Меня обвинили в том, что я выпила коктейль Эрика. Джими гадал, где я, со мной была только Анджела, больше никто ничего не знал. Все переполошились: куда пропала Кэти? В конце концов я все-таки позвонила домой. Было около пяти утра. К тому времени они уже вернулись, и я просто сказала: «Я выпила коктейль Эрика». Джими сказал: «Ты не должна была этого делать! Никто никогда не знает, что там может быть!» Я пришла домой часов в шесть-семь утра. Это была ужасная, ужасная ночь. Больше мне никто никогда ничего такого не предлагал. (Смеется.) И я никогда больше не брала чужую выпивку!
Можешь рассказать о том очень трогательном моменте перед смертью Джими, когда вы столкнулись с ним в отеле Cumberland в Лондоне? Джими сказал: «Ты должна зайти». Ты ответила: «Да, конечно», зная, что не сделаешь этого. Быть вежливой несмотря ни на что. А потом тебе звонят и говорят, что он умер. Ты бежишь и покупаешь газету.
– Да. Да. Я не могла в это поверить. Думала, что это ошибка. Вот он был жив и здоров, и следующее, что я узнаю от Мадлен Белл, которая только что услышала новость по радио. Она остановилась на заправке, чтобы позвонить мне. Это было чувство полного отрицания происходящего. Я правда поверила в это только тогда, когда дошла до газетного киоска. В те дни Evening Standard выходила три раза в день. Там был утренний выпуск, который они называли «стоп-пресс». И парень в газетном киоске сказал: «Приходите через час, когда придет следующий выпуск». Тогда я пошла домой, включила телевизор, но там ничего не сказали. У меня не было радио, поэтому я вернулась к газетному киоску, он был как раз в конце улицы, и я увидела: Джими Хендрикс умер. «Двадцать восемь лет», – гласила надпись. Помнится, я подумала, что ему еще нет двадцати восьми.
Тебе тогда было всего двадцать четыре. Ты уже теряла кого-нибудь из близких?
– Нет. В таком возрасте ты считаешь себя бессмертным. Ты не осознаешь, что люди могут умереть, когда они совершенно здоровы. Да, это было ужасное, ужасное потрясение. А потом эта передозировка наркотиков…
Как ты теперь относишься ко всей этой истории с Моникой Даннеманн, утверждающей, что она была невестой Джими, и ее версии того, что произошло той ночью?
– Ну, теперь все это в прошлом. Она покончила с собой… Мы выяснили, что рано утром (в день смерти Джими) были сделаны телефонные звонки, мы это знаем. И в шесть часов утра там были люди, а скорую помощь вызвали только в восемнадцать минут двенадцатого. Это мы точно знаем. Из полицейского расследования стало понятно, что в квартире не было телефона. Телефон-автомат был в коридоре. И нужно было положить туда четыре пенни. И нажать кнопку.
Какие выводы вы сделали из возобновленного расследования, которое вы инициировали в начале девяностых годов?
– Полиция хотела взять интервью у некоторых людей, например у Эрика Бердона. Но все они отказались. (Роуди Эрика Бердона) Терри Слейтер тоже отказался. Но теперь и он мертв… все, кто был там. Недавно один исследователь взял интервью у Алвении Бриджес (подружки Эрика Бердона), которая была первой на месте преступления. И она подтвердила, что в Лондоне не было пробок. Только-только начало светать. Там было очень мало людей. И он заставил ее повторить это еще раз, сказав: «А ты уверена, что там не было ни пробок, ни людей и только начинало светать?» И она сказала: «Да, я абсолютно уверена». Тогда он сказал ей: «Но скорую помощь вызвали только в 11:18», и она замолчала. Затем она продолжила: «Почему вы задаете мне эти вопросы?!» Она стала надменной. Другими словами, она сказала правду. Затем, когда она столкнулась с вопросом о времени вызова скорой помощи, она замолчала и начала говорить: «Почему вы задаете мне эти вопросы?!»
Это подтверждает то, что сказал Эрик Бердон в своей книге. Что это было ранним утром. Гарри Шапиро (журналист) попытался поговорить с Терри Пилюля, как мы его называли (Терри Слейтер), и он убежал от него на улице. Так что никто из них ничего не расскажет, но они все были там в то утро. Вместо того чтобы позвонить в скорую при первых признаках того, что что-то не так, Моника запаниковала и начала звонить друзьям, чтобы узнать, что делать. И, вероятно, именно это привело к его смерти – и не только это, но и те таблетки, которые он принял, каждая из которых содержала двойную дозу. Ей прописали их в Германии. Надписи на них должны были быть на немецком. Наверное, она отдала их ему, а он не знал, что там это: он не смог бы прочитать этикетку. Патологоанатом Министерства внутренних дел, просмотревший очень скудный отчет о вскрытии, сказал, что такой уровень токсичности мог быть от пяти таблеток. Понимаешь? Он не знал, что каждая из них была двойной дозировки.
Так что же, по-твоему, произошло той ночью, Кэти? Что подсказывает тебе сердце?
– Я думаю, она дала ему таблетки, а потом его вырвало, он умер – и она запаниковала. Ее отец был старым нацистом, так что оказаться обнаруженной в гостиничном номере с черным парнем было бы очень нехорошо. Вот тогда-то она и начала говорить: «Он был моим женихом! Мы же были помолвлены!», чтобы скрыть тот факт, что это была обычная связь на одну ночь.
Она забрала его гитару и оставила себе. Не передала семье.
Что же касается Эрика, то он был в некотором роде… Он больше не будет говорить об этом. Все люди, которые были там, больше не будут говорить об этом. Мы точно знаем, что все они были там. Полиция совершила ошибку, послав ФБР поговорить с Эриком, потому что он жил в Калифорнии. А он просто сказал: «Нет. Мне нечего сказать». Никто из них не станет говорить с полицией. Единственная причина, по которой они не хотели говорить с полицией, – это то, что они знали, что все они там были, пока Джими лежал на кровати мертвый.
Терри Слейтер сказал мне по телефону, это было в восьмидесятых, когда я только начала наводить справки, он сказал: «О, мы собрали всю дурь и выбросили ее в унитаз». Тогда полиция – единственное, что они мне сообщили – отказалась сказать, кто звонил в больницу: мужчина или женщина, но у них была запись. Теперь я предполагаю, что, поскольку они не сказали мне, это была не женщина. Это был мужчина, он сделал срочный вызов. Они сказали, что допрашивали Монику в течение четырех часов, а позже, когда они пришли к ней домой, чтобы допросить ее снова, она уже была под защитой. У нее там были два адвоката из влиятельной городской фирмы, которые постоянно твердили: «Вы не обязаны отвечать на этот вопрос».
Они спросили ее: «Что случилось с покрытыми рвотой наволочками?» Мне сказали, что она призналась, что выбросила их через заднюю дверь в мусорную корзину. А тебе не кажется, что это странное поведение?
Это определенно подозрительно. Не похоже, что она очень торопилась вызвать скорую помощь.
– Да. Все так, как сказал мне Чес. Я встретилась с Чесом в 1994 году. Мы выпивали в отеле «Дорчестер» и говорили обо всем этом. Он сказал: «Джими умер по неосторожности. Он был не с теми людьми и не в то время». Другими словами, если бы он не был с этой особой группой людей, он, вероятно, не умер бы, понимаешь? Те таблетки запрещены, а Джими не знал этого. Он не знал, что каждая из них была двойной дозировки. Я имею в виду, что она всю жизнь говорила: «Таблетки были очень слабые». Ну, они не были. Они были охренеть какими сильными.
