Слух о спонтанно возникшем ярком девичьем дуэте гости сургановского дома распространили в среде своих знакомых оперативно. И Диана со Светой получили приглашение уже в сентябре того же, 1993-го выступить на петербургском фестивале авторской песни. Заметьте, изначально их воспринимали как бардов. Они в принципе таковыми и являлись. Две девчонки с акустикой и собственными текстами. Группы нет, названия нет. Просто Диана и Светлана. Могут спеть под гитару сольно, могут в паре. Тексты глубоко лирические, исповедальные, например такие: «Только шум на реке да кленовые листья/успокоят мне душу согреют меня/поплыву по реке да по стонущим письмам/поплыву по воде среди белого дня», или «разлюбить не смогу/но в бреду имя твое шептать не буду/дней маета ночей пустота. Ненужность рта/…», или «Мне с тобой не ходить этим лесом густым/Мне не плакать тебе в плечо/Мне не ждать тебя ночью в свой старенький дом/Не смотреть на тебя в окно/…». Что это? Бардовщина, конечно. И для Светы подобная форма, похоже, была вполне комфортной. Ее первые студенческие годы пришлись на период тотального доминирования питерского рока, но она с ним почти не соприкасалась (о чём говорила мне в нескольких наших разговорах) ни как слушатель, ни как участник творческого процесса. Сурганова реализовывалась сначала в пространстве медицинского училища, затем в Санкт-Петербургской педиатрической академии. Там создавала свои первые группы, там же исполняла свои ранние вещи, иногда дуэтом с однокурсницей Светланой Голубевой. Все эти опыты были близки к авторской песне. У Дианы поначалу тоже получалось что-то подобное, поэтому они со Светой сразу и откликнулись друг другу. Поэтому и окружение Сургановой, в частности, та же Голубева, с воодушевлением и интересом приняло Арбенину. Но магаданская пришелица росла все-таки на другой музыке и обладала куда более индивидуалистичным, взрывным характером, нежели ее старшая питерская подруга. При «снайперском» разгоне (растянувшемся почти на десятилетие) им удавалось бежать по условной «взлётке», взявшись за руки. Но однажды Диана почувствовала, что в тандеме взлететь не выйдет, и высвободила свои руки для сольного полета.
Ни в отечественной рок-музыке, ни в мировой с ходу не найдешь пример, когда бы две женщины создали успешный авторский проект с обоюдным (или, скажем, почти равноправным) лидерством в нём.
«Я наблюдал приезд Дианы Сергеевны в Санкт-Петербург и ее творческое соитие со Светланой, – говорит гитарист Валерий Тхай, уже четверть века сотрудничающий с Сургановой. – Своей незаурядностью Диана Сергеевна, безусловно, произвела впечатление на всех, и на меня в том числе. Хотя одаренных личностей в Питере всегда хватало. Тем не менее было очевидно – к нам приехала оригинальная певица и автор. Света, на мой взгляд, дала ей возможность раскрыться, чуть оттенила этот талант, поместила бриллиант в оправу. Их дуэт я воспринимал таким образом. У Светки нет стремления к выпячиванию себя».
«Да, в Питере поначалу Светка стала тем человеком, который определил мой круг общения, – рассказывает Диана. – Если назвать саму себя зерном, то я упала на благодатную почву, раскрылась там, начала писать очень много песен, которые сразу принимал тот круг, где мы варились. При этом я открывала Сургановой какие-то интересные мне вещи, почти ей неизвестные. Например, я гораздо лучше, чем она, знала питерский рок, те группы, что когда-то были в Ленинградском рок-клубе. Хотя именно она жила в этом городе!»
Двухсерийное (до и после Анапы) вдохновенное погружение в Петербург, обретение новой влюбленности – в этот город, в конкретных его обитателей, ощущение взаимности такой любви вдребезги разнесли Дианину «повестку дня». В Магадан ей больше не хотелось. Пусть там очередной курс института, вполне расположенные к студентке Кулаченко преподаватели во главе с деканом Романом Романовичем Чайковским, дом, гарантированное родителями питание и относительно предсказуемое будущее. Но как снова встроиться в такую запрограммированную реальность после каникулярной эйфории и первых своих концертов?
Две девчонки с акустикой и собственными текстами. Группы нет, названия нет. Просто Диана и Светлана.
Тем не менее лететь к колымским пенатам пришлось. Галина Анисимовна и так без удовольствия восприняла их с Дианой «разъезд» в противоположные стороны из Анапы. А если бы дочь уже тогда решилась на безвозвратный «побег в рок-н-ролл», задвинув учебу и родительский кров, трудно представить, сколько времени им пришлось бы восстанавливать доверительные отношения друг с другом.
«Я вернулась в Магадан и ужасно затосковала по тем людям и обстановке, что окружали меня в Питере, – объясняет Арбенина. – Стала безумно себя вести, совершенно не беречься. По сути, пошла в разнос. Попала в аварию, когда ехала с одним парнем на мотоцикле. Потом мне выбили зуб. Однокурсница случайно в общаге ударила меня телефонной трубкой. Мы с ней как-то вечером спустились на первый этаж, к единственному доступному телефону, чтобы позвонить знакомым мальчикам и пригласить их в гости. Она дозвонилась парню по прозвищу Волчок. И долго с ним разговаривала. Мне тоже захотелось сказать ему пару слов. Стали с ней тянуть друг у друга трубку. В какой-то момент она решила мне уступить и разжала свою руку, после чего эта трубка со всей дури отскочила мне в лицо и выбила один из зубов.
В общем, у меня понеслась полоса стрёмных случаев. Дело, что называется, запахло керосином. Периодически я ходила на переговорный пункт и звонила в Питер всем знакомым ребятам. Они в условленный час собирались у чьего-нибудь домашнего телефона и в ответ на вопрос «как дела?» я им рассказывала очередные мои «веселые» истории. Они восклицали: «О боже, боже!» и постепенно решили, что «эту чувиху», меня то есть, надо из Магадана вытаскивать. Да я и сама понимала, что пора бросать тут всё, включая универ, и рвать в Питер. Вот только чуть потерпеть, год доучиться. И я терпела…»
Но однажды Диана почувствовала, что в тандеме взлететь не выйдет, и высвободила свои руки для сольного полета.
Затея под названием «спасти студентку Диану» вышла весьма авантюрной и странной. Хотя бы потому, что девушке не предложили просто сесть в самолет по окончании очередного университетского курса и прилететь следующим летом самостоятельно (что она наверняка бы и сделала) в питерский аэропорт Пулково, где соскучившиеся друзья с радостью ее встретят. Нет, взволнованная петербургская тусовка решила, что за Дианой «нужно послать гонца» в Магадан. «Кто его знает, почему мы так придумали? Обсуждали все коллегиально, по телефону, – говорит Диана. – Понимаю, что звучит безумно, и тем не менее. Это была молодость! Я знала, что кто-то за мной прилетит, побудет энное время рядом в Магадане. А в каникулы мы вместе отправимся в Питер, и назад я не вернусь. Останусь там.
Сначала «гонцом» выбрали Свету Голубеву, которой сегодня, к сожалению, уже много лет нет с нами. Она писала песни и играла на гитаре так, как никто никогда не делал. Я с ней очень сдружилась. Она действительно была моим главным, самым близким другом. Но быстро вспомнили, что у нее бронхиальная астма и лететь на Крайний Север ей опасно. Мы расстроились и стали подбирать другую кандидатуру. Остановились на Викторе Опокине – тоже моем друге, которого я звала Бонифаций. Он молодой совсем был, и его родители в такую дальнюю поездку не отпустили. Тогда решили, что полетит Света Сурганова. Ей ничто не помешало, и ребята собрали деньги на билет. 14 ноября 1993 года она, в день своего 25-летия, появилась в Магадане».
