Но жилье выглядело приемлемо… По сравнению с пыточной, разумеется.
«Не жалуйся. Ради тебя тут два слоя ковров постелили», — вякнула совесть.
Все верно — за те часы, что я провела в лаборатории и в каких-то кабинетах, нежилую башню привели в божеский вид. Выскоблили до блеска, застеклили окна (одно даже сделали открывающимся) и затащили по бесконечной витой лестнице широкую кровать с почти не поеденным молью балдахином. Дверь на крышу починили, провели свет, отремонтировали небольшую печку, принесли с десяток поленьев. О спичках, правда, забыли, но я не собиралась задерживаться тут до снегов.
«Викард был бы рад расстрелять меня хоть завтра», — воспоминания плохо действовали на оптимизм.
Глаза защипало. Нет, не от грусти… Требовалось как можно скорее снять зеленые линзы, однако я не представляла, как на это отреагируют долинейцы.
«Служанка воткнет кол в сердце, чтобы гарантированно избавиться от посланницы Ньепы. Кано говорил, Ньепа воплощает и зло, и свободу… Почему мне не встречаются те, кто почитает ее, а не боится?» — я взяла оставленное на подоконнике карманное зеркальце и неохотно оглядела свою физиономию.
Жутковатое зрелище. То есть как для того, кто за несколько суток спал от силы часов пять, подвергся действию тока, яда, технологий будущего и троих рие Нордесов, выглядела я неплохо. Но, будем честны, сейчас на меня не позарился бы даже пьяный в хлам Эндер.
«Когда же отрастут волосы? Хочу стать собой!» — мне не нравилось, что я похожа на Арину Керейру и девушек из программы.
Глаза начали слезиться. Я отложила зеркало, забралась на кровать. Прямо надо мной горела лампочка, остальное же помещение таилось в тени. Я словно находилась на освещенной полянке посреди страшного темного леса. Не скажу, что это было приятно.
«Чтобы ничего сверхъестественного мне не приписали, сниму линзы завтра, перед Кано», — я погасила свет и спряталась под тонким одеялом.
Комфортнее не стало.
В огромной каменной башне каждое движение отдавалось эхом. В какой-то миг я поняла, что едва дышу — вдохи казались слишком громкими и нарушали тишину.
Сон не шел. Как только накатывала дрема, ее разрушал шорох простыней. Когда в окно заглянула луна, я сдалась и прекратила попытки уснуть. Лежала с закрытыми глазами, думала о доме… Не обращала внимания на посторонние звуки. Честно не обращала!
Но свет проигнорировать не смогла.
Когда по векам прошелся яркий луч, вся сонливость исчезла. Я неуверенно оглянулась, не понимая, что происходит. Башня слишком высокая, с земли так не посветить. Что же тогда? Вертолет?
Вновь мелькнул луч.
Я босиком прошлепала к окну и выглянула наружу. Ничего, кроме набежавших туч… Может, показалось?
— Но роша, алие?
— Да, не спится, — я ответила прежде, чем сообразила, что не поняла ни слова.
Ну что за чертовщина!
— Рик? Это точно ты? — Под пальцем клацнула кнопка выключателя, и помещение залил электрический свет.
Рик стоял посреди комнаты, с интересом осматривал скудную обстановку. Чешуйчатые доспехи, жуткие лезвия, добрые глаза… Не представляю, как я могла спутать его с шаером. Они похожи, не спорю. Ладно, чисто внешне они — как две капли воды. Но мимика и жесты разительно отличались.
Настоящий Рик вел себя просто и непринужденно. Удивлялся, когда его что-то удивляло, огорчался, услышав неприятную весть, улыбался в ответ на улыбку и не мнил себя пупом земли.
Он был классным, как заявила бы я тринадцатилетняя — та самая я, что мечтала исследовать неведомые земли и покорять глубины космоса.
«Не от мира сего», — вынесло бы вердикт земное окружение Анны Леонидовны: будущего юриста, с горем пополам позабывшего давние стремления.
Может, в прошлом это и сказалось бы на моем к нему отношении, но сейчас я находилась в другом мире и не считала странности недостатком.
— Где пропадаешь, Рик? Почему не показываешься, когда светло?
— Решин.
— Серьезно? Кто спит днем?
— Шаер?
— Э нет, ваш шаер настолько важен, что и ночью не спит — лелеет свое самодовольство.
— Ри ора, алие.
— Сама знаю, что это опасные речи. И хватит называть меня принцессой, мне не пять лет. Эй! Что за?..
На его груди светился огонек. За последние дни я настолько привыкла к личным необычностям, что не сразу поняла: свет шел не от меня.
— Лазерный прицел?!
Какая глупость! В этом мире? На такой высоте?
«Ты же знаешь, что не ошиблась», — талдычил здравый смысл.
Бесполезная информация. Она мелькнула в голове слишком поздно и нечетко, чтобы повлиять на мое будущее.
Огонек исчез.
Я обернулась к окну, чтобы обнаружить его на своем лице.
«Привет из Ластонии», — пронеслась обреченная мысль.
Но вместо вспышки выстрела я увидела золотистые доспехи.
— Не делай этого! — крикнула, отталкивая горе-героя.
Дурак! Он что, всерьез решил, что сможет защитить меня от снайпера? Какая самонадеянность!
Блестящие чешуйки прорезали мои импровизированные бинты на ладонях, и по рукам вновь протекла кровь.
Разбилось стекло.
Рик качнулся, упал навзничь. Лезвие с его перчатки вскрыло выключатель, и лампочка, мигнув, погасла.
— Рик! — Я бросилась к нему, позабыв о собственных увечьях. — Потерпи! Я позову… Позову кого-нибудь!
Он посмотрел на меня и мягко улыбнулся.
— Одолжи мне силу, принцесса, — сказал вполне разборчиво.
— Как?!
Его пальцы сжали мое запястье.
— Никак. Это поговорка. Просто будь рядом, пока я сплю. Щит однажды восстановится, но сейчас… Ты — моя единственная защита.
«Ага, конечно. Сначала спасу тебя, потом Долинею, а там и весь мир для полноты картины», — я сбросила с кровати подушку и перетянула наволочкой порезы.
Затем достала простыню и попросила Рика перевернуться, чтобы остановить кровотечение от огнестрельного ранения.
Он не отреагировал. Лежал с закрытыми глазами, едва дышал…
И не отпускал мою руку.
Глава 7. Через постель к знаниям
Из дневника Арины Керейры
Прости меня, Патрик. Кажется, я проболталась. Говорят, что первая любовь самая безумная, вот и я в последнее время будто схожу с ума.
Керейра что-то заметил. Он слишком часто рассуждает о долге, о браке и о тебе. Особенно о тебе.
Я волнуюсь. Не нарывайся, Патрик. Мой папаша не дурак, он видит всех насквозь. Сейчас его тревожит провал «Опальной принцессы», но скоро он избавится от «варианта номер семь» и вернется к основному плану.
