В следующий вечер мы снимали в отеле «Парк Плаза», где находился клуб «Скрим» Дейла Глории. Дейл – местная ночная знаменитость в Лос-Анджелесе, он владел и управлял множеством клубов, и «Скрим» был самым легендарным из них. Второй день съемок проходил так же долго и нудно, но по крайней мере мы засняли живое выступление группы. Оно превратилось в настоящее событие: сначала мы сыграли песню на закрытой съемочной площадке, а затем открыли ее, впустили людей и сыграли ее еще три раза подряд. Было круто. Первый клип был готов.
То ли через день, то ли через два, а может, и через неделю, мы отправились в турне с группой The Cult, чтобы два месяца выступать у них на разогреве в Канаде, на Западном побережье и на юге в августе – сентябре. Гастроли прошли великолепно. Не было никакого говна, которое обычно исполняют хедлайнеры, – например, намеренно саботируют выступление группы на разогреве, убавляя ей звук, чтобы самим звучать громче и сильнее впечатлить аудиторию. Думаю, The Cult избежали необходимости такое вытворять, потому что выбрали нас – группу из Лос-Анджелеса, о которой никто не слышал. Как бы то ни было, между нами чувствовался дух товарищества. Йен хорошо ладил с Акселем, а мы с Даффом много тусовались с басистом Стивеном «Хагусом» Харрисом. Тем не менее я не совсем уверен, что они знали, на что идут, когда звали нас в это турне. Я уверен в одном: эта поездка подтвердила мою страсть к гастролям. Гастроли были относительно скромные, но они положили начало моему длительному любовному роману с дорогой – по сей день я остаюсь настоящим бродягой.
Еще одна закономерность, которая сохранилась в моей жизни, тоже восходит к тем временам: я бросил ежедневную привычку употреблять героин и плавно перешел на алкоголь. Мы вошли в рабочий режим, так что я предсказуемо заменил одну зависимость на другую: вместо того чтобы ширяться, я стал пить на полную ставку. Наивно было полагать, что мне хватит воли завязать и больше не иметь проблем с зависимостью, – правда в том, что ничего не изменилось. Я просто сменил одно вещество на другое. А еще зависимость как бы стала легальной, потому что алкоголь всех устраивает. Этот аспект рок-н-ролльной жизни считался естественным, так что, даже если я сильно напивался, но не ширялся, все в моем кругу были за меня спокойны. Да что они знали?
С того момента, если не считать нескольких отдельных случаев, серьезные проблемы с героином у меня начнутся лишь через несколько лет. Самое интересное, что за это время мое отношение к нему успело полностью поменяться: в какой-то момент стало казаться, что я его вообще не пробовал. Каким-то образом я совершенно забыл о героине и потерял к нему всякий интерес, даже если его употребляли прямо при мне. До сих пор не понимаю, как так вышло. Мое увлечение выпивкой достигло небывалых высот, хотя я изо всех сил старался держать себя в руках и никогда не превышал определенную норму перед выступлениями.
Давным-давно кто-то меня научил, что лучшее лекарство от похмелья – алкоголь. Мол, клин клином вышибают. Этот совет был рабочий, а потом стал моей философией. Единственная проблема в том, что из-за этого вечеринки, кажется, вообще не заканчивались, и я угодил в замкнутый круг. Каждый день я просыпался в похмелье, поэтому начинал день с новой выпивки, а затем продолжал пить до вечера, до еще одной вечеринки. Очень быстро временные границы вечеринок совершенно размылись: я пил всю ночь до начала следующего дня, затем весь день до вечера, а потом весь вечер и всю ночь до следующего дня. Не проходило и дня без алкоголя, потому что какая-нибудь вечеринка случалась каждый день – это было частью моей повседневной жизни.
Мы были шайкой дикарей, которым кажется, что они все знают, но на самом деле мы не знали ничего.
В турне с группой The Cult мы жили в более дешевых отелях, чем они, но это не мешало приходить к ним в гости и все там громить. Часто вечер заканчивался тем, что нас с Даффом вышвыривали либо работники отеля, либо сами ребята, и нам предстоял квест по поиску собственного отеля, в какой бы заднице он ни находился. Как-то раз я так напился, что вырубился на диванчике в вестибюле отеля группы The Cult, и Дафф меня там и оставил. Я проснулся около пяти утра, только что обмочившись во сне. Хуже того, у меня не было ключа от номера, и я понятия не имел, где живу. Персонал в отеле совсем мне не помог – вероятно, потому, что я был насквозь мокрый от мочи и вонял, как целый бар алкашей. Я вышел на улицу в настоящий канадский холод. Была жуткая холодрыга, и я побрел по улице в надежде найти свой отель. Единственный отель, который я разглядел, как только вышел на улицу, был далеко, но, к счастью, он оказался нашим. Еще больше мне повезло потому, что я был в своих кожаных штанах и замерз не так сильно, как мог бы. У кожаных штанов есть замечательный бонус: если в них обмочиться, то они окажутся к тебе более снисходительны, чем джинсы.
Я получал огромное удовольствие от любых гастролей, когда мы ездили на своем гастрольном автобусе, каким бы дерьмовым он ни был. Наша группа напоминала дерьмовую команду аутсайдеров в фильме про спорт. У нас была плохая экипировка и лишь та одежда, в которой мы вышли из дома, зато сильного командного духа хватило бы, чтобы выиграть чемпионат, – мы были как рок-н-ролльная версия фильма «Удар по воротам». В Канаде мы выступали даже на ледовых аренах: турне началось в восточных провинциях, затем отправились на западное побережье, на северо-запад американского Тихого океана, потом на юг через Калифорнию, затем через Аризону и Техас в Луизиану и в дельту реки Миссисипи. Это было настоящее путешествие.
В Канаде нас ничто не удивляло, зато нам удалось удивить всех. Частенько мне казалось, что мы как «Братья Блюз» в той сцене, где они приходят выступать в баре, полном деревенщин, и их колотят пивными бутылками. Мы решили вести себя чуть сдержаннее, когда оказывались в неожиданно враждебной обстановке, и это хорошо, потому что… несколько раз это нас спасло.
Даже когда мы так не делали, по всей Канаде на нас странно смотрели, где бы мы ни оказались. Мы считали себя нормальными, но я четко понимал, что то, как мы себя ведем, эти люди не воспринимают как норму – да и не только эти люди, а вообще все. Мы были шайкой дикарей, которым кажется, что они все знают, но на самом деле мы не знали ничего. Думаю, ребята из The Cult рассматривали нас как ненадежную деталь снаряжения: мы заинтересовали некоторых из них своим уникальным тембром, но в то же время представляли собой лишнюю деталь, которая может сломаться в любой момент.
Вокалиста Йена Астбери забавляло то, насколько мы взрывные: ему это нравилось. В его представлении мы были свирепыми и голодными и обладали всеми теми качествами, которым завидуют рокеры с закалкой. Он был прав: мы были именно такими и даже больше – как петарда M-80 в банке из-под колы. А гитарист Билли Даффи, кажется, вообще никак к нам не относился, ему было все равно. Ему либо было неинтересно, либо он не покупался на наши фокусы. Как бы там ни было, чаще всего они приходили посмотреть на наши выходки.
В том турне мы каждый вечер выходили на сцену и выступали на разогреве, но, честно говоря, я никогда не испытывал удовлетворения от концертов. Нам только предстояло стать серьезной гастролирующей группой. Мы еще не были опытными профессионалами, и это не давало мне покоя. Вероятно, по этой причине мы и представляли какой-то интерес: еще не узнали своих границ и выходили на сцену без особого опыта, взяли с собой только то, что уже было на нас надето, и играли несколько песен людям, которые никогда о нас не слышали. Думаю, о нашем альбоме было известно тогда только нам.
