У меня есть привычка садиться с гитарой и придумывать трудные риффы, такие сложные варианты исполнения простых мелодий. Так я начинаю играть или нахожу что-то интересное – мне не нравится просто повторять гаммы. Я до сих пор так занимаюсь: вместо того чтобы выполнять очевидные «упражнения», я изобретаю свои собственные, которые одновременно помогают мне расслабить пальцы и настроить слух, потому что если упражнения звучат недостаточно хорошо, то незачем вообще ими заниматься.
Именно так я и упражнялся как-то вечером, когда рядом со мной на пол приземлился Иззи.
– Эй, это что? – спросил он.
– Не знаю, – ответил я. – Просто дурака валяю.
– Ну-ка, продолжай.
Он сочинил несколько аккордов, и поскольку Дафф тоже был там, то придумал басовую линию, а Стивен наметил ударную партию. Через час мое маленькое упражнение на гитаре превратилось в нечто иное.
Аксель в тот вечер не выходил из своей комнаты, но участвовал в творческом процессе не меньше нашего: он сидел у себя и слушал все, что мы играем, и к следующему вечеру уже написал готовый текст. Стихи посвящены его девушке и тогда еще будущей первой жене Эрин Эверли, дочери Дона Эверли, который выступал в дуэте с братом.
Мы нашли репетиционную студию в Бербанке под названием «Бербанк Студио», которая представляла собой обычный большой склад, принадлежащий старой азиатской паре, и там мы начали серьезно работать над подготовкой к альбому Appetite, переделывая уже записанные песни. На следующей репетиции мы превратили новую песню в законченное произведение: написали бридж, добавили гитарное соло, и так она стала Sweet Child o’ Mine.
Все это было прекрасно, но нас по-прежнему никто не продюсировал. Тому пришла в голову идея обратиться к Спенсеру Профферу, работавшему с Тиной Тернер, Quiet Riot и W.A.S.P., которые раньше нравились Акселю, поэтому мы решили попробовать. Мы привезли инструменты в «Паша Студио», где тогда обитал Спенсер, и договорились в качестве пробы поработать с ним над песней Sweet Child. Спенсер был отличным парнем. Это он предложил сделать какой-нибудь резкий переход перед концовкой песни. И он был прав… но мы понятия не имели, что хотим там сделать. Все расселись вокруг пульта, слушали и слушали песню на повторе без единой идеи.
«Where do we go?» (Куда нам идти – примеч. пер.) – спросил Аксель, скорее у самого себя, чем у нас. – «Where do we go now? (Куда нам теперь идти – примеч. пер.) Where do we go?»
– О, – воскликнул Спенсер, приглушая музыку. – Почему бы тебе не попробовать это напеть?
Так мы придумали тот самый резкий переход.
Мы доделали демо-версию Sweet Child и поработали со Спенсером над демо-записями примерно половины песен, которые войдут в Appetite, но к концу этого процесса по-прежнему не были уверены в том, что он подходящий для нас продюсер, поэтому продолжили поиски.
Пока дела шли не очень хорошо, и я уверен, что Том уже работал на пределе своих возможностей, но в самый критический момент мы все-таки нашли менеджера. Формально нами должны были управлять «Стифель и компания», в чьем доме мы жили, но так как ни мы, ни Том никак с ними не взаимодействовали, то продолжали встречаться с потенциальными менеджерами. Первым, кто, по ощущениям, оказался на своем месте, был Алан Нивен – парень, который с самого начала знал, во что ввязывается.
Мы с Иззи встретились с Аланом в баре, и я едва разлеплял глаза, сидя там на табуретке, но это его, похоже, вообще не беспокоило. Неуемная энергия группы сразу придала ему сил, и он был готов помочь нам преодолеть препятствия, которые мешали записать альбом, отправиться на гастроли и стать профессионалами. Я замучился поисками, и, как уже упоминал, у меня была паранойя относительно всех, кто входит в наш тесный круг. А вот Алана, обаятельного эпатажного новозеландца, который сразу же привязался к Иззи и знал, что мы стоим вложенных усилий, я уважал еще до встречи с ним. Он был архитектором контракта Sex Pistols с компанией EMI, так что я знал: он хорошо делает свое дело. Алан не пытался навязать нам свою волю в творчестве – он предоставил музыку нам, – а просто занимался тем, что у него получается лучше всего: маркетингом и менеджментом. Это его сильные стороны.
Мы все познакомились с Аланом, когда еще работали со Спенсером в «Паша Студио». Он прослушал наши демо-записи и решил, что нужно взять эти версии, добавить запись живого выступления в зале и выпустить все вместе в виде EP с живой музыкой. Он считал, что нам необходимо запустить какой-то продукт, пока вокруг нас не улеглась шумиха в музыкальной индустрии. Таким образом мы подогреем к себе интерес на время записи полноформатного альбома.
Мы решили выпустить EP под своим собственным лейблом и настояли на том, чтобы его финансировала компания «Геффен». Тогда всем будет казаться, что это EP с «живой музыкой», записанной на «инди-лейбле», но на самом деле все это будет не так. Мы назвали лейбл Uzi Suicide, а саму запись – Live Like a Suicide. Это были нетронутые демо-записи четырех песен, которые мы играли с самой первой репетиции: Mama Kin группы Aerosmith, Nice Boys группы Rose Tattoo и две наши собственные – Move to the City и Reckless Life. Они, конечно, сырые, но если вы спросите меня, я отвечу, что они по-прежнему звучат чертовски круто.
Выступление в «Трубадуре», ок. 1986
Теперь у нас есть менеджер, половинка альбома с «живой» музыкой, и Зутаут просто счастлив. Он был уверен, что EP привлечет подходящих продюсеров. И он действительно привлек к нам внимание. Помню, как мы с Даффом выходили из дома Алана в Редондо-бич и слушали песню Move to the City на радио KNEC, крупной радиостанции с Лонг-бич, где крутили хэви-метал. EP служил четким показателем нашей эстетики, не говоря уже о нашем образе жизни, и, как и всегда, найти единомышленников было непросто. У нас состоялось несколько бестолковых встреч, пока нужный человек наконец нашелся.
Мы пришли к соглашению, что несколько концертов помогут нам держаться на виду и не сбавлять обороты. Я, например, знал про себя, что, когда на горизонте нет никаких рабочих обязательств, с большой вероятностью я каждый день буду расценивать как выходной. Мы снова поехали в Сан-Франциско и играли на разогреве у Jetboy в клубе «Стоун», а затем открывали два концерта Теда Ньюджента подряд, уже в Гражданском центре Санта-Моники.
Мы тогда еще официально жили в доме Стифеля, а как только выбрали Алана на должность менеджера, начали освобождать его и ждать момента, чтобы сообщить хозяину плохие новости. Аксель снова переехал к Эрин, где жил Стивен – я не знаю, а Дафф был там же, где и всегда, так что мы с Иззи остались жить вдвоем и наслаждались комфортабельным убожеством своей спальни на первом этаже. Дом напоминал цыганский табор. Наш друг Денни тоже часто ночевал у нас в скудно обставленных комнатах.
