– Подумайте только, восемь Беллов Целый оркестр. Когда же это случилось?
– Сегодня утром, – принимал поздравления Ральф Белл. Люси Грэйнджер тоже поздравила счастливого отца, справилась о здоровье матери и младенца, а затем, улучив минутку, сказала рентгенологу:
– Ральф, я тебе направляю сегодня одну мою больную. Это Вивьен Лоубартон, она учится в нашей школе медсестер.
– А что с ней, Люси? – сразу посерьезнев, спросил Белл.
– Сделай снимок левого колена. Опухоль, и она мне не нравится.
* * *
Вернувшись в свой кабинет, доктор Дорнбергер позвонил О'Доннелу и сообщил ему результаты своей встречи с Джо Пирсоном.
– Думаю, Кент, что если доктор.., как его там… Коулмен приедет, Джо, пожалуй, готов побеседовать с ним. Но мне думается, впредь Джо должен быть полностью в курсе всего, что касается его отделения.
– Спасибо, Чарли.
Затем доктор Дорнбергер набрал еще один номер. Он позвонил некой миссис Джон Александер, которая, судя по записям, оставленным медсестрой, звонила в его отсутствие. Он условился, что на следующей неделе миссис Александер зайдет к нему в его приемные часы в городе.
* * *
Пока доктор Дорнбергер беседовал с миссис Джон Александер, ее муж получал свою первую взбучку от Пирсона. А произошло это так. Как только Баннистер вернул в лабораторию серологии, где работал Джон Александер, забракованные Пирсоном предметные стекла и стал обвинять лаборантов в нерадивости, Александер вступился за них:
– Знаете, Карл, они не виноваты. Они слишком перегружены работой.
– Мы все перегружены, – огрызнулся Баннистер.
– Пора что-то сделать. Существует столько новой аппаратуры, а мы здесь все делаем вручную.
– Ну, об этом бесполезно говорить. Как только вопрос касается денег, можете не стараться – ничего не получится.
Лаборант Александер не стал больше спорить, но про себя решил, что при первом удобном случае сам поговорит с доктором Пирсоном.
В этот же день случай представился. Ему понадобилось подписать несколько заключений, и он спустился в кабинет патологоанатома. Он застал его за разбором почты и прочих поднакопившихся бумаг. Взглянув на Александера, Пирсон знаком велел ему положить заключения на стол и снова углубился в бумаги. Но Александер не спешил уходить.
– В чем дело? – подняв недовольный взгляд, резко спросил Пирсон. – Да, да, в чем дело?
– Доктор Пирсон, у меня есть кое-какие предложения, они касаются работы лаборатории. Я хотел бы изложить их вам.
– Именно сейчас?
Тот, кто хорошо знал Пирсона, на этом бы закончил все попытки, но неискушенный Александер тут же стал выкладывать свои соображения относительно того, как им необходимо купить новую аппаратуру для лаборатории серологии.
– Она стоит денег, – раздраженно оборвал его Пирсон.
– Знаю, сэр, но мы работаем вручную, задерживаем анализы, качество их плохое…
Старик даже встал со стула. Александеру бы остановиться, но он продолжал горячо убеждать патологоанатома, как им необходима современная аппаратура, насколько она облегчит труд лаборантов, повысит качество работы отделения. Он сам видел эти прекрасные машины, они делают отличные срезы… Это было уже слишком.
– Довольно! – почти заорал Пирсон, выведенный из себя подобной дерзостью. Он вышел из-за стола и стоял теперь перед Александером. – Запомните раз и навсегда: я главный патологоанатом больницы, и я руковожу этим отделением. Я не против предложений, если они разумны, но советую вам не переходить границы. Понятно?
Обескураженный и расстроенный, Александер вернулся в лабораторию.
* * *
Майк Седдонс весь день буквально заставлял себя сосредоточиться на работе. Во время вскрытия Макнил даже сделал ему замечание:
– Вы отхватите себе кусок пальца, Седдонс, если будете так рассеянны.
Мысли его были заняты Вивьен. Почему он так много думает о ней? Хорошенькая, желанная, но ведь Майк Седдонс не желторотый юнец. Девушек он знает. Но в ней есть что-то, что непонятным образом пленило его.
* * *
Вернувшись после занятий в общежитие, Вивьен нашла записку Майка. Он просил ее встретиться с ним на четвертом этаже главного здания больницы, у отделения педиатрии, в 9.45 вечера. Вначале она решила, что не пойдет, – как, в случае чего, она объяснит свое пребывание там в столь неурочный час? Но вдруг почувствовала, что ей хочется видеть Майка.
Он ждал, задумчиво вышагивая по коридору. Увидев Вивьен, он тут же сделал ей знак рукой, указывая на дверь, выходящую на боковую лестницу. Когда они спустились по лестнице два марша вниз, ей совершенно естественным показалось то, что она очутилась в объятиях Майка.
– Вивьен!
– Майк, милый!..
Когда Майк сказал, что его товарищ по комнате вернется поздно, она больше не колебалась и не раздумывала.
– А если нас кто увидит, что тогда? – все же спросила она.
– Выгонят, вот и все. Пойдем, – сказал Майк и взял ее за руку. Когда они шли по коридору, им все-таки попался один из врачей. Вивьен порядком перетрусила, увидев вдали его белый халат.
Майк толкнул какую-то дверь:
– Входи, Вивьен.
В темноте она едва различила кресло и две кровати. Сзади щелкнул замок – из осторожности Майк даже закрыл дверь на цепочку. Они прильнули друг к другу. Откуда-то доносились слабые звуки музыки – очевидно, по радио передавали Шопена. А потом мир, люди, музыка Шопена – все это куда-то ушло. Остались она и Майк.
Приглушенные звуки прелюда Шопена наконец снова дошли до ее слуха. Она лежала в темноте рядом с Майком, и тихая мелодия успокаивала и убаюкивала.
Майк вдруг легонько коснулся губами ее щеки.
– Вивьен, девочка, выходи-ка за меня замуж.
– О, Майк, что ты? Ты уверен, что ты этого хочешь? Слова слетели с его губ непроизвольно, должно быть, от избытка переполнявшей его нежности. Но, произнеся их, он уже не сомневался, что вполне искренен.
– Уверен. А ты?
– Никогда еще ни в чем не была так уверена, – прошептала Вивьен, крепко обнимая его.
– Да, как твое колено? – вдруг спросил Майк. – Что сказала доктор Грэйнджер?
– Ничего. Направила к доктору Беллу сделать снимок. Через два дня она меня вызовет.
– Поскорей бы все выяснилось.
– Ерунда, милый. Разве пустячная шишка на колене может быть опасной?
Глава 10
Доктор Дэвид Коулмен перечитывал свое письмо, адресованное Г. Томаселли, администратору больницы Трех Графств. Он извещал последнего о своем согласии принять его предложение и с 15 августа приступить к работе. Доктора Коулмена, разумеется, интересовал квартирный вопрос, а пока он просил заказать ему номер в местной гостинице.
