– Здравствуйте! – воскликнул я. – Что-то не так?
– Сэр, мы вынуждены сообщить вам, что вас не пустят на концерт Guns N’ Roses сегодня вечером.
– Правда? Это еще почему?
– У нас строгий приказ от руководства Guns N’ Roses не пускать вас ни при каких обстоятельствах. Приносим свои извинения.
– Да ладно, приятель, это же смешно, – сказал я. – Протащи меня как-нибудь. Я не собираюсь создавать проблем, я просто хочу посмотреть концерт. Я уверен, ты знаешь почему.
– Простите, сэр, но мы ничего не можем сделать.
Я позвонил своему знакомому промоутеру, но он тоже ничем не смог помочь. Он сказал, что меня заметили с гитарой и в цилиндре, как будто я собираюсь выйти на сцену. Это было нелепо – у меня даже гитары с собой не было! Все было без толку. Весь персонал специально проинструктировали держать меня подальше оттуда любой ценой. Мы решили, что оно того не стоит; я не из тех, кто устраивает сцены.
Мы с Перлой сняли номер на Ранчо Грин-Вэлли, отправились на торжественное открытие бара «Виски Блю» на курорте и отлично провели время на огромной новогодней вечеринке, которую там устраивали. В тот вечер я столкнулся с парнем, которого встречал и раньше, но не очень хорошо помнил, зато он меня знал. Он отвел меня в туалет и выложил передо мной дорожку порошка, похожего на кокаин.
Я люблю быть ненормальным и делать то, что мне не положено делать, в том числе принимать любые наркотики, которые мне предлагают, даже не спрашивая, что это такое. Я снюхал эту дрянь, и через пять минут меня охватила очень знакомая эйфория. Я хорошо знал это чувство: это был не кокс, а опиат, какая-то разновидность героина. И очень хорошая, потому что внезапно мир вокруг стал казаться мне чудесным…
Я попросил еще, и он отсыпал мне горсть таблеток.
– Что это? – спросил я. – Это то же, что я только что снюхал?
– Это оксиконтин, – ответил он. – По сути, синтетический героин. Нужно растолочь таблетку и можно нюхать. У меня есть хорошие связи.
И это правда: он тогда только поборол рак, и ему выписали бессрочный рецепт.
– Ух ты, – ответил я, едва скрывая свой энтузиазм. – Буду иметь в виду.
Итак, мы с Перлой прожили вместе уже несколько лет, и наши отношения выглядели довольно дикими. Она была самой потрясающей, самой крутой девчонкой: не важно, на сколько вечеринок мы ходили, не важно, сколько дерьма она натворила, или я натворил, или что происходило вокруг нас, Перла всегда держала все под контролем. Она могла оставаться спокойной в безумных обстоятельствах и всегда заботилась о тех, кто нуждался в помощи. В эти годы мы много пили, принимали много экстази и кокаина, но единственное, чего она не терпела, – это героин. Она пригрозила, что бросит меня, после того эпизода в отеле «Хайатт», и она бы ни за что не разрешила мне принимать это высокосортное дерьмо – что делало его в моих глазах еще более привлекательным.
Я говорил себе, что все ей расскажу, каждый раз, когда давил очередную таблетку оксиконтина, снюхивал порошок и входил в блаженное состояние. Я привез эту привычку с собой в Лос-Анджелес и какое-то время держал ее в тайне. Я стал звонить своему новому другу, чтобы получить еще. Он ездил из Лос-Анджелеса в Вегас и обратно, чтобы обеспечивать мне необходимый запас. Довольно скоро мне на спину уселась очередная обезьяна (отсылка к песне Aerosmith Monkey on My Back – примеч. пер.).
Если меня и можно как-то описать, то это слова «вечный подросток».
Шел 2002 год, и Aerosmith выступали на лос-анджелесском Форуме с Cheap Trick на разогреве. Я настроился на отличное шоу, а мой дружок из Вегаса оказался в городе с большой партией оксиконтина, так что мы вооружились до зубов и готовились замечательно провести вечер. Мы с Перлой сильно поссорились из-за какой-то ерунды незадолго до моего выхода. Достаточно того, что она не хотела, чтобы я уходил, – и на этом желала прекратить разговор.
Я был обкурен и упрям, не хотел ничего слышать и собирался пойти на концерт независимо от того, договоримся мы или нет. Друг ждал меня в машине, а я все никак не мог выйти из дома. Я подошел к двери, а Перла стояла внизу лестницы, по-прежнему разговаривая со мной, несмотря на ответное молчание.
– Слэш! – крикнула она. Я обернулся. – Я беременна.
Насколько бы я ни был упорот, этим заявлением меня словно пронзило насквозь. Я уставился на нее и долго смотрел. Казалось, время остановилось.
– Хорошо, – сказал я. – Давай поговорим, когда я вернусь.
В тот вечер я обдолбался настолько сильно, специально и очевидно, что ребята из Aerosmith, ребята из Cheap Trick и все, с кем я встретился в тот вечер, это заметили. В сложившихся обстоятельствах я сделал единственное, что имело смысл: весь вечер зависал с Дэвидом Ли Ротом. Но я никак не мог выкинуть из головы то, что сказала мне Перла.
По возвращении домой мы обо всем поговорили. Мы были женаты всего четыре месяца, а прожили вместе уже пять лет. До этого момента ничего не происходило, и мы никогда не пользовались защитой. Нам не потребовалось много времени принять решение и понять, что мы с этим справимся. Мы предположили, что ирландский «Гиннесс» и чрезмерное его потребление мной, вероятно, как-то повлияли на потенцию. Мы даже пошутили, что назовем малыша Гиннессом, но вспомнили, что так уже зовут пса Ронни Вуда.
Беременность Перлы стала для меня самым сильным стимулом бросить наркотики. Я слез с окси, по-прежнему не говоря Перле, что я принимаю. Я просто ушел в завязку, как обычно, – и никто ничего не знал. Перле я сказал, что заболел гриппом. Но это было бесполезно: я забыл о тайнике, который спрятал у нас в гостевой комнате, и когда она его нашла, то сразу поняла, что со мной.
Мы снимали то одно жилье, то другое и в итоге решили, что нам нужно купить дом. Дом, где мы записывались со Snakepit, какое-то время назад мы выставили на продажу, и его уже кто-то купил, так что теперь нужно было начинать все с чистого листа. Помню, как мы начали искать дом, когда я пытался завязать, и, пока мы присматривали себе жилище, я обильно потел. Кажется, в тот момент я еще оправдывал это гриппом.
Мы увидели дом, который напоминал сказку «Гензель и Гретель»: такой средневековый коттедж, очень нелепо украшенный владельцем. Оказалось, что это дом Спенсера Проффера, парня, который продюсировал Live! Like a Suicide. Мы заехали просто поздороваться и спросить, как у него дела. Недавно я с удивлением узнал, что он не говорит о нас ничего хорошего. Он рассказывал, что во время записи я ссал на пол, а Аксель ширялся прямо в студии и блевал на микшерный пульт, а потом пытался заставить Спенсера ширнуться вместе с ним. Это вранье, как и много другого бреда, можно прочитать в обширной библиотеке неофициальных рассказов о Guns N’ Roses, доступной в книжных магазинах и в интернете. Все это неправда. Должно быть, он просто обиделся на то, что не он будет продюсировать весь альбом.
Итак, я ушел в завязку, и Перла была моим вдохновением: с той секунды, как она узнала, что беременна, она не прикасалась к спиртному и сразу же бросила курить. В ней произошла разительная перемена: материнский инстинкт быстро взял верх, и это было удивительно.
