Ко мне приехал отец. На крутой тачке, с охраной. Все соседи вышли посмотреть, что за депутат пожаловал.
Мама плачет, не умолкая, сестры попрятались в шкаф. Они временами будто чуют что. Может, их бабка по отцовской линии и правда ведьмачила?
Я, дура, обрадовалась. Юбку новую надела и накрасилась. Думала, будет как в кино. Блудный папаша вернулся и жизнь засияет, как радуга.
Ага, радуга. Та самая, которой пони какают. Яркая, красивая, а все равно дерьмовая.
Он такую лабуду толкал, что хотелось дурку вызвать. Сказал, я — невеста принца. Пообещал золотые горы и луну в придачу.
Интересно, это передается по наследству? Не хочу к старости сдвинуться. Хотя папаша у меня еще не старый. На Иглесиаса похож. На Хулио, а не Энрике. Макс говорил, я странная, раз знаю, кто это. Надеюсь, после лечения он станет импотентом. Макс, не Хулио. Впрочем, он давно умер. Хулио, не Макс.
Двадцать первое января
Маму вызвали в полицию. Оказывается, охранники моего воскресшего папаши избили какого-то алкаша, который как бы узнал в нем старого знакомого и полез здороваться. Полный дурдом!
Мама снова плачет. Ей всего тридцать шесть, но за последние недели она постарела лет на двадцать.
Двадцать третье января
Звонила бабушка. Сказала, что я отродье желтого дьявола, и если завалю выпускные экзамены, то пойду на панель. Она меня никогда не любила, но в последнее время как с цепи сорвалась.
Первое февраля
Папаша перехватил меня у школы. Заявил, что моя судьба была предопределена до моего рождения и никуда от этого не деться.
Он больной на всю голову! Я убежала, и больше никогда не буду ходить без подруг. Или лучше найти парня? Влад из параллельного класса предлагал встречаться, но все знают, что он лузер.
Второе февраля
Если я не соглашусь уехать с папашей, он меня похитит и у мамы случится инфаркт. Если соглашусь, маме никогда не придется работать на двух работах, а сестры смогут пойти в лицей. Что мне делать?! К кому обратиться?! Это гребаный дурдом!!!
Третье февраля
Я вернулась к Максу. Он обещал не лезть ко мне, пока не долечится. У Макса есть травмат, он меня защитит.
Пятнадцатое февраля
Макс в больнице. Он не говорит, кто его избил, но я и так знаю.
Папаша снова объявился. Сказал, чтобы я не смела ни с кем встречаться, потому что у меня есть жених.
Принц, ага.
Завтра же пересплю с кем угодно ему назло. Может, счастливить Влада? Он лузер, но, если подумать, он нравится мне больше, чем Макс.
Ладно, Влад мне просто нравится. Он умный, милый и вежливый. Не понимаю, почему над ним все ржут.
Двадцатое февраля
Влад исчез на моих глазах.
Да, исчез. Я больше не могу называть вещи своими именами, поэтому — «исчез».
Если я продолжу упрямиться, исчезнут сначала сестры, а потом мама.
Ненавижу этот безумный мир!!!
Двадцать третье февраля
На похоронах Влада было мало людей. Его мама обрадовалась мне, как родной. Оказывается, дома он часто обо мне говорил. Я красивая, из нормальной семьи, отличница. Думаю, его родные немного утешились тем, что у их сына все было как у людей.
Двадцать пятое февраля
До обеда маму уволили с обеих работ, среднюю сестру ограбили, на младшую напал педофил, она еле отбилась.
Папаша спросил, хочу ли я такой жизни для них и для себя.
Я согласилась уехать с ним.
Двадцать шестое марта
Мама плачет, сестры завидуют, бабушка говорит, что меня продадут на плантации кофе и я буду ублажать голозадых обезьян, потому что с таким отношением к учебе точно завалю экзамены. Не вижу тут связи, но ей виднее.
Папаша клянется, что позаботится обо мне. Тыкает маме фотки своей трехэтажной виллы на берегу моря, и яхты, и конюшни, и личного самолета. Мама смотрит на меня так жалобно, что сердце разрывается. Она уверена, что не имеет права лишать меня будущего. Она подпишет нужные документы.
Хочу, чтобы это все закончилось. Хочу убеждать! Сесть в первый попавшийся автобус и исчезнуть.
Но если я это сделаю, маму… Мама исчезнет.
Исчезну я — «исчезнет» мама…
Надеюсь, однажды самолет этого Керейры разобьется.
Меня, кстати, уже зовут Арина Керейра.
Спасибо, что хоть имя позволили оставить свое. Это единственное, что у меня есть.
Улетаем завтра.
Ненавижу всех!!!
* * *
— Продолжайте, Ання, — поторопил шаер. — Вы подходите к самому важному. Что было дальше с Айрой Керейрой и почему вы попали во дворец, прикрываясь этим именем?
Я помахала перед ним пустыми страницами.
— Дальше она уехала и, полагаю, оставила дневник дома. Кстати, ее зовут Арина, а не Айра. Откуда у вас эти записи? От Валери? Кто такая Валери?! Эта рыжая? Тоже из Ластонии? Она живет тут давно, так почему только сегодня поделилась информацией?!
Задавая вопросы, я сгоряча приблизилась к Рикадору чуть ли не впритык. Он поморщился, поспешил отгородиться от меня столом. Одернул темный пиджак, скрестил руки на груди, слегка прищурился…
— У всех ластонцев плохо с логикой? — выдал с ноткой пренебрежения. — То, что вас не бросили в вонючий подвал к крысам, не означает, что вы имеете право задавать вопросы.
Оскорбительный тон задел за живое, пусть отчасти я и спровоцировала шаера чрезмерной эмоциональностью.
— Рокси сказала, что означает, — вырвалось неуверенное замечание.
— Рокси? — Презрительный взгляд пригвоздил меня к месту. — Для вас она — госпожа Роксинэль рие Нордес, Ання!
— Ошибаетесь! — Я начала заводиться. — Они с Риком слишком нормальные как для рие Нордесов. Может, их усыновили?
Шаер закашлялся, и это дало мне несколько секунд для горьких сожалений. Во что выльется моя несдержанность? В обвинение в очернении долинейской правящей семьи?!
— Предлагаю мысленно сосчитать до десяти, — прервал напряженную тишину Кано. — Сир, Аня? Не время пререкаться.
Судя по побагровевшей физиономии Рикадора, он действительно последовал совету, причем считал в уме способы моего убийства.
— Назовись вы Ариной, вам бы начали задавать вопросы, Аня, — тем временем продолжал дознаватель. — Ну а Айра никого не удивила, поскольку это имя долинейцам знакомо.
— А Керейра? Самая обычная фамилия?
— Как ни странно, да.
— А имя Мануэль?
