В том турне мы собрали отличную гастрольную команду – несколько кадров, которые останутся с нами на долгие годы. Перед турне мы репетировали с Майком «МакБобом» Мэйхью в качестве техника ритм-гитары и бас-гитары, и МакБоб со своим потрясающим чувством юмора напоминал нам о том, как низко мы стоим в пищевой цепи, постоянно указывая на пешеходный характер нашего средства передвижения. У него был многолетний опыт гастролей, а его тонкие комментарии то тут то там служили необходимыми напоминаниями о том, что наш автобус пока далеко не Шангри-Ла.
МакБоб по-прежнему работает со мной и Даффом – он в команде группы Velvet Revolver, – и даже после стольких лет очень весело слушать его бесконечные дорожные истории. Многие из них заканчиваются тем, что Майк попадает в больницу из-за всевозможных недомоганий и травм, которые обычно наносит самому себе в результате непредвиденных обстоятельств на вечеринках. Одна из самых запоминающихся историй в его арсенале – как он напился до такого состояния, что выпал из машины, ударился головой о тротуар и очнулся в больнице с металлической пластиной в черепе. Иногда в аэропортах у него из-за нее срабатывает металлодетектор. МакБоб напоминал Роберта Шоу – Капитана Квинта в фильме «Челюсти», сидящего на носу «Орки» и сбрасывающего на нас суровые военные рассказы, словно бомбы.
Нашу команду пополнил Билл Смит, мой гитарный техник, который, как я вскоре понял, работал в ней исключительно ради пива. Он был милым парнем, любил веселиться и сидеть на краю сцены, скорее наблюдая за концертом, чем помогая его проводить. Мне кажется, за все турне он сменил примерно пять гитарных струн. Натягивал он их хорошо, но времени на это требовалось почему-то гораздо больше, чем можно себе представить. Благодаря Биллу я научился играть более осторожно – старался не рвать струны, потому что если это сделать, то еще не скоро получишь гитару обратно. У меня с собой было всего две гитары, так что не знаю, что у него там занимало столько времени. В общем, Билла мне пришлось заменить. Учитывая все обстоятельства, состав нашей команды и недостаточный опыт профессиональных гастролей, мы справились с задачей как бейсболисты в фильме «Несносные медведи».
У гастролей есть четкая задача, но тогда нас ни разу не осенило: мы вообще не понимали, что гастроли нужны для продвижения альбома. Мы думали, что играем ради того, чтобы играть. Для меня это была работа ради работы, потому что, если бы не турне, мне было бы нечем заняться. Мы слишком увлеклись процессом и не думали о продвижении «продукта», когда выходили на сцену, а Алану приходилось думать о том, как нас продать, чтобы не просто добиться успеха, а еще и суметь этим похвастаться.
Дела у Алана шли не очень хорошо, как и у компании «Геффен». Единственное, что я тогда с сожалением понимал, это тот факт, что никто вообще не в курсе существования нашего альбома. Мы чувствовали себя настолько же неизвестными, как и любая другая группа, о которой вы никогда не слышали. Так что мы продолжали движение и гастролировали независимо от того, как нас принимают, а Алан и Том Зутаут занимались продвижением Appetite. Единственным запасным вариантом было бы вернуться домой, а мы не собирались возвращаться домой больше никогда, если, конечно, получится.
Целый год, с августа 1987 до конца 1988 года, мы не бывали в Лос-Анджелесе дольше пары дней – мы прыгали с гастролей на гастроли. Алан Нивен организовал нам турне по Европе на разогреве у Aerosmith, а еще с ними играли Faster Pussycat, и в дорогу нужно было отправляться уже через несколько дней после окончания гастролей с The Cult. Aerosmith тогда только вернулись в рок-н-ролл, и мы представить себе не могли группы, с которой бы больше хотели выступать. Но на этот раз наша мечта не сбылась – в последний момент Aerosmith отменили концерты, так что вместо того, чтобы оставить нас дома, Алан отправил нас в турне вместе с Faster Pussycat и известной японской группой под названием EZO, чтобы мы выполнили свои обязательства.
Это было наше первое турне в качестве хедлайнеров. Началось оно в Германии, на Марктхалле в Гамбурге 29 сентября 1987 года. Быть хедлайнерами здорово, но существовало несколько проблем. Faster Pussycat были одной из лос-анджелесских групп, которых мы ненавидели и именно таких персонажей старались избегать. Еще в турне мы испытали культурное потрясение: Гамбург по-прежнему напоминал жертву Второй мировой войны – у него был довольно узкий взгляд на вещи. Это был темный, промышленный и какой-то кисловатый город, и такое ощущение, что лучше бы мы вообще к ним не приезжали. Из-за такой обстановки нам всегда еще больше хотелось показать себя во всей красе, а это не обязательно заканчивалось хорошо. Каждый раз при входе в ресторан все на нас поворачивались, и в зале становилось тихо. И когда такое происходило, нам еще больше хотелось заказать кучу напитков, пить, курить и барагозить с удвоенной силой.
Еще в этом турне мы впервые работали с Дугом Голдстейном, новым гастрольным менеджером, которого Алан нанял за нами присматривать. Помню, как-то мы поздно добрались до отеля – аж через день после Faster Pussycat, – а на следующее утро я пошел к Дугу в номер забрать наши суточные, чтобы пойти смотреть достопримечательности. По всей Германии, и особенно в Гамбурге, есть возмутительные графические порно-магазины, обычно очень удобно расположенные в центре, и туда-то мы и отправились. Я был ужасно взволнован – никогда в жизни не видел ничего более непристойного. Я был словно ребенок в кондитерской: доставал с полок эти безумные графические журналы – там были животные, беременные женщины и самые развратные вещи, какие только можно себе представить, – и показывал их остальным, мол, черт побери, вы это видели вообще?
Мы жили в том же отеле, что и Faster Pussycat, и, прежде чем отправиться гулять в тот день, столкнулись с ними в вестибюле. Я бы сказал, что мы вели себя вежливо, но не совсем по-дружески. Как бы то ни было, как только мы дали им понять, что собираемся посмотреть город, Марк Михалс, барабанщик Pussycat, напросился с нами.
Остальные ребята из его группы немного занервничали.
– Нет, нет, оставайся с нами, – сказал кто-то из них.
– Да все в порядке, я пойду погуляю, – ответил Марк.
– Правда, чувак, оставайся, мы тоже потом пойдем гулять, – сказал еще кто-то.
– Ага, круто, я пойду с ребятами, – сказал Марк.
Мы не настаивали, не говоря уже о том, что мы его вообще не звали. Помню, как кто-то из нас бросил: «Да ладно, оставайся со своими», – но он все равно целый день протаскался со мной, Иззи, Стивом и Даффом. Нашей первой остановкой был обед в европейском «Макдоналдсе». Я стал большим поклонником «Макриба» во время записи альбома Appetite, так что этот ресторан казался мне вершиной кулинарного искусства. Я обрадовался, когда увидел «Макриб» в гамбургском меню, и на вид он вполне походил на своего американского брата, но на самом деле отличался: вместо соуса барбекю там был какой-то неизвестный коричневый соус. Так прошел мой единственный прием пищи за весь день. Причина, по которой мы тогда были такие тощие, всего лишь в том, что мы вообще ничего не ели.
В общем, мы бродили по улицам целый день, а к вечеру отправились на улицу Репербан, где пять кварталов борделей в ряд и куда не пускают женщин – прямо как в квартале красных фонарей в Амстердаме – и можно найти любую девушку, какую только можешь себе представить. Мы оказались в раю. Мы никогда не видели ничего подобного, тогда у нас даже не было знакомых музыкантов, которые бы гастролировали больше нас, так что нам даже никто не рассказывал об этом месте. У меня там чуть крыша не поехала. Думаю, за первые пятнадцать минут Стивен потратил на проституток суточные за весь день. Мы шли рядом, а потом он вдруг исчез в подземном гараже, где проститутки всех мастей тусовались среди колонн в разноцветных индустриальных флуоресцентных огнях.
