Получается, я не сделал домашку и так и не изучил жизнь других наркоманов в рок-н-ролле. Но в то же время мне это было и не нужно: позднее я и так познакомился с Китом Ричардсом, Эриком Клэптоном и Рэем Чарльзом. Думаю, что у любого настоящего наркомана изначально есть что-то общее с другими наркоманами. Почему-то я знал, что у нас общие интересы, словно зависимость нам их подсказывала. Сам того не подозревая, начинаешь испытывать к таким людям симпатию.
Героин тогда был для меня в новинку, это было приключение, это было личное убежище в собственном теле и разуме. После того как я несколько раз прошел ломку и процесс очищения, неизбежный дискомфорт перестал меня обескураживать. Возможно, я понимал, насколько пагубна зависимость, когда очищался, но после некоторого воздержания я снова вспоминал о том, как сильно люблю получать кайф.
В тот период я как раз долго не употреблял и скоро снова открою для себя это занятие. Это было в 1989 году: мы уже объездили почти всю Америку, Канаду, Европу, Японию и Австралию. Мы наблюдали за тем, как с нашим альбомом ничего не происходило целый год, а потом он вошел в десятку лучших, да еще и с синглом, занявшим первое место. Мы сняли три клипа, надолго задержавшиеся на MTV – канале, который нам очень помог, но на который нам было плевать. Мы выступали на Американской церемонии вручения наград и исполнили Patience с Доном Хенли за ударными. Мы гастролировали с нашими друзьями и героями. Наконец-то мы стали той группой, которой всегда и были в своем представлении… только лучше.
Когда мы приземлились в Лос-Анджелесе в конце турне Appetite, каждый из нас, один за другим, отправился заново открывать то, что мы оставили дома: Дафф вернулся домой к своей девушке Мэнди (на которой женился в 1988 году), Стивен – к своей девчонке (не помню, с кем он тогда встречался), Дуг уехал в Сан-Диего, Алан вернулся в Редондо-бич, Аксель отправился к Эрин, и вскоре мы с Иззи остались в Лос-Анджелесе одни, с нашим новеньким багажом «Халлибертон» и без постоянного места жительства. В этот момент каждый из нас стал жить своей отдельной жизнью. Мы получили достаточно денег за гастроли, а теперь еще стали поступать деньги от продаж альбома Appetite, так что необходимость выживать нас больше не мотивировала. Думаю, все тогда притормозили и пытались насладиться достигнутым результатом. Только вряд ли кто-то из нас знал, как это делается.
Иззи позвонил, и мы отправились к другу Сеймура Касселя, которого назовем здесь Биллом. В Австралии мы снова распробовали кокаин, так что к времени возвращения домой у нас уже проснулась к нему жажда. Кроме того, после двух лет гастролей мы подсознательно чувствовали, что заслужили отдых. Как бы то ни было, у Билла был хороший вкус в наркотиках и у него всегда их было много.
Когда становишься хоть немного знаменитым, происходит несколько обычных вещей: в Голливуде, если приходишь в бар, все хотят купить тебе выпить, ты можешь попасть в любой клуб. Нравится тебе это или нет, ты становишься одним из ярких представителей ночной жизни. Когда это стало происходить и с нами, мне показалось это самым неинтересным способом проводить время. Голливудская сцена по-прежнему была отстойной, и чем больше меня узнавали, тем меньше она мне нравилась. Количество «приятелей», желающих со мной «потусоваться», выросло вчетверо, и мне пришлось совсем изолироваться. Даже в тех редких случаях, когда мне хотелось куда-нибудь пойти, я обнаруживал, что голливудская сцена, какой мы ее знали, умерла: «Кэтхаус» закрылся, а больше в Лос-Анджелесе не было ничего интересного. Всем в группе нужно было время, чтобы расслабиться. Сейчас я понимаю, что сам позволил себе погрузиться в эту соблазнительную героиновую зону комфорта. Это был единственный аспект успеха и славы, который не казался мне скучным. На самом деле никакой альтернативы и не было. Мне не хотелось шляться по стрип-клубам, искать горячих девчонок или как-то еще пользоваться своим недавно обретенным успехом. Все, чего мне хотелось, – это тусоваться у Билла и принимать наркотики.
Это было единственное, что не оставляло меня равнодушным и стабильно дарило радость еще до того, как у нас начались постоянные гастроли. Мне было двадцать три, и с тринадцати лет у меня не было ни стабильной жизни, ни своего дома. Домом я считал квартиры своих подруг и гастрольный автобус. Я жил ради игры на гитаре и путешествий с группой – все просто и ясно.
Как я уже говорил, Билл не был настоящим дилером, ему просто нравилось время от времени ловить кайф. Он всегда курил героин и во всем, что он делал, всегда себя полностью контролировал. Я был полной противоположностью: меня преследовало жестокое навязчивое желание, и мне всегда хотелось оказаться поближе к героину и получить как можно больше. В тот первый вечер у Билла у меня не было с собой шприца и прочих инструментов, чтобы пускать по вене, поэтому мы вместе курили. Но я не мог дождаться момента, когда мне удастся взять немного наркотика с собой, чтобы на следующий день все-таки уколоться. Это оказалось началом долгой и кошмарной одержимости героином, которая длилась с 1989 по 1991 год.
Дом Билла находился на пересечении улиц Франклина и Вестерна в Восточном Голливуде, в глуши. Сам Билл, его жена и их друзья были по-настоящему классными. Мы с Иззи околачивались там каждый день и прекрасно вписывались в компанию. Билл не разрешал колоться у него дома, поэтому я покуривал у него, брал с собой немного на потом и на досуге ширялся, когда уходил по делам или на встречи.
Одним из таких дел была фотосессия с Иззи для «Гитар Ворлд» с Гленом ла Ферманом. Мы оба были под кайфом. Мы не меньше недели до этого тусовались у Билла. Помню, как пришли с гитарами и вырубились прямо на полу… больше ничего не помню. Это случилось не нарочно. Я даже не уверен, что мы вообще поняли тогда, что взяли и отключились. Помню только, что потом мы опять пошли к Биллу.
Для протокола, на этой съемке была сделана знаменитая фотография в «Рейнбоу», где я лежу на полу со своей шляпой и бутылкой «Столичной», а гитара и все остальное лежит рядом. Если у вас хорошее зрение и вы приглядитесь к нам с Иззи на этих снимках, то легко увидите, насколько я там не в себе. Успешные гастроли подарили нам невероятный кайф, и теперь мы оба искали подобного кайфа, а его не найти, если просто гулять по Голливуду и изображать из себя рок-звезду. Я искал чего-то темного.
В конце концов Билла арестовали и приговорили к тюремному заключению сроком от тридцати лет до пожизненного, когда поймали в третий раз за незаконное хранение наркотиков в достаточно большом количестве, которое расценили как «намерение распространения». В итоге Билл отсидел одиннадцать лет и вышел на свободу. В какой-то момент перед арестом он находился под наблюдением, за его домом следили, а телефоны прослушивали. Каждое его движение отслеживалось. Чаще всего у него в гостях появлялись, конечно же, мы с Иззи, и позднее Билл рассказал мне, что копы особенно нами интересовались. Похоже, они были готовы заключить с Биллом сделку, если он на нас настучит, потому что в тот момент мы уже были достаточно знамениты. Но Билл отказался. Да благословит его Господь.
В конце концов я решил, что в свете успеха Группы мне следует снять собственное жилье. Первую в жизни квартиру на свое имя я арендовал на Ларраби и невероятно этим гордился. Там была всего одна комната-студия, полностью обставленная и идеальная, она напоминала гостиничный номер – как раз это мне в ней и понравилось. К сожалению, как и из всех остальных квартир, где я жил до этого, меня довольно быстро оттуда выселили.
