71. Испания. Барселона. Несколько дней назад
— Ты не можешь… — Губы Секундуса алели кровью Канис. Он пил ее энергию и в какой-то момент осознал, что может забрать все. До донышка. И демоница не сможет оправиться — угаснет, растворяясь в эфире. Он уже почти все забрал.
— Не могу… — Канис невесело улыбнулась и закрыла глаза. Смиряясь, подчиняясь.
— Давно?! — ему неожиданно стало важно узнать. Понять. Ведь когда-то именно Канис указала юному влюбленному в нее демону на его место в мире и ее жизни. Последний, самый жестокий урок. Любовь — это слабость для демона. Самая большая уязвимость. Он сумел это усвоить, обуздав свой буйный нрав, взял эмоции под контроль. Заковав себя в ледяную броню, стал более отстраненным, сдержанным. Это не раз спасало Секундусу жизнь. Иначе со своим взрывным характером он не протянул бы и пару тысячелетий. А стал одним из древних, старших.
— Никогда. — Канис не собиралась озвучивать вслух проклятую правду. Хватит уже того, что она ее убивает. Демоница не могла признаться даже самой себе. Всегда. Всегда, чертенок. Раздался легкий хлопок и Секундус исчез. Он не стал ее добивать. Пожалел. Как же это противно!
72. Испания. Барселона. Настоящее время
Демон остановился посреди гостиной в двух шагах от дивана, на котором они не так давно «общались» с Канис. Секундус пребывал в уверенности, что его бывшая наставница не могла так просто исчезнуть. Он искал какой-то знак, ниточку, зацепку. Прощальную записку, наконец! Информационное послание обнаружилось не в виде банального листа бумаги. В тонком мире, в переплетении незримых нитей оказалась спрятана телепатема — набор мысленных образов. Секундус потянул информационный сгусток к себе. Как и мировые нити телепатема являлась незримой, доступной только для восприятия демонами. За редким исключением, вроде аномальных Избранных. Обрушившийся поток образов на долю секунды заполнил собой весь мир. Терпко-сладкий запах окружил демона, на языке появился отчетливый острый привкус. Секундус ощутил касание шелковистых длинных волос. Голос не звучал, просто возник в голове.
— Я, Канис, Септимуса, Седьмая из Двенадцати передаю на дюжину дюжин лунных циклов свой голос на совете Капре, Секундусу, Второму из Двенадцати. Амен.
Гудящий звук гонга ознаменовал принятие клятвы. А так же означал, что Канис берет «отпуск» от совместных демонических дел на сто сорок четыре года. Обязанности хранителя она выполнять по необходимости будет, но не собирается общаться с братьями и сестрами в ближайшие полтора столетия. Интенсивность воздействия телепатемы начала угасать. Двойной голос на совете — несомненный подарок. Неужели за все эти тысячелетия он так и не узнал настоящую Канис? Щедрость — разве это не про нее? Поблекшая телепатема опять вспыхнула, оседая на губах сладкой горечью.
— Если ты позволишь этой пани Избранной убить себя, я буду очень разочарована. — В голосе Канис явственно слышалась улыбка. То ли светлая грусть, то ли легкая насмешка. Но несомненный укол для демона-козла. Избранная Ракель Коэн человек. Смертная. А людской век очень недолог. Мгновение по сравнению с жизнью демона. Еще пятьдесят-семьдесят лет… Секундус не хотел об этом думать. Он собирался жить настоящим, наслаждаясь присутствием Ракель рядом. Как потом он будет без нее? Напоминание о скоротечности времени заставило сердце демона болезненно сжаться. Сука всегда умела бить в самые уязвимые места. Избранная не может его убить, а вот ее смерть — вполне вероятно. Секундус поспешил проверить нить связи, ведущую к Ракель. Сутки, когда он не может говорить с Коэн, те что в приказе звучали как «сегодня», истекали через несколько часов.
73. Чехия. Прага. Настоящее время
Ракель проснулась с бешено колотящимся сердцем. Она вскочила на кровати, озираясь по сторонам, не сразу осознав, где находится.
— Сон, просто сон, — прошептала Коэн в рассветный полумрак спальни апартаментов, где жила последние несколько лет и ко всему привыкла. Знакомая обстановка успокаивала. Картина на стене, которую Ракель купила в Париже, с изображением красного зонтика на кривой улочке Монмартра. Коэн любила из путешествий и поездок привозить впечатления, а иногда вот такие сувениры. Совсем не похоже на гобелен со сценой охоты, который ей привиделся. Воспоминания о красочном, нереальном сне не спешили уходить. Помнилось слишком много деталей и подробностей. Средневековый замок на холме, непривычная одежда и обстановка.
Ракель прошла в ванную. Аккуратные ряды флакончиков с любимой косметикой действовали умиротворяюще. Коэн взяла в руки зубную щетку и неожиданно прижала ее к груди, как сокровище. В том видении она мылась в корыте, а зубной пасты просто не существовало.
— Кошмар какой-то! — фыркнула Ракель, стараясь забыть странный сон. Зубы она чистила тщательно и с превеликим удовольствием.
День вышел суматошным. Коллеги радовались возвращению Коэн, а ее помощница Итка Новак расплакалась.
— Мы думали, что вас потеряли, пани… — Итка всхлипнула и поспешно вытерла слезы платочком. — Это страшное место, проклятое место! Вы помните, что произошло, пани Коэн?
— Нет, — Ракель покачала головой. Не рассказывать же о цветном водовороте, который ей привиделся в последний момент. Доктор сказал, что этот образ порожден ее собственным сознанием, страдающим от недостатка кислорода.
Вникая в произошедшие за две недели дела, Коэн с головой погрузилась в работу. Некогда ей думать о странных средневековых замках, а также о недоговаривающем о многом Карле Зиге. А ведь он тоже был там, в ее сне. Жил с ней, спал в одной постели. Интересный выверт подсознания. Злится ли она на него? Конечно. Но им определенно нужно поговорить. Пиликнул телефон, как будто в ответ на размышления Ракель. Карл Зиге прислал сообщение, что встретит ее после окончания рабочего дня. И это было облечено в форму любезного вопроса. Предложение, от которого трудно отказаться.
«Хорошо, герр Зиге».
«До встречи, пани Коэн».
Ракель невольно улыбнулась, когда после любезных расшаркиваний со всеми формальностями Карл прислал ей смайлик с рожками, а потом влюбленное сердечко.
* * *
— Я не все рассказал тебе о себе, — начал Секундус. Он сдерживался, чтобы не притянуть Коэн к себе, сжать в объятиях, вдохнуть ставший таким необходимым аромат ее кожи и волос. Им же надо еще поговорить, а когда Ракель так близко, вести серьезные разговоры у Второго демона получалось плохо. Сладость Избранной еще не ощущалась. Но это не имело значения.
— Определенно, — Ракель рассматривала его, чуть склонив голову. Он же для нее теперь выглядит немного по другому. Сразу ошарашивать Коэн тайнами тонкого мира демон не планировал. Нет, она умная, все поймет и примет. В этом Секундус мог убедиться еще в шестнадцатом веке. Но ему хотелось преподнести все как можно мягче.
— Поедем ко мне, я ужин приготовлю, — демон открыл дверь машины. Улыбнулся на скептично изогнутую бровь Ракель. Это же его привычка. Передразнивает? Самоуверенно добавил: — Я умею готовить. Тебе понравится.
