У Перлы были некоторые осложнения во время беременности Ландоном, плод располагался так, что ей было неудобно и больно большую часть беременности, и почти весь срок пришлось провести в постели.
За эти месяцы я начал собирать новую группу. Пит Ангелус, который был менеджером Van Halen, Дэвида Ли Рота и Black Crowes, проявил ко мне интерес, поэтому он познакомил меня со Стивом Горманом, который тогда был барабанщиком Black Crowes и мог со мной играть, потому что Black Crowes распались. Мой старый приятель Алан Нивен дал мне номер басиста. По его мнению, мне обязательно нужно было это услышать, поэтому мы его пригласили и стали репетировать втроем, импровизируя безо всякого плана. Я тогда ничего не принимал и даже не пил. Впервые с тех пор, как в последний раз выступали Snakepit, я вернулся в форму: был в лучшем настроении, чем когда-либо, снова начал думать о группе и писать материал. За это время я сочинил музыку, которая превратится в песню Fall to Pieces. Мы играли вместе совсем недолго, но у меня было полно идей, и наиболее оформленной из них стала эта песня. Это были первые признаки того, что я беру на себя какую-то ответственную и взрослую роль, потому что если меня и можно как-то описать, то это слова «вечный подросток».
Примерно в это же время я узнал, что умер Рэнди Кастильо. Я знал Рэнди много лет; мы познакомились в восьмидесятых, когда он гастролировал с метал-группами. Рэнди был одним из самых востребованных сессионных и гастрольных барабанщиков; он играл с Оззи, Литой Форд и всеми, кого только можно себе представить. Но Рэнди был настолько далек от типичного лос-анджелесского металлиста, насколько это вообще возможно. Он был одним из самых искренних, простых и добродушных людей, которых я только встречал. С ним всегда получалось весело тусоваться без всяких предрассудков: он злоупотреблял выпивкой и коксом, но при этом оставался отличным барабанщиком с золотым сердцем. Точно не помню, как мы познакомились, но у нас были общие друзья, и мне казалось, что я знаю его всю жизнь. Что отличало его от всех остальных в Лос-Анджелесе, так это то, что он всегда был счастлив и никогда никого не осуждал. В отличие от большинства других персонажей того времени Рэнди не болтал всякого дерьма о других людях и не критиковал вечерами напролет то, как кто-то выглядит или себя ведет. Подобные разговоры в Лос-Анджелесе очень популярны, а Рэнди они не интересовали – может быть, потому что он был родом из Нью-Мексико.
Я играл в Нью-Мексико со Snakepit и узнал, что у Рэнди рак и это очень серьезно. Когда мы приехали выступать, он пришел на наш концерт и тусовался с нами в автобусе. В тот момент он проходил курс химиотерапии и выглядел совсем неважно. Он был очень худым и слабым, но я счастлив, что он тогда пришел.
Некоторое время спустя я услышал, что он почти победил рак и чувствует себя гораздо лучше. И вскоре мы с ним увиделись – он и правда изменился и выглядел прекрасно. Когда мне позвонили месяцев через пять после этого и сообщили, что Рэнди умер, я был потрясен. Я даже не знал, что ему снова стало хуже.
Похороны проходили на кладбище Форест-Лоун, и туда пришли все, кого Рэнди знал: все его старые друзья-музыканты из всех групп, в которых он играл, включая Оззи, а также большая семья Рэнди и друзья, которые его любили, – людей собралось много. Там я столкнулся с Мэттом Сорумом, который сказал мне, что они с парнями организовывают сбор средств для семьи Рэнди и благотворительный концерт, чтобы собрать деньги и почтить его память. Мэтт спросил меня, не хочу ли я сыграть на концерте. Для меня это была отличная идея; любой повод играть на гитаре на сцене – все, что мне нужно. Кроме того, я хотел сделать это ради Рэнди.
Мы с Мэттом решили, что будем выступать вместе, и договорились позвонить Даффу, который переехал обратно в Сиэтл, чтобы спросить, не хочет ли он к нам присоединиться. Вместе со Стивом Джонсом из Sex Pistols он собрал группу Neurotic Outsiders, они выпустили альбом и отправились в турне. Затем группа распалась; Дафф собрал новую группу с несколькими друзьями из Сиэтла под названием Loaded. За последний год я несколько раз с ним виделся: он приезжал ко мне на день рождения, и однажды мы с Иззи играли в студии, так что мы общались и поддерживали контакт.
Нам нужен был вокалист (как обычно) и ритм-гитарист. Я положил глаз на Джоша Тодда и Кита Нельсона из Buckcherry. Я узнал, что их группа распалась, так что это мог быть наш шанс. Мне нравился голос Джоша в некоторых из его записей, а теперь, похоже, представилась хорошая возможность испытать его в деле.
Нам хотелось сделать что-то особенное, поэтому Мэтт позвонил B-Real и Сену Догу из Cypress Hill и спросил, не хотят ли они приехать и сыграть с нами песню. Они согласились, так мы все собрались на репетицию, и это был по-настоящему знаменательный день. Когда мы вошли в «Мейтс», то ощутили знакомые вибрации, оказавшись снова в студии с Мэттом и Даффом, я сразу же почувствовал химию, которая была между нами на сцене на каждом концерте Guns. Мы втроем стали играть, а остальные наблюдали, и в тот момент, когда прозвучал первый аккорд, у нас появилось ощущение уверенности и музыкальной общности, которая говорила сама за себя. И говорила следующее: «Вот как это делается, мальчики».
Мы отрепетировали Paradise City, It’s So Easy, Mama Kin, Jailbreak группы Thin Lizzy, Rock-n-Roll Superstar и Bodies группы Sex Pistols. B-Real и Сен Дог зачитали рэп на стихи Paradise City. Вышло чертовски круто. Впервые с того момента, как я собрал первый состав Snakepit, я ощутил музыкальное удовлетворение. Меня окружали музыканты, которые знают, как сохранить отличный грув и обеспечить еще более отменную подачу. Наше единство с Мэттом и Даффом проявлялось очень явно. Когда мы начали играть, люди, работавшие и репетировавшие в тот день в студии, стали к нам заглядывать. Вскоре у нас собралась небольшая аудитория, и своим звучанием мы буквально размазали их по стене.
Концерт в честь Рэнди состоялся в клубе «Ки» 29 апреля 2002 года. Впервые за много лет столько участников Guns собрались вместе на одной сцене. Мы играли последними и просто взорвали это место. Пришел Стивен Тайлер и сыграл с нами Mama Kin. В общем, это был знаменательный вечер. Я был на седьмом небе.
На следующий день я был дома с Перлой, и мне позвонил Дафф.
– Привет, приятель, – сказал он. – Круто сыграли вчера вечером. Типа по-настоящему круто.
– Ага, это так, – ответил я. – Я все утро об этом думал.
А думал я только о том, что зря тратил время раньше. Я кое-как пытался сработаться с другими музыкантами. Они талантливые парни, без сомнения, но никто из них мне не подходил. Я все искал чего-то, а то, чего я искал, все это время находилось у меня перед носом.
– Дафф, нам нужно что-то с этим сделать, – сказал я. – Будет глупо не попробовать. Плевать на ассоциации с Guns N’ Roses.
– Ну… хорошо, – ответил он. – Давай!
Мы с Даффом никогда не высказывали этого вслух, но оба подсознательно избегали совместной работы. Мы не хотели, чтобы на нас поставили крест и повесили ярлык: нам не хотелось, чтобы в сознании людей мы попали на полочку с надписью «сторонний проект бывших участников Guns». К тому моменту прошло уже достаточно времени, а даже если бы не прошло, мы снова испытали на себе энергетику, которая возникает от совместной игры, и поняли, что мы выше каких-то там дерьмовых ожиданий.
