повис у Джи Лина на плече. — Чуть не забыл, это же Холмы. Тут либо обожают тебя и ненавидят меня, либо проклинают нас обоих. Мне кажется, или ты шатаешься?
Пока князь перемещался без нагрузки, создавалось обманчивое впечатление того, что у него открылось второе дыхание. Но король, несмотря на малый рост, стал непосильной задачей. Джи Лин чувствовал: он как тот ослик, у которого спина переломилась от соломинки. Ковер на полу выглядел таким мягким, теплым и комфортным… Еще немного — и придется проверить, верно ли это впечатление.
Фабиан убрал руку и обхватил князя за талию, поддерживая.
— Ступеньки, — предупредил. — Пока ты в сознании, давай начистоту. Ты святой?
Джи Лин споткнулся, больно ударился о кованые перила лестницы, что вела на второй этаж закрытой для посторонних части дворца.
— А надо? — сорвалось с губ не то, что он собирался сказать. — Не получится.
— Мы в тюрьмах опрос проводили. Ну, ты же многих отправил за решетку, Джи Лин Ри, не прибедняйся. Знаешь, о чем жалеет треть из них? Что не поверили в перемены, когда надо было. А городской совет? Они все тебя ненавидят, потому что, цитируя госпожу Ни, ты как совесть, которую нельзя заткнуть. И женщины. Это просто песня! «Слишком правильный» — что за причина для разрыва?
— Уважительная, — буркнул князь.
Впереди появилось более роскошное убранство, чем в общедоступной части резиденции. Свет стал ярче, ковры — мягче, портреты государственных деятелей исчезли, зато на стенах красовались приятные солнечные пейзажи современных художников и несколько «лунных полотен» Си Шен Ги. И девушки. Много красивых девушек на фоне природы. Ближе к личным покоям короля их сменили птицы.
— Не туда. — Фабиан не пошел к своим апартаментам, а остановился у неплотно закрытой двери ближе к лестнице. — Сначала я кое-что покажу тебе в познавательных целях. Прошу. — Толкнул створку. — Советую держать нервы и руки при себе.
Джи Лин не рассматривал убранство комнаты. Отметил про себя, что стены зеленоватые, пол блестит, из мебели нет ничего, кроме кровати и буфета, и позабыл обо всем на свете, потому что перед ним была Лиса — пыльная, оборванная, с кусочками сухого лишайника на одежде и мхом в волосах.
«Мертвая?» — князь едва не рухнул на месте от сумасшедшей мысли. Потом увидел, что Мелиса дышит, и сердце вернулось к нормальному ритму.
Она лежала поперек кровати на животе. Голова и ноги свисали на пол, рядом валялись большие кружевные подушки и чудом держалось одеяло.
— Что с ней? — выдохнул Джи Лин. — Какой-то амулет?
— Секундочку. — Фабиан обежал комнату взглядом и недовольно нахмурился. — Кто-то спер метелку… Ладно, пойдем трудным путем. — Он выдернул из-под руки Лисы одну из подушек. — Показываю в первый и последний раз, советую смотреть внимательно, чтобы потом не было претензий.
Король явно намеревался швырнуть подушку в Мелису, князь перехватил ее в последний миг.
— Не смейте! Что за детский сад, сир? И вообще, нельзя так лежать. — Он приладил подушку у изголовья и потянулся к Лисе, чтобы приподнять ее голову. — Кровь приливает к…
— Стой!
«Он и правда ненормальный», — Джи Лин коснулся теплого плеча Мелисы.
Свет мигнул, все вокруг стало зеленым, вспыхнули звезды… Появилось ощущение полета, в боку разлилась боль, голос Фабиана истончился, и князь понял: все. Что бы ни происходило, он останется в стороне. А что, кстати, происходит?
Вместо ответов навалилась тьма.
* * *
— Сотрясение… Покой… Тишина, — бормотал кто-то незнакомый. — Хотя бы сутки без волнений… Позвольте поинтересоваться, сир, как это произошло?
— Споткнулся, — это, несомненно, говорил король. — Под ноги надо смотреть. Вы идите, доктор Минс, покой я ему обеспечу.
«Вечный?» — князь никак не мог собраться с мыслями и припомнить, Фабиан сейчас друг или враг.
Шаркающие шаги, почти беззвучный шорох двери, легкое движение воздуха…
— Обожаю Холмы. — Кровать, на которой лежал Джи Лин, шатнулась — на нее сел валесийский правитель. — Вас тут, оказывается, двое. Ты же не спишь, правда? У тебя веки дрожат.
— Двое кого?
— Циркачей. Не шевелись, на сегодня представлений достаточно. А в следующий раз, когда надумаешь трогать вырубившегося линга, пиши завещание заранее. И наследников заведи штук десять, авось хоть один нормальным будет. Как подумаю, кто меня окружает, жить страшно становится.
