В 1947 году меня отозвали в Москву, в Управление ВВС. Через несколько дней раздался звонок, я взял трубку. Голос с грузинским акцентом сказал повелительно: «Софу позовите». Я бросил трубку. Звонки не прекращались. Однажды я услышал из другой комнаты, как жена говорит в трубку: «Не могу, муж дома… Хорошо, Лида приедет». Лида – ее сестра. Она собралась и поехала – за ней пришла черная машина. Лида тоже была очень красива…
В тот вечер я напился. И вообще стал пить. Дело дошло до командующего. Но мне было все равно. Вскоре меня уволили из ВВС и направили в Ташкент, в аэроклуб. Уехал туда один. Я жену любил, но больше не мог быть с ней… И в то же время не мог вытерпеть того, что произошло. Я не желал с этим мириться. Но что было делать? И тогда я решился на свой отчаянный шаг. Я думал, что если все скажу перед трибуналом, то грязные дела этого мерзавца скрыть не удастся. Когда меня привезли на Лубянку, на первом же допросе я все сказал… И все остальные показания давал, находясь беспрерывно в карцере. Вот как все было, гражданин прокурор
[22]».
Что тут можно добавить. Разве что упомянуть показания и воспоминания друзей Сергея Щирова, которые считали его жену не слишком порядочной женщиной. И ее собственные показания, в которых она говорила, что общение с некоторыми друзьями не идет ему на пользу, он беспробудно пьет и теряет адекватность.
И важное уточнение – к аресту Щирова Берия не имел ни малейшего отношения. Тот действительно дважды совершал попытку пересечь государственную границу. Первый раз в Ташкенте, прихватив с собой студентку, с которой у него там завязался роман. Но тогда им не удалось даже взлететь, и это было воспринято как мелкое нарушение. Во время второй попытки уже на русско-турецкой границе он был арестован.
Исследователи, изучающие судьбу Щирова, расходятся во мнениях. Одни считают, что это действительно была такая отчаянная попытка привлечь внимание – поняв, что воевать с таким влиятельным человеком как Берия невозможно, он сознательно совершил преступление, чтобы добиться суда и на суде уже рассказать все под протокол, чтобы невозможно было замять. Другие полагают, что он боялся Берию и на самом деле пытался бежать, потому что чувствовал – от него скоро решат избавиться.
Я после изучения протоколов допроса и воспоминаний солагерников Щирова верю в первый вариант. Не такой это был человек, чтобы бежать и прятаться, он, наоборот, всегда лез на рожон – и в лагере продолжал бунтовать, а по некоторым свидетельствам каждый раз, когда в лагерь приезжала очередная комиссия и спрашивала, есть ли вопросы, отвечал: «Есть! Берию еще не повесили?»
После реабилитации вернуться к жене несчастному Щирову не удалось, она к тому времени заочно с ним развелась и вышла за другого. А он через некоторое время попал в психиатрическую больницу, где и умер.
Из протеста заместителя Генерального прокурора СССР А. Катусева,
внесенного на пленум Верховного суда СССР в августе 1988 года
Проверкой установлено, что действительно в 1944 году начальник личной охраны Берия Л. П. – полковник Саркисов, увидев на улице жену Щирова, завлек ее в особняк, и там Берия принудил ее к сожительству, после чего неоднократно вызывал к себе в течение 1944–1949 гг.». Далее в протесте говорится: «Нахожу, что при изложенных обстоятельствах Щиров необоснованно признан виновным в измене Родине, его действия не образуют состава преступления.
Выводы я делать не буду, слишком о многом опять приходится гадать, да и заметно, что сам Щиров о чем-то знал, о чем-то только догадывался, а что-то ему вообще могло уже почудиться, учитывая, как он пил и сходил с ума от бессилия. Но не могу удержаться от исторических параллелей. Все, конечно, знают, что в XVII веке во Франции правил «король-солнце» Людовик XIV. И была у него такая довольно типичная королевская слабость – женщины. В какой-то момент он обратил внимание на красавицу маркизу де Монтеспан. Но его ждал неприятный сюрприз – муж мадам не оценил столь великой чести и тех материальных благ, которые мог принести их семье интерес короля. Он начал устраивать скандалы, пытался увезти жену, пожаловаться королеве, привлечь внимание общественности. Король его то назначал куда-нибудь, то ссылал, то отправлял к нему людей, которые объясняли, что надо вести себя тихо. Дело закончилось тем, что маркиз устроил торжественные «похороны» изменницы, после чего его сослали подальше и держали под наблюдением. А маркиза еще долго и успешно была королевской фавориткой…
Нина Алексеева
И, наконец, последней в списке женщин, которые были или якобы были любовницами Берии, стоит назвать Нину Алексееву, которая и сама называла себя его последней любовью. В отличие от остальных она не обвиняла его в насилии, не отказывалась от связи с ним, а, наоборот, выпустила книгу «Записки любовницы», где в подробностях рассказала о своем романе со всесильным министром.
Нина Алексеева, «Записки любовницы».
«И вы знаете, я, конечно, с ним сблизилась, с Лаврентием Павловичем. Никакого, конечно, насилия с его стороны не было. Вначале мы сели за стол. Чего только там не было! …Если уж говорить откровенно, он был сильный мужчина. Очень сильный, без всяких патологии. Такому мужчине, наверное, было мало одной женщины, надо было очень много женщин… Когда он в первый раз овладел мной, и с такой, вы знаете, страстью, я чувствовала, что, конечно, ему нравлюсь. У моего дома стали часто появляться правительственные машины, этот Саркисов заходил к нам в квартиру… Я видела его отношение ко мне, очень милое. Но у меня к нему не было страсти. Он мне как-то даже сказал: «Ты холодная, ну почему ты такая красивая и такая холодная…» А потом, обстановка его дома на улице Качалова мне не нравилась. Знаете, дом очень красивый с виду, но изнутри, знаете, такое невзрачное впечатление, я не могу сказать, что здесь жил Берия. Двуспальная кровать орехового дерева огромная. Помню, когда Саркисов привез меня вторично или в третий раз, я ждала Лаврентия Павловича очень долго. Вышла ко мне женщина в белом халате, очень милая, любезная, и говорит: «Вы не волнуйтесь, он должен приехать». По левую сторону коридора, отлично помню, была библиотека. Посмотрела там книги – один сплошной Сталин. Думаю, неужели он не интересуется классикой?»
В своей книге и интервью Нина Алексеева рассказывала, что Берия ее присмотрел еще во время войны, когда она пела в хоре НКВД. Но когда Саркисов в первый раз предложил ей сесть в его машину, она сумела увильнуть и быстро перевелась в другой город. Однако через несколько лет ей пришлось вернуться в Москву, и вот тут уже избежать внимания Берии не удалось.
«У меня был тогда ухажер – офицер НКВД Ребров, – рассказывала она. – Мы выезжали с концертами на фронт, на фронте мы с ним и познакомились. А после войны его неожиданно арестовали. Нет, я никак не могу связать это напрямую, что его расстреляли по приказу Берия из-за меня. Просто если связать, что произошло со мной через несколько месяцев, то можно сделать такой вывод… Как-то после репетиции меня встретил начальник охраны Лаврентия Павловича Саркисов. Говорит: есть разговор насчет вашего Реброва (я еще не знала, что он расстрелян). У меня в тот день должно было быть свидание с другим офицером – моим будущим мужем, мы собирались идти на концерт Шульженко. Свидание я отменила, а вместо «разговора» он привез меня прямо в особняк Берия на Малой Никитской улице. Я уже тогда все поняла, что от меня надо. Дальше был ужин: лобстеры, вино. А потом… мы с ним были близки в первый же день…»
