И все разлетелись по своим гнездам, чистить перышки и готовиться к торжеству.
Больше всех старался Топорок. Он вечно ходил с грязным носом, так как копал в земле норы клювом похожим на лопатку. Внешность ему от природы досталась невзрачная. И Топорок с завистью поглядывал на других птиц: на чаек в нарядных белых платьях, на гагар в черных кружевах и жемчужных ожерельях, а особенно, на Большую Канюгу. Вот кого Небесный владыка не обидел внешностью: высокая яркая брюнетка с распушенными черными бровями и красным клювом.
Фамильных драгоценностей у Топорка не было. Поэтому он купил на базаре большую банку помады и долго красил свой клюв. А затем, чтобы выделиться, выкрасил еще и ноги.
«Ни у кого таких красивых ног не будет, даже у красавицы Канюги», – думал Топорок.
Не менее тщательно готовилась и Ипатка. Красной помады она не нашла. Поэтому купила оранжевую. И еще баночку желтой. Клюв Ипатка накрасила сразу в два цвета. На ногах нарисовала оранжевые чулки. И вдобавок надела черный фрак с белой манишкой.
Топорок и Ипатка долго собирались и прихорашивались. А когда прилетели на праздник, танцы уже закончились и шел банкет.
– Ну, ты и вырядился, – сказала Ипатка, разглядывая Топорка. – Прямо попугай какой-то!
– На себя посмотри, – обиделся Топорок. – Не птица, а официант во фраке!
– Официант? Где официант? – закружили вокруг другие птицы.
– Эй, официант! Свежих креветок!
– А мне икры!
– А мне селедочки!
– Я не официант, – возмутилась Ипатка. – Я – Ипатка!
– Извини, не узнала, – хихикнула Большая Канюга. – Я подумала, ты – пингвин.
– Что? Кто пингвин?! Я тебе покажу…
И снова начались крики, шум, драки. Бал закончился. И начался обычный базар.
– А пингвины у вас на Колыме есть? – спросил я.
– Вот чего нет, того нет! – развел крыльями ворон. – Все есть. Кроме пингвинов и попугаев.
4
Мы двигались вглубь материка. По обе стороны дороги застыли горы, как горбы огромных чудовищ. Некоторые – в зеленой чешуе лиственниц, некоторые – лысые. «Сафари-Ниссан», который Юкагирыч одолжил у одного из своих друзей, был праворульным. Поначалу я чувствовал себя не слишком уверенно, но довольно быстро освоился. К тому же, Ворон, расположившийся на левом сиденье, командовал:
– Впереди никого, жми педаль!
Машин на трассе было мало. И я сказал об этом Юкагирычу.
– Для столицы, наверное, мало, – усмехнулся ворон. – А для Колымы достаточно. Я помню те времена, когда автомобилей, вообще, не было. И помню, как появились первые машины. На них сбегались посмотреть и люди, и звери. Знаешь, как называли здесь первые машины?
Я помотал головой и услышал такую историю…
Железные звери
– Человек – самое хитрое животное. Никогда не знаешь, чего от него ждать, – говорили звери своим детям. – То он подбирается к вам сзади, то спереди, то справа, то слева. Хитрое, потому что слабое. Человек все время что-то придумывает: капканы, копья, луки…
Поначалу звери опасались людей – люди подкрадывались тихо, стреляли бесшумно. Но затем на Колыме появились новые люди. Дикие. Они стреляли из ружей, которые, говорят, подарил им Владыка неба Пон-Шукун. Эти ружья грохотали, как гроза в начале лета. И хотя били они дальше, всегда можно было понять, откуда идет охота. Ходили новые люди громко, трещали сучьями так, что слышно было аж за несколько километров. Они рыли ямы и даже не забрасывали их ветками. Называли эти огромные ямы котлованами.
– Кот-лованы, – смеялись звери. – Кого они собираются в них ловить? Котов что ли? Или мамонтов?
Мамонты давно вымерли. Это в тайге знали все. Весной, когда реки размывали берега, можно было увидеть бивни и кости этих громадных животных…
– Ловить мамонтов? Вот глупые люди!
В общем, новых людей перестали бояться.
И вот однажды к хозяину тайги прибежал заяц с криком:
– Спасайся кто может! Железные звери!
– Что ты так вопишь? – недовольно спросил медведь, после обеда дремавший в стланике
[4].
Заяц рассказал, что в тайге появились какие-то железные чудища. Носятся повсюду и людей едят.
– Людей? – удивился медведь.
– Ага, я сам видел. У них три пасти: две сбоку морды, и одна – сзади.
– Пасть сзади? А ты, заяц, случайно не мухоморов объелся?
– Честное слово, я сам видел. Возле котлована. Передними ртами двух человек проглотил, а задним – еще восемь!
– Восемь людей за раз? – медведь почесал в затылке.
– И глазищи у них здоровенные – фары называются. А рычат эти звери! А бегают! Один за мной погнался. Хорошо, что я в овраг нырнул…
– Что, и оленя могут догнать? И лося?
– Запросто. Не веришь, спроси сохатого. Один зверюга на него наскочил – рога обломал. Еле живым лось ушел. Я же говорю – железные.
– В моей тайге? – Медведь осерчал не на шутку. – Ну я им пообломаю что надо, я им фары-то повыцарапаю!
Через несколько дней заяц нашел медведя в кустах: лежит-стонет, за ребра держится…
– Что с тобой? – спрашивает заяц.
– Да так. Встретил я одного железного. Ну, мы и поговорили…
– А я подсмотрел, – сообщил заяц. – Оказывается, железные звери людей не едят!
– Как не едят?
– То есть, сначала едят. А потом выплевывают…
– Выплевывают?! Так что ли? – заревел медведь и выплюнул из пасти сломанный клык. – Тьфу!
Сначала железных зверей на Колыме было мало, но потом все больше и больше. Появились бульдозеры, экскаваторы, драги
[5] и гигантский шагающий экскаватор, по сравнению с которым и мамонты казались не больше евражки
[6].
– Ох и хитрые эти люди! Приручили даже железных зверей, – говорили звери своим детям. – Вы держитесь от них подальше!
Прав был Юкагирыч, когда сказал, что ничего, кроме водительских прав, брать с собой не нужно. В машине был полный походный комплект. Палатка, спальник, резиновые сапоги, чайник, котелки и продуктовый набор: тушенка, макароны, сгущенка, сахар, чай… А баночку растворимого кофе я купил по дороге в поселке со странным названием Палатка
[7].
