Прокурор напрасно апеллировал против вторичного условного наказания, напрасно заявлял, что оно чуть ли не равносильно поощрению насильственных действий против государства и подрыву закона. Возможно, что высшая судебная инстанция в Баварии, которая вправе была не посчитаться с заседателями, признала бы апелляцию прокурора правильной, возможно, что в таком случае Гитлеру пришлось бы просидеть в крепости до конца 1928 г. Но баварский министр юстиции Гюртнер и на этот раз постарался сохранить Гитлера для политической деятельности. Через своего шурина д-ра Дюрра, советника в баварском министерстве юстиции, он предложил прокурору взять свою апелляционную жалобу обратно. Постановление суда об условном наказании вступило, таким образом, в силу.
9 ноября 1923 г., несмотря на свой провал или, вернее, благодаря своему провалу, было самым важным переломным пунктом в послевоенной истории Германии. Бавария при новом правительстве Гельда вернулась в состояние равновесия. Больше того, и германская республика, отразив это нападение, стала укрепляться. Крупнейшая сила в лагере оппозиции, немецкая национальная партия, объявила устами Хергта о своей готовности лояльно сотрудничать с имперским правительством; ей принадлежит главная заслуга в укреплении республики. Вторичное поражение республики последовало тогда, когда партия Гитлера второй раз выросла и отняла поле сражения у немецкой национальной партии.
Устранение Гитлера
Преодолев первое чувство подавленности, Гитлер не намеревался отказаться за стенами крепости от руководства партией, ибо баварская юстиция не считала нужным затруднить Гитлеру ни во время предварительного заключения, ни после его осуждения за государственную измену продолжение его деятельности в этом направлении. Ему разрешалось в тюрьме принимать делегации, устраивать совещания и выпускать воззвания, как если бы он действовал в своем партийном бюро. Он не мог только разъезжать. Поэтому он назначил своим уполномоченным для переговоров вне крепости Розенберга. Последний вместе со вторым председателем партии Якобом основал вместо запрещенной национал-социалистической партии Великогерманское народное сотрудничество, которое, однако, вначале ничем себя не проявляло.
Гитлер хотел, чтобы под этим новым именем продолжала существовать на прежних началах его старая партия. Но Людендорф требовал слияния с «немецкой народной партией свободы» Грефе и Вулле. Гитлер сухо ответил, что он согласен на слияние, но в таком случае в новой партии первую скрипку должен играть национал-социализм как в смысле программы, так и в подборе вождя. На такую уступку Грефе не пошел бы, даже если бы Гитлер находился на свободе, а тем более когда он сидел в тюрьме.
Гитлера больше не слушались. Он был против того, чтобы партия приняла участие в парламентских выборах, но все остальные были за это. При составлении списка кандидатов Гитлер был попросту обманут; из его ближайших друзей почти никто не попал в список. Снова всплыли на поверхность «фелькише» – «странствующие схоласты», отставные министры и советники, библиотекари и судьи, референдарии и учителя; все они на основании своих великих заслуг перед немецким народом требовали для себя мандатов, и все они получили их. Среди «людей с именем», которые 7 января 1924 г. образовали в Бамберге «Национальный блок в Баварии», намереваясь нажить капитал на славе Гитлера и пройти в ландтаг, не было почти ни одного национал-социалиста. Это были бывшие либеральные интеллигенты, которые, собственно говоря, составляют и поныне ядро партии. В настоящее время они отказались от своей буржуазной спеси по отношению к маляру Гитлеру. В качестве рабочего «для вывески» привлечен был Дрекслер, устраненный Гитлером почетный председатель партии. С большим трудом Гитлер в последний момент добился того, чтобы прошел в ландтаг хотя бы Штрейхер.
Результат выборов был блестящий: из ста двадцати девяти мандатов в баварский ландтаг завоеваны были двадцать четыре; через четыре недели, 4 мая, завоеваны были тридцать два мандата в рейхстаг. В сравнении с апрельскими выборами в ландтаг получено было значительно меньше голосов, но этого почти никто не заметил.
Этот поток мандатов обрушился на узника в Ландсбергской крепости, словно ушат холодной воды. Гитлер оказался явно неправым в своем отрицательном отношении к парламенту; ведь успехи на выборах являлись блестящей пропагандой. Гитлер разнервничался, стал избегать людей, у него появились припадки беспричинного страха. Посетители находили, что ему трудно принимать определенные решения, что у него семь пятниц на неделе. Правда, это было его постоянным свойством, но на свободе он умел лучше скрывать свои недостатки. Упадку влияния Гитлера способствовала также личность его уполномоченного Розенберга, который не обладал авторитетом и оттолкнул всех своим неуживчивым характером. Поэтому на смену Розенбергу пришлось взять Пенера. Надо сказать, что последний был единственным видным националистом, восставшим против Людендорфа. Пенер ненавидел Людендорфа после его «поворота» на процессе. К несчастью для Гитлера, Пенер представлял определенное течение, но не имел задатков вождя. Товарищи обвиняли его в бездеятельности, и руководитель националистического блока писал по этому поводу гневные письма Людендорфу и Грефе.
После того как националистам удалось провести тридцать два депутата в рейхстаг, Грефе стал настаивать на объединении движения «фелькише» во всей Германии. Ему удалось обработать в этом смысле Розенберга, и он провозгласил это объединение, прежде чем Гитлер дал на него согласие. На другой день они вместе с Федером поехали в Ландсберг; там они развили перед Гитлером план объединенного движения под отдельным руководством для Северной и для Южной Германии, но они скрыли от Гитлера, что под влиянием Людендорфа фракция рейхстага уже вынесла постановление об объединении. Гитлер, как всегда недоверчивый, ни на что не соглашался. Но когда он на следующий день прочитал в газетах, что якобы по его требованию «фелькише» должны образовать единую организацию во всей Германии, он воспылал гневом и обрушился на людей, пользующихся своей свободой, чтобы обманывать и устранить его от дел. Он обратился в националистические газеты с письмом, в котором объявлял, что слагает с себя руководство национал-социалистическим движением и будет во время своего заключения воздерживаться от всякой политической деятельности. Он заявлял, что берет обратно все выданные им полномочия и просит не ссылаться больше на него. Кроме того, он выражал желание, чтобы его бывшие приверженцы перестали посещать его. Он не может брать на себя политической ответственности.
Это означало объявление войны Людендорфу. У последнего лопнуло терпение: на карту поставлено было все его политическое влияние.
До сих пор генерал был самым крупным козырем движения «фелькише»; уже один ореол, создавшийся вокруг его имени, вызывал энтузиазм. Организатор мировой войны не вмешивался в организационное строительство патриотических союзов; человек, повелевавший половиной Европы, предоставил это генералам второго ранга, подполковникам и государственным советникам. Он до сих пор давал волю также Гитлеру, хотя мог бы приказывать ему в силу своего авторитета. Но при создавшемся теперь положении какая бы то ни было снисходительность была недопустима.
