Книга Путь НСДАП. История германского фашизма, страница 95. Автор книги Конрад Гейден

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Путь НСДАП. История германского фашизма»

Cтраница 95

Отказ Гинденбурга

В гневе Гитлер покидает рейхсканцлера. Он теперь уверен в двух вещах: что Папен не подал в отставку и не освободил ему место канцлера и что Гинденбург, по-видимому, не хочет назначить его канцлером. Он едет на квартиру к Геббельсу, где находится также Геринг, и слышит от них слова о «расставленных ловушках». В это же время происходят взволнованные разговоры по телефону, из которых выясняется: Гитлер ошибается, президент еще не принял никакого решения. У Гитлера снова появляется надежда. В таком настроении, сохраняя некоторую уверенность, появляется он в 4 часа 15 минут во дворце президента, и – своевольный жест! – рядом с ним Рем. Во дворце у них является опасение, что спутник Гитлера может вывести фельдмаршала из себя и Гинденбург может поэтому отказать Гитлеру в приеме. Однако фельдмаршал, который лично осуждает широко известные наклонности начальника штаба штурмовых отрядов, овладевает собой и бережет свои нервы для предстоящей сцены.

Гитлер все еще надеется, что дело все же закончится по церемониалу, надеется, что коммюнике уже подготовлено: «господин президент поручил вождю национал-социалистской партии господину Адольфу Гитлеру образовать кабинет его доверия, опирающийся на национальные силы». Глазами пропагандиста он уже видит себя подымающимся на ступени перед затаившей дыхание Германией: всему свету показывает он, как добывают корону.

Вместо всего этого он встречает почти несговорчивого сердитого старого господина, который ведет беседу с ним стоя и даже не предлагает ему сесть. Стоя вынужден Гитлер выслушать слова старого господина, который развивает перед ним свои планы относительно кабинета Папена и в заключение со строгим видом опрашивает Гитлера, согласен ли он сотрудничать с Папеном. Гитлер ворчит под нос: «он уже изложил свои условия господам фон Папену и фон Шлейхеру»; он хочет сказать: «только в качестве канцлера…», хочет сказать: «на вопрос старого господина я отвечаю “нет”». Но он молчит. Окружающие надеются, что по старой привычке Гитлер произнесет теперь с божьей помощью длинную речь. В настоящих условиях этот не всегда применимый талант мог бы спасти положение. Но Гитлер чувствует себя бессильным. Старый господин, который уже кое-что слышал от Папена, спрашивает: «Вы хотите получить всю власть?» Гитлер хочет ответить «нет», хочет остановиться на примере Муссолини, но Гинденбург не дает отвлечь себя от сложившегося у него представления. Рассерженный и разочарованный Гитлер молчит. Гинденбург дает беседе крутой поворот, который в официальном коммюнике изложен следующим образом: он весьма определенно отклонил требование Гитлера на том основании, что его совесть и долг в отношении отечества не позволяют ему передать всю правительственную власть исключительно в руки национал-социалистского движения, которое намерено односторонне использовать эту власть. Гинденбург относится с отвращением к Варфоломеевским ночам. В заключение этот восьмидесятишестилетний престарелый господин рекомендовал Гитлеру в будущем проявлять больше рыцарских чувств в борьбе, учительски разнес его и отослал домой.

Меньше чем через 15 минут, которые он провел на ногах, Гитлер оставил помещение рейхсканцлера; в глазах своих сторонников, своих противников, всего германского народа и раньше всего в своих собственных глазах он – человек, понесший поражение. В его душе возникают горячие и вполне обоснованные сомнения насчет того, правильно ли он действовал. Только два человека были, вероятно, вполне довольны исходом этого визита: Геринг и Геббельс. Ведь они уже раньше предупреждали вождя, советуя ему остерегаться ловушек Папена, они оказались правы. Теперь Гитлер еще больше, чем раньше, принадлежал им.

Нарушение слова?

На этом, однако, унижения не кончились. Гинденбург и раньше невысоко ценил национал-социалистского вождя, теперь же он решил, что имеет дело с человеком, который не держит слова. Он сказал ему это со всей резкостью и столь же резко велел внести этот момент в официальное коммюнике о состоявшихся переговорах; он жалеет, что господин Гитлер не считает возможным в соответствии с заявлениями, сделанными перед выборами в рейхстаг, оказать поддержку национальному правительству, облеченному доверием президента. «Нарушение слова», «нарушитель слова» – выражения эти облетели всю прессу. Какое же слово дал Гитлер? Он дал его генералу фон Шлейхеру и статс-секретарю Мейснеру. Он заявил, что согласен толерировать Папена. Теперь Шлейхер и Мейснер узнали от национал-социалистов, что обещание Гитлера имело значение лишь до выборов. Из забвения выступили Кар, Лоссов и Зейсер. Они напомнили, что обещания Гитлера всегда бывают неверно поняты. Эти канувшие в неизвестность после 1923 г. господа не имели больше случая полагаться на обещание Гитлера. Мы не знаем поэтому, решились ли бы они вторично поверить ему. Напротив, фон Папену и, наконец, фон Гинденбургу еще представится случай показать, как мало человек в состоянии использовать в решающие часы свой собственный опыт.

Послание из Потемпа

Покинув с позором президентский дворец, Гитлер, пылая гневом, вернулся домой в Берхтесгаден и решил двинуть Ахерон против высокомерных господ в Берлине. Он был разбит, это не подлежало никакому сомнению, серия выигрышей прервалась, его подъему был поставлен предел. Он коснулся границы своих возможностей и при блеске молний получил резкий электрический удар. Быть раскрытым – самое опасное для легенды. Теперь легенда его успеха была раскрыта, верхняя граница возможностей Гитлера стала видна всему миру – с небожителями он равняться не мог. Но имелись еще безграничные необследованные пространства внизу. Быть может, перед низвергнутыми с высот раскроются теперь глубины пролетариата, куда до сих пор национал-социалистскому движению не удавалось проникнуть.

Если там, наверху, полагали, что он не нужен больше для того, чтобы успокоить брожение народа, то пусть же они на собственную беду узнают, что он способен с помощью пылающей народной души испепелить всякое сопротивление и всякую государственную власть.

Вскоре после опубликования чрезвычайного декрета о терроре пять национал-социалистов самым зверским образом убили в верхнесилезской деревне Потемпа рабочего Пьетжуха в его же квартире. Чрезвычайный суд в Бейтене присудил всех пятерых к смерти. Смертный приговор привел в неистовство штурмовиков, которое охватило и их верховного вождя. Гитлер обратился к осужденным убийцам в Потемпа со следующей телеграммой:

«Мои товарищи! Перед лицом этого невероятного кровавого приговора я чувствую себя связанным с вами безграничной верностью. С этого момента ваша свобода становится вопросом нашей чести. Борьба против правительства, при котором это было возможно, – наш долг».

Подумать только, убийцы из Потемпа вовсе не были честными парнями, которые в пылу борьбы переступили границы самообороны, по крайней мере один из них не действовал даже в состоянии аффекта, а совершенно хладнокровно и обдуманно подговорил других на убийство. С такими-то людьми национал-социалистский вождь чувствовал себя товарищем, связанным безграничной верностью.

Против двух людей – Папена и Гинденбурга – обратилась теперь ненависть Гитлера. Но не против генерала фон Шлейхера. В нем он все еще видел союзника, стремящегося установить с ним добрые отношения. Но глава государства и его доверенное лицо, который не хотел добровольно освободить пост канцлера, – оба они казались ему заговорщиками, которые хотели лишить его того, что уготовила ему судьба.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация