Не имея до этого никакого опыта записи голоса, я старался петь агрессивно, с панк-подачей, но в этих случаях я, как правило, не попадал в нужные ноты, а иной раз промахивался мимо правильных тональностей.
Когда же ставилась задача спеть ту или иную мелодию точно – это, как правило, получалось, но, фокусируясь на «попадании», я упускал верные интонации, тембр и атаку. Такие места звучат на альбоме наиболее неуверенно. С грехом пополам мы закончили эту запись, самую неудачную в нашей дискографии и менее всего отражающую то, чем мы на самом деле были тогда.
С выпуском альбома проблем почти не возникло. «НАИВ», а вернее Саша Иванов и Андрей Павлов, объявили об открытии ими рекорд-лейбла. Лейбл был зарегистрирован в Регистрационной палате как ООО, имел название S.O.S. music, собственную печать и одну позицию в каталоге: альбом группы «НАИВ» Dehumanized states of America, выпущенный на кассетах тиражом 1000 экземпляров. Офис, оргтехника, персонал, бухгалтерия, склады и партнеры у нового лейбла отсутствовали. Парни были готовы выпустить также и наш новый альбом. На деле громкое слово «выпустить» означало лишь то, что альбом будет растиражирован на деньги лейбла на профессиональной кассетной фабрике, где профессиональные засовывальщики вкладок профессионально засунут в них вкладки, отпечатанные в профессиональной типографии.
Считалось, что лейбл будет сам заниматься дистрибуцией альбома (тираж – 500 кассет), однако выяснилось, что Саша и Андрей как люди занятые на серьезных работах не имеют достаточного времени на то, чтобы лазать по Москве с рюкзаками кассет за спиной. Именно поэтому заниматься распространением пришлось мне. Мест, в которые можно было попробовать сунуть кассеты с нашим альбомом, к тому времени стало больше. Кроме «Давай-давай» открылась «Рок-культура», помимо того, существовало несколько магазинов на окраинах, кое-какие ларьки (в том числе пара ларьков, которые держали бывшие хозяева культовой теперь «Рок-галереи Зиг-Заг» Эмма и Аркадий). 500 кассет разошлись где-то за год. Я старался постоянно поддерживать наличие альбома во всех имевшихся точках, кроме того, мы активно распространяли его на собственных концертах. К лету 1995-го сгорел Sexton, закрылось еще несколько недавно работавших мест, но в Зеленом театре ЦПКиО открылся новый клуб. Клуб располагался прямо на сцене Зеленого театра, сцена же самого клуба была оборудована в левом торце «большой». Из подручных средств была выстроена стена, отделяющая клуб от открытого зала Зеленого театра. Новое место устраивало концерты 3–4 раза в неделю. Это были в основном концерты индепендент-групп, много «мазафака-альтернативы», группы, традиционно любимые байкерами (этот клуб, как и Sexton, контролировали центровые московские мотоциклисты), типа «Монгол Шуудан», «Бахыт Компот», «ЭСТ», «Черный обелиск». Также частенько там проводились концерты, в которых участвовали и «Четыре таракана». Нами потихоньку стали интересоваться новые люди, на концертах появилось много незнакомых. Мы съездили на первое байк-шоу, организованное теми же Night Wolves, и отыграли еще парочку концертов до конца лета. Зеленый театр работал до наступления холодов и закрылся в начале октября. Как раз на октябрь мы задумали презентацию Best Before…, но ни один стабильно работавший в Москве клуб не захотел подписываться под нашу акцию. Таким образом, почти через пять лет после первого концерта мы пришли к тому, что нам пришлось арендовать площадку за деньги.
Презентация прошла в клубе «Вояж» в Алтуфьеве, почти в том самом месте, где за четыре года до этого заработала «Отрыжка». Кроме нас самих в концерте были заявлены Apple Core и «НАИВ» как спецгости.
Рискуя собственным прайсом, вложенным в аренду помещения, мы сделали все для того, чтобы максимально раскрутить концерт. Ксерокопированными афишами (мы перешли на формат A3) была убита вся Москва. Мы получили поддержку в программе Сани Скляра «Учитесь плавать» на радио «Максимум», в рамках которой мы дали первое в нашей жизни радиоинтервью, после этой программы Скляру позвонил Михаил Козырев, тогда программный директор «Максимума». Миша интересовался, что это за группа была у Скляра в эфире, ему понравилась одна наша вещь, которую он захотел поставить в ротацию станции. Farewell Majority действительно некоторое время крутилась на волне «Максимума». Нечасто, в основном ночью, но, насколько я знаю, это был первый подобный случай с какой бы то ни было панк-группой в России. Также появился кое-какой интерес и у ТВ. Анонс выхода Best Before… и концерта-презентации показали в музыкальных новостях ТВ-6 и «Программе А», которая до той поры упорно нас игнорировала. Там же прошли эфиры самодельного клипа на песню Don’t Come, который абсолютно без бюджета, из подручных средств снял приятель Роди. Также большое интервью со мной сделала весьма популярная в то время у молодежи передача «До 16 и старше». Этот сюжет им отчего-то так полюбился, что его повторы я видел даже через три года после первого эфира. На презентацию Best Before… мы собрали рекордное для нас тогда количество публики, что-то типа 350 человек. Перед тем концертом обратная, неизвестная тогда нам сторона DIY-медали раскрылась в полный рост. Люди, ничем не помогавшие нам, даже пальцем не пошевелившие для того, чтобы этот концерт стал возможным, были уверены, что их всех огромной кодлой бесплатно запустят вовнутрь. Знакомые и не очень, друзья друзей и просто прихлебатели, какие-то девки и прочая туса активно не желали покупать билеты на входе. «Вы пустите нас за так, иначе вы мудаки!» – вот что было написано на их лицах. Они не хотели ничего понимать, они не хотели слушать наши рассказы о вложенном в концерт личном бабле. «Отдавать свои деньги? Кому? Этим обсосам Сиду и Рубану?» Они хотели все получить на халяву, ленивые безразличные твари. Мы послали на хуй всех, в итоге отбили вложенное и заработали небольшой прайс в личном плане. Это был практически первый случай, когда мы подняли что-то на карман (думаю, в районе 150–200 долларов на группу). До этого мы зарабатывали деньги всего только один раз. Наш самый последний концерт в Sexton’e мы сдуру подписались играть на условиях распространения билетов. Продав практически все, мы приехали играть. Но, как оказалось, тот менеджер, что выдавал нам билеты, днем раньше был уволен за пьянство. Мы ждали, что кто-то спросит у нас прайс до начала выступления, во время и после. Однако… никто к нам так и не подошел. Деньги были поделены по-братски.
Вообще, тема платы за выступления начала потихоньку подниматься именно в тот период. До этого клубы даже и не думали башлять музыкантам. «Отрыжкинская» практика «проставов» была надежно забыта, а платить живые деньги клубы не желали. Мы знали, что «Ва-Банкъ» и «Ногу свело!» (большие группы) спрашивали за свои выступления фиксированные гонорары, т. н. «гарантию». «НАИВ» настаивали на определенном проценте от входа, как правило 50 %. Мы также начали спрашивать проценты, хотя стандартными условиями тогда для групп нашего уровня была оплата по «меченым флаерам». Группы брали на себя распространение флаеров, каждая банда метила свои определенным образом и раздавала. После концерта количество флаеров подсчитывалось, и таким образом организатор «определял», сколько человек «пришло» на конкретную группу. Эта практика (продолжающаяся до сих пор в некоторых клубах) ущербна, так как не дает истинного представления о том, на кого же все-таки пришла публика, а показывает только, кто активнее других заморачивался на раздачу бумажек. Мы не принимали подобных условий, и это стало причиной небольшого количества наших выступлений некоторое время.
