Вышедшая в марте 1964 года песня Baby Let Me Take You Home была скромным хитом, занявшим 21-е место в британских чартах. Не настолько популярна, чтобы привлечь внимание Дона Ардена, но достаточно, чтобы Майку и Микки не терпелось записать что-нибудь еще. The Animals поехали в тур играть на разогреве Чака Берри, после того как Дон «сделал все необходимое» и заплатил за это. Они исполняли свою собственную электрическую версию древнего фолк-динозавра The House of The Rising Sun, до этого уже записанного Бобом Диланом, резкие натянутые аккорды Хилли звучали как разряды статического электричества в воздухе, а пение Эрика словно призывало верующих к молитве.
The House of The Rising Sun, записанная всего за один дубль в промежутке между гастролями в маленькой студии в Лондоне с Микки, стала вторым синглом Animals летом 1964 года и заняла первое место в Британии и Америке – первая пластинка Британского вторжения, возглавившая американские чарты и не имевшая ничего общего с The Beatles.
Майк купил дом в дорогом лондонском Холланд-парке и навсегда покинул Ньюкасл. Вскоре за ним последовала группа. В ноябре 1964 года Майк отправил The Animals в их первый тур по Америке, начавшийся с шоу Эда Салливана – того самого шоу, которое запустило The Beatles в американскую стратосферу девять месяцев назад. Они поехали прямо из аэропорта Кеннеди в центр Манхэттена в кортеже автомобилей с открытым верхом, в каждом по одному участнику группы с красивой молодой моделью, одетой как милое животное.
К тому времени у них был еще один хит в чарте топ-10 Великобритании, на этот раз песня, написанная в соавторстве Эрика и Алана под названием I’m Crying, которая также попала в топ-20 в США. Два месяца спустя они начали 1965 год с очередного громкого хита Don’t Let Me Be Misunderstood, белой версии провального прошлогоднего трека Нины Симон. На стороне В был трек благодарности группы, записанный специально для своего замечательного менеджера Майка, песня о клубе, где они все встретились, – Club A-Go-Go.
Now they play the blues there every day and every night
Everybody monkeys and they feel alright
Ask my friend, Myer, he’ll tell you so
That there ain’t no place like the club a-go-go…
«Друг» Майер – настоящий друг Майка и его партнер по работе Майер Томас.
Если Майк Джеффри и мог подняться выше в этот момент, то даже он не знал, как это можно сделать.
Впрочем, были две ложки дегтя в бочке меда. Первая – Дон Арден. После помощи, с его точки зрения, в финансировании записи The House of The Rising Sun и последующего тура по США Дон был готов застрелить кого-нибудь, когда ему сообщили, что Майк и Микки перехитрили его, когда дело дошло до имен в контрактах. Клочки бумаги ни хрена не значили для Дона, когда речь шла о выплате его роялти. Но услышать, что у этих гребаных вороватых неблагодарных ублюдков есть бумага, доказывающая, что они одни владеют The Animals и их записями, было преступлением, заслуживающим в глазах Дона смерти – или ближайшим эквивалентом шоу-бизнеса. Он ясно дал понять, что где-то в будущем их ждет жестокая расплата. И этим херовым маленьким выскочкам лучше быть настороже.
Майк сделал вид, что ему плевать: на него работали его собственные бугаи. Микки Мост же почти всю оставшуюся жизнь будет избегать Дона как чумы.
Вторая, более насущная проблема Майка пришла изнутри: Алан Прайс покинул группу без предупреждения.
Определив Алана как самого важного участника для потенциального долгосрочного успеха группы – того, у кого есть музыкальный талант и голова на плечах, – Майк сдал Прайсу дополнительный туз из колоды в попытке удержать его.
Как позже вспоминал Эрик Бердон в интервью 1991 года: «Мы записали The House of The Rising Sun впопыхах. Мы очень торопились, поэтому немедленно отправили. И я помню, как Майк Джеффри созвал нас. Он входит в комнату и говорит: “Ребята, у нас только одна проблема. Нам нужно быстрее придумать что-то с этикеткой на пластинке. На ней не хватает места для всех имен, а мы все принимали участие”. И мы все сказали: “Да, да, да. Давайте сделаем вот что: выберем одного человека, напишем его имя, а потом со всем разберемся, ладно? И мы все согласились: ладно, кого? Как насчет Алана? Окей”. Вот так там появилось имя Алана Прайса. Ну, вы знаете – песня народная, аранжировка: Алан Прайс».
Майк провел остальных членов группы, прекрасно зная, что Алан получит роялти за такую заслугу, но даже он не мог предсказать, что пластинка станет одним из самых продаваемых хитов всех времен и Алан Прайс получит огромную прибыль. И что к тому времени он решит уйти из The Animals, забрав с собой все, что заработал благодаря этому.
Майк, решив замести следы, избежал гнева группы, сделав вид, что также шокирован этой внезапной пронырливостью Алана. Нашелся новый клавишник, Майк вернул группу в студию и записал еще больше хитов. А потом они отправились в длительные туры. Не волнуйтесь, ребята, мы больше не допустим такой ошибки!
На самом деле, Майк теперь стал предпринимать такие шаги, которые гарантировали бы, что никто из его «мальчиков» никогда не поступит так снова. С его собственной долей от реки денег, которая теперь текла через все щели, он добавил к своему портфолио еще два ночных клуба на испанском острове Майорка: один из них Zhivagos (в честь фильма Омара Шарифа «Доктор Живаго», который был гламурным хитом года), а второй – Haima at Cala Mayor (залив Пальмы). Он даже приглашал Эрика и ребят из группы на частные каникулы, когда они не работали, что, конечно же, было редкостью. Но ведь неплохая мысль? Да, Майк.
Иногда случались незначительные осложнения вроде судебного дела, возбужденного против Майка и Микки двумя придурковатыми – Лесли Эллиотом и Харви Льюисом, которые утверждали, что финансировали The Animals после того, как Майк и Микки заявили, что у них проблемы с денежными потоками, и предложили сделать их директорами компании под названием Warrior Records. Эллиот и Льюис говорили, что не получили свою долю доходов от The House of The Rising Sun. Когда судья вынес вердикт в их пользу, Майк и Микки были по уши в дерьме. Но только на одну минуту. Они смогли договориться и выплатить меньшую сумму.
Месяц спустя Майк женился на актрисе по имени Джиллиан Френч. Ему было тридцать два года. Джиллиан исполнился двадцать один. Отец Джиллиан, Стэнли Френч, тоже работал в этом бизнесе – театральным менеджером и когда-то агентом по талантам ВВС. Стэнли был чертовски хорошим парнем и одолжил Майку свой Rolls-Royce. У Джиллиан был отличный год, она снималась на ТВ и играла главную роль в комедийном мюзикле Gonks Go Beat. Это было забавно, потому что в фильме также фигурировали Грэм Бонд, The Nashville Teens и барабанщик группы Грэма Бонда – Джинджер Бейкер, – все приятели Майка.
Хорошие времена. Плохие времена. Как любил говорить Майк, удары заставляли нас катиться вперед. The Animals ждала еще одна запись, выпущенная Микки Мостом – отличная песня, которую старый добрый Микки нашел для них благодаря своим отношениям с хит-мейкерами в знаменитом нью-йоркском Брилл-Билдинге. It’s My Life стала еще одним большим трансатлантическим хитом в октябре 1965 года. И на этом все. Все это было прекрасно, но теперь пришло время перемен. Новое направление. То, в котором Майк больше не будет обязан давать кому-либо более высокий процент. Даже, как оказалось, группе.
