Гитлер резко возражал: тот, кто, совершенно не понимая нынешней России, высказывается сегодня в пользу германорусского союза, упускает из виду, что подобный союз означает немедленную большевизацию Германии. Гитлер высказывался за союз с Италией; вообще, по его мнению, на первый план во всей внешней политике должен стать вопрос о союзах. Южный Тироль не должен играть никакой роли, вопрос о нем не должен мешать возможности соглашения с Италией. Все равно, отвоевание южного Тироля силой – утопия, так как слишком много пришлось бы поставить на карту для этой цели. Никаких сентиментальностей! Кроме того, Муссолини – железный человек, свергнувший демократический режим и заслуживший этим ненависть масонов всего мира.
Дезертирство Геббельса
Мы видим: все это – чисто академические споры. Правда, для Гитлера это были вопросы величайшей важности, но в то время они не могли иметь другого практического значения, кроме того, что приукрашивали склоку на бамбергской конференции. В конце концов, главной целью Гитлера было разбить северогерманскую оппозицию. Это было достигнуто не только формальным роспуском ганноверского «сотрудничества»; еще важнее было то, как это произошло. Дело в том, что Геббельс перешел на сторону Гитлера. Он примкнул к Гитлеру, Федеру, Штрейхеру; Штрассер остался совершенно один. Геббельс, извлеченный на свет божий Штрассером, поступил с последним точно так же, как сам Штрассер год назад поступил с Грефе. С тех пор Геббельс и Штрассер ненавидят друг друга. Господство Гитлера в партии до осени 1932 г. – впрочем, с течением времени оно становилось все более шатким – покоилось на вызванных им раздорах между Штрассером и Геббельсом.
В Бамберге ликвидирована была партия заговорщиков, замышлявших дворцовый переворот в национал-социалистической партии. Но Штрассер продолжал борьбу. Если Гитлер употребляет теперь все силы, чтобы упрочить финансовое положение своего партийного центра, то оба Штрассера пытаются наверстать упущенное и создают с этой целью свое собственное издательство. Со времени ганноверской конференции имелось предложение руководителя померанской окружной организации, профессора грейфсвальдского университета Валена, которому принадлежал ряд газет «фелькише» в северной Германии. Братья Штрассеры оба обладали некоторыми средствами, они купили у Валена его задолжавшееся издательство и основали 1 марта 1926 г. в Берлине «Кампф-Ферлаг» (издательство «Борьба»), в котором с течением времени стало выходить пять национал-социалистических газет. Главной из них была еженедельная «Берлинская рабочая газета», она редактировалась Отто Штрассером и отличалась несколько тяжелым стилем. Вопреки названию издательства, эта газета скорее поучала читателя и вызывала его на размышления, чем звала к борьбе; разносторонностью своего содержания и своей порядочностью она, однако, была на голову выше, чем «Фелькишер беобахтер».
Создание этой публицистической цитадели Штрассеров несколько запоздало. А может быть, нападение ганноверцев и плебисцит против государей последовали слишком рано. Братьям Штрассерам удалось создать себе в Северной Германии политическую базу, из которой Гитлер не мог их вытеснить, но пока и им пришлось отказаться от мечты окружить мюнхенского вождя и обезвредить его на посту почетного председателя. Переход Геббельса – «неслыханная измена своим друзьям», как назвал этот поступок руководитель штурмовых отрядов капитан фон Пфеффер, – был вызван, надо думать, тем простым соображением, что в условиях, когда влияние ограничивалось только северной Германией, у Гитлера было больше шансов сохранить свою власть. Так или иначе, Геббельсу отныне был закрыт доступ в ряд мест на севере; Гитлер использовал его для агитации в Баварии и Вюртемберге, где руководитель местной организации Мундер оказался не на высоте своей задачи.
Падение Эссера
Новая карьера Геббельса в партии началась как раз тогда, когда окончилась карьера другого вожака, кое в чем сходного с ним. Мы имеем в виду Германа Эссера. Этот невозможный молодой человек вызвал своими интимными связями нарекания в нюрнбергских партийных кругах. Когда к нему обратились с упреками, он огорошил своих обвинителей следующим ответом: благодаря своей связи с той нюрнбергской дамой, о которой идет речь, он в плохие времена добывал у ее мужа деньги для партии, Гитлер же до сих пор не вернул этих денег.
Если это было верно, то это чрезвычайно компрометировало партию. Эссер должен был дать своему шефу, не желавшему портить отношений с нюрнбержцами, обещание, что не будет более показываться в Нюрнберге. Он, однако, не сдержал своего слова, и взбешенный Гитлер заявил: теперь конец моему долготерпению, ради Эссера я уже не раз жертвовал более достойными друзьями. Пусть молодой человек совершит что-нибудь дельное, а до этого не показывается мне на глаза. Конечно, это не нужно было понимать буквально. Гитлер не мог бросить человека, знавшего многие его тайны; это было бы опасно для него. Однако с тех пор Эссер, самый старый и долгое время самый преданный соратник Гитлера, вынужден был подвизаться в партии на вторых ролях.
Новый устав партии
Отдавая себе отчет в положении, создавшемся после бамбергской конференции, Гитлер не мог не видеть, что он добился полновластного господства над чем-то вроде пустого места. Партия, несмотря на все свои митинги, фактически сошла с политической арены в Германии. Для любой партии важны не только ее безусловные сторонники, но и также настроение широкой неорганизованной массы, тех, кто, по меньшей мере, не является ее противником. Число зарегистрированных приверженцев было в 1923 г. не выше, чем теперь, но тогда многие охотно оказывали поддержку новому движению. В 1926 г. у гитлеровцев было несколько сот тысяч приверженцев, и только; все остальное население Германии не было даже враждебно им, оно просто было к ним совершенно равнодушно. Гитлеровцы шептались по углам о том, что партия умирает. Положение было хуже, чем при новом основании партии в 1923 г. Тогда имелись еще надежды, тогда было еще четырнадцать депутатов в рейхстаге и оставалось большое наследие от движения «фелькише» в стране. Это наследие растаяло теперь под теплыми лучами экономического подъема. Каждый день приносил печальные известия. То и дело от партии отходили ее старые друзья: Крибель купил себе небольшое имение в Каринтии, Брюкнер получил место в «Обществе заграничных немцев», Рем работал на железопрокатном заводе. Все это были не исключения. Все лица с именем и положением, которые прежде наперебой теснились вокруг Гитлера, теперь старательно избегали его. В 1923 г. баварская буржуазия в целом, не только национал-социалистические избиратели, была в душе за Гитлера; теперь она стыдилась своего тогдашнего настроения; бывшие штурмовики приходили в замешательство, когда им напоминали о старом.
Не потерять духа в эту тяжелую годину тоже было немалым делом. Но это было не столько заслугой отдельных лиц, сколько самого движения. Что касается Гитлера, то он охотно пришел бы к соглашению с «фелькише», если бы только они желали этого; братья Штрассеры, возможно, тоже поступили бы так, если бы были хозяевами в партии, но теперь им приходилось опасаться, что при соглашении с «фелькише» они-то первые и будут принесены в жертву. Таким образом, раздоры между главарями способствовали тому, что партия сохранила свою жизнеспособность.
