ОК, как бы то ни было, после Юриного ухода мы горевали не очень долго. Прямо скажем, вообще не горевали. Мы уже знали того, кто придет на замену, и с этим парнем проблем не возникло. Денис Петухов, друг и сосед Ленина по дому, стал нашим новым певцом и основным автором на ближайшие два года. Пит, как его стали называть все чуть позже с подачи Ступина, оказал огромное влияние на группу, именно с ним в составе мы приобрели зачатки того стиля и звука, которых в дальнейшем придерживались.
Денис был парнем из очень приличной и респектабельной семьи. Его отец, Александр Петухов, был известным музыкантом, главным дирижером симфонического оркестра Центрального телевидения и Всесоюзного радио. Сам Пит с детства учился музыке, сначала в крутой музыкальной школе (из разряда тех, в которых дети находятся целый день, а не ходят два раза в неделю после уроков в школе общеобразовательной), потом – в музыкальном училище.
Из училища он был изгнан за бухло и беспредельное поведение. Вообще, алкоголь с ранних лет стал близким другом для Пита, он выпивал неумеренно и все подряд. Академическое (пусть и не очень оконченное) музыкальное образование в миксе с бунтарским характером и тинейджерскими панк-взглядами давали мощнейший результат. Фэн Хармса и Зощенко, Довлатова и Булгакова, Пит обладал искрометным и острым умом, а также феерическим чувством юмора. В отличие от Ленина он прекрасно выглядел, имея много стильных, ни на чьи не похожих вещей (в числе прочего он также был счастливым обладателем настоящей американской 150-долларовой «косой»). Денис оказался идеальным фронтменом для такой панк-группы, как наша. Бунтарства в нем было столько же, сколько и музыкальности, а значит, мы могли делать более мелодичный стафф. То, что чуть позже получило стилистическое определение «поп-панк». Мы называли это «мелодичный панк» или «панк в духе Ramones».
Ramones! Ramones были недосягаемой высотой.
С тех пор как мы впервые услышали их, мы сели плотно и, как оказалось, на всю жизнь.
Вы можете считать меня ебнутым, можете думать все что угодно, но я действительно горжусь тем, что застал их живыми. Что целых три своих альбома – Mondo Bizarro ‘92, Acid Eaters ‘94 и I Adios Amigos! ‘95 – они выпустили и для меня.
Они были всем. Мощью и духом, сердцем и душой, мелодиями и стилем. ВСЕМ!
Я – больной человек. Я – тупой фанат Ramones. И я скажу честно – меня мало ебет рок 1980-х. Еще меньше – рок 1990-х. Мои любимые панк-группы – те, что снимают Ramones или играют в их духе. С тех пор как я услышал их (моими первыми альбомами Ramones были Road to Ruin ’78 и Animal Boy ’86), музыка перестала существовать. Остался панк-рок.
3. You’re left your home, you left your parents…
Пит слушал огромное количество разной музыки. С собой он принес множество новых для нас имен. Именно от него у нас появились альбомы групп с Alternative Tentacles, все эти D.O.A., No Means No и Butthole Surfers. Мы также поближе узнали Clash и другие группы первой английской волны. Кроме всего прочего, Денис увлекался американским хардкором. У него были записи Black Flag, Fugazi, а также всяких «странных» групп типа Husker Du.
Первой песней, которую Пит предложил сделать в группе, оказалась Freedom. Она, как и все последующие сочинения Петухова, имела более сложную гармонию, нежели все наши предыдущие опыты, мелодию совсем другого типа по сравнению с песнями Ленина и хоть какую-то аранжировку. Теперь мы делали песни абсолютно другим образом. Репетиции, которые до прихода Дениса сводились к тупой прогонке имеющегося материала и разучиванию структуры новых вещей, стали более глубокими и результативными. На самом деле мы учились играть, учились звучать вместе, как настоящая, хорошая рок-группа. Пит чувствовал это нутром, к тому же врожденная и приобретенная музыкальность позволяла ему видеть и слышать все недочеты и лажи, которые нам прежде не бросались в глаза. Песни стали другими, и они требовали нового подхода. Как правило, Денис имел готовую голосовую мелодию, примерное представление о том, в каком духе должна быть сделана вещь, и некоторые предложения по аранжировкам. На репетициях он помогал остальным играть более разнообразно и технично, либо предлагая готовые партии, сложившиеся в его гениальном мозгу, либо внося предложения по ходу исполнения той или иной песни. Из новых вещей практически исчезли гитарные соло, которых, правда, и раньше было немного, появилась другая мелодика, а группа начала приобретать более или менее законченный оригинальный вид.
Пит принес вещи типа Home Sweet Home, Time has passed и «Мне плохо с утра», кавер которой через десять лет Distemper записали на альбоме «Нам по…». Такие быстрые, скоростные хардкоры, как «Мне плохо…», всегда отлично принимаются на концертах и достойно располагаются на альбомах. Все шло отлично, кроме одного – у нас не было текстов и не было такого чела в группе, кто мог бы делать крутую английскую лирику. С русскими текстами мы справлялись сами, а вот английские делать не могли. Выход был найден тут же, на месте, в собственном подвале. На репы «Ногу свело!» с недавних пор стала ездить малюсенькая курносая девчонка Аня. Аня, или, как все ее называли, Анечка, пела в отличной банде «Сенкевич International» («Иванушек» тогда еще не было и в помине), в совершенстве знала почти все европейские языки и помогала с иноязычными текстами «Ногу свело!». Все «нерусские» тексты на альбоме «Н.С.» «Хару Мамбуру» ее авторства. Мы попросили Аню помочь и нам также. Процесс был организован следующим образом. Мы исполняли песню на репе в ее присутствии, она что-то писала в блокнотике (наверное, одной ей известным способом отмечала ритмику вокальной линии и количество слогов в мелодии), позже мы садились вместе и рассказывали ей, о чем мы хотели бы получить текст. В других случаях мы давали целиком готовый русский вариант «в прозе». Просто написанные на листе, не зарифмованные, разной длительности предложения, сгруппированные в куплеты и припевы. Таким образом мы получили лирику для песен с будущего альбома Duty Free Songs, таких как Home Sweet Home, Time has passed, Freedom, One World и Acid Song. Обычной практикой для нас в те времена было иметь в репертуаре достаточно долгое время песни на так называемой «английской рыбе». Так делали и «НАИВ», и «Ногу свело!», и все, кто пытался сочинять на других языках. Песни, полностью аранжированные и разученные группами, абсолютно «готовые к употреблению», исполнялись на концертах, а иногда и записывались на демо с невообразимым набором англозвучащих слов и слогов, ничего на самом деле не значащих. Как правило, музыканты заморачивались на написание текстов непосредственно перед записью. Так было и с нами. Например, ставшая в будущем популярной у фэнов песня «Мальчики-Танчики» долго не имела русского текста и репетировалась с «рыбой». Текст на нее был сочинен за несколько дней до записи. Похожая история была с одной из песен ленинского наследия, «Под потными обоями». Правда, текст к ней уже давно был сочинен, но не особо устраивал. Тогда Пит объявил конкурс: «тот, кто к завтрашнему дню сможет сочинить новый вариант, получает бутылку бухашки». Сочинил он. Ему это было важнее остальных, ведь завтра он должен был записывать на студии вокал для этой песни. Time has passed, или, как мы ее называли в «рыбий» период ее жизни, «Гитлер» (не знаю почему, но именно такие зловещие ассоциации она у нас вызывала), была сочинена Денисом сразу же после первого прослушивания невесть откуда взявшегося альбома новой модной американской группы Nirvana. Альбом под простым названием Nevermind (и никаких the Bollocks, заметьте!), очевидно, попал к нам из Давыдкова, где местные продвинутые чуваки уже с месяц примерно гудели о нем. Выпущенный совсем недавно, за полгода до того, как мы услышали его первый раз, альбом просто потряс всех (правда, на очень недолгое время). Люди играли панк (слова «грандж» тогда еще не было). Чуть позже этот стиль стали называть «сиэтлским роком» или «хиппикором». Мощные и грязные куски перемежались тихими и ласковыми. Гитары с барабанами то валили, то вдруг начинали звучать тихо и разряженно. Группа имела отличные мелодии на странных гармониях, певец пел исключительно эмоционально, все песни на альбоме казались мощнейшими хитами. Ко всему прочему, эти парни ввели в моду неслыханные до этого ритмические рисунки, и барабанщики бросились спешно разучивать их. Time has passed как раз сочинена на одном из таких рисунков, наиболее распространенном.
