Некрасиво как-то. Кроме всего прочего, мы прекрасно отдавали себе отчет в том, что количество времени, которое потребуется Питу для полноценного участия в «НАИВе», будет постоянно расти и на нас его просто будет не хватать. И самое главное: мы были отдельной группой, самостоятельной и оригинальной. Становиться сторонним проектом одного из «НАИВа» – это ни хуя не круто, пацаны и девчонки, ни хуя не круто.
Став «наивовским» бас-гитаристом, Пит продержался в группе до середины 1998 года, записав с парнями два альбома. Когда в 1998-м Олег Нестеров начал искать музыкантов для проекта «Маша и Медведи», Денис оказался тем самым чуваком, которого пригласили в новую группу играть на басу. Недолгое время сочетая игру в двух ансамблях, Пит покинул «НАИВ». После распада «Маши и Медведей» его можно было видеть в группе Николая Носкова. Насколько я знаю, сейчас он выступает и записывается в составе «Бутч», а также участвует в группе «8-я Марта».
Итак, в расстроенных чувствах, подавленные и «обезглавленные», пребывая на постоянных наркотических мутках и интоксикациях, мы начали вялые поиски нового певца. Мы честно (как бы нам это ни было влом) ездили к московским магазинам музыкальных инструментов, где расклеивали объявы о поиске музыканта. Такой способ поисков людей в группу (если только вы не уводите человека из другой банды) тогда был единственно возможным. Как вы думаете, многие в Москве осенью 1993-го могли откликнуться на объявление с примерно таким текстом: «В группу требуется УМЕЮЩИЙ ПЕТЬ вокалист. Стиль – американизированный мелодичный панк в духе Ramones, New York Dolls, Billy Idol, Iggy Pop. Также необходимо знать творчество Sex Pistols, Clash, Dead Kennedys. Тексты на русском и английском. НЕ СОВОК! Есть своя база, репертуар, записанный альбом. Звонить – Дима…, Денис…»? Как бы привлекательно ни выглядело это объявление для потенциальных певцов сейчас, тогда это был дохлый номер. Мы отслушали четверых или пятерых человек и чувствовали в себе способность убить шестого, если бы таковой нашелся.
Люди тотально не секли фишку. О Ramones и сейчас не многие слышали, тогда тем более. Но это не было самой большой проблемой. В конце концов, Самхарадзе, до того как попал к нам, слышал только две панк-песни – God Save the Queen в исполнении Anthrax и Anarchy in the UK, переигранную Megadeth. Мы планировали постепенно подсаживать на наше «правильное» музло человека, который хотя бы теоретически смог бы нам подойти. Мы надеялись на то, что такой все-таки найдется, однако все наши надежды были тщетны. Один знал что-то об Iggy, но петь не мог, как ни пытался. Второй отлично выглядел: хаер, «косая», тяжелые «хакин бутс», но вместо того чтобы выучить к прослушиванию хотя бы пару наших вещей (кассету с демо мы передавали всем «кандидатам» заранее), тут же вытащил толстенную общую тетрадь со «своими песнями». На самом деле это были не песни, а корявые и неумелые тексты к возможным песням, только он почему-то называл этот сборник подросткового подражания «Г. О.» «песнями». Третий заебись пел и даже врубался в нашу фишку, вот только она ему была не интересна. Интересно ему было играть металл/индастриал в духе Ministry, и он даже обещал принести на следующую репу специальную примочку для микрофона, искажающую звук. Он называл такую музыку музыкой будущего и пребывал в полной уверенности, что через три, максимум пять лет так заиграют все. Через пять лет все кому не лень заиграли поп-панк, а о Ministry с каждым годом слышно все меньше и меньше. Репы с примочкой на микрофоне не было, больше мы ему не звонили.
Кроме расклейки объяв мы также искали чела в тусовке. Рубан мечтал о том, чтобы взять певцом нашего приятеля из Давыдкова, Леху Архипова по кличке Архип (одну его вещь мы в 1997-м записали на альбоме «Украл? Выпил?! В Тюрьму!!!»). Архип оказался недоступен. Как раз незадолго до этого он уехал в Европу, где протусовался несколько лет. Теперь Архип снова живет в России и составляет мужскую часть дуэта «Архип и его Алиса». Сучок рассказал о парне, с которым его гитарист Шар записывался еще в конце 1980-х в панк-группе «Инфекция»: «Отличный чувак, охуенно поет, как раз в вашем стиле. Кроме того, знает и любит Misfits и Ramones. Зовут его Найк, вот только он пропал куда-то в последнее время».
Наш несостоявшийся певец Найк Борзов как раз проходил тогда службу в армии и после нашего знакомства в 1998-м очень смеялся, когда я рассказал ему эту историю.
Мы сыграли с Петуховым еще пару концертов в «Бункере». Мы также запланировали еще одно выступление там в октябре и даже наксерили массу DIY-афиш формата А4 (группы тогда не делали этого сами). Однако концерт был отменен из-за комендантского часа, введенного в Москве во время октябрьского путча-2. Еще через месяц, в середине ноября, мы с Сучком отправились в Питер. Там я был задержан ментами на Московском вокзале, имея при себе грамм запрещенного вещества, и по прошествии трех дней конкретного мозгоебалова препровожден в тюрьму. Тюрьма называется «Кресты» и является одним из памятников старины Екатерининской эпохи. Интересно, почистили ее к 300-летию питерские власти хотя бы снаружи?
Перед тем как выпасть из жизни почти на полгода, я совершил еще один любопытнейший трип. В поисках «кислой», «которую где-то здесь делают», мы с Сучком облазили всевозможные питерские клоаки и в конце концов попали в место, которое считается альма-матер сегодняшней северной сцены, культовым местом, о котором с теплотой отзываются почти все популярные теперь питерские музыканты, от «Король и Шут» до «Текиладжаз». Я говорю о клубе «Там-Там», жутком и мрачном месте, которое не могло бы возникнуть в Москве ни при каких раскладах, никогда. Клуб располагался на Васильевском острове, в темном и узком питерском районе. В неотапливаемом, продуваемом всеми ветрами сравнительно большом помещении было кошмарно неуютно, по крайней мере нам, ребятам-москвичатам. Посетители заведения производили впечатление бычья, нацепившего на себя зачем-то панк-лохмотья и отрастившего волосы. Все они выглядели тотально неприветливо и агрессивно, что вместе с мрачными стенами и общим нерадостным антуражем создавало крайне гнетущее ощущение. Атмосфера была недружелюбной, это чувствовалось в каждом взгляде, каждом движении. Казалось, вот-вот, и эти люди превратятся в жутких монстров, и каждый попытается сожрать другого. Когда я слышу от парней из «Текиладжаз» или «Маркшейдер кунст» об «отличных деньках времен “Там-Тама”» – я просто охуеваю. Насколько же мы разные, жители двух столиц. В ноябре 1993-го «Там-Там» был натуральной клоакой, где торговали «кислотой» перед входом в клуб на глазах у охраны (ментов после службы), в фойе, зале, туалетах и на лестнице. Я видел людей с огромными двадцатикубовыми шприцами, которые отпускали другим дозы прямо в рот из этих самых шприцев. Никто даже не думал шифроваться, создавалось впечатление, что фенциклидин в Питере легализован. Подумать только, «кислая» у них стоила дешевле, чем водка в ларьке, и считалась «бычьим» кайфом! Мы не могли себе такого даже представить. То, за чем мы гонялись дома по полдня, наводя «шифры» и боясь запалиться, то, что считалось у нас чуть ли не символом какого-то психоделического причащения, здесь отдавалось за копейки. Люди проливали стафф на землю и лишь морщились. Наркотики не делали этих людей ни мягче, ни расслабленнее. Они нажирались химией, как водярой, и мрачно охуевали друг от друга. Думаю, этого описания должно быть достаточно для понимания того, откуда растут ноги у огромного количества групп из Санкт-Петербурга. Этот город ставит такую печать, которую невозможно смыть никогда. А «Там-Там» был натуральным порождением Питера, порождением дьявольским и кошмарным.
