5
На ночлег остановились у реки. Я развел костерок. Пока огонь разгорался, закинул удочку и сразу же поймал горбушу. Затем вытащил еще двух. Вместо коптильни использовал старое дырявое ведро, куда настрогал веточек ольшаника
[8]. А Юкагирыч устроился с рыбиной на бревне: ворон предпочитал сырую рыбу.
Стемнело. Звезды высыпали на небе, как крупная рыбацкая соль. И тут я вспомнил, что не взял соли. А до ближайшего поселка с магазином было, наверное, километров сто.
– Эх, – вздохнул я. – Соль забыл.
– А ты небо потряси, – хмыкнул Юкагирыч.
– Что? – не понял я.
– Так в старину поступали, – сказал ворон. Он уже покончил со своей рыбой и внимательно наблюдал, как я вожусь с коптильным ведром. – Раньше ведь соли на земле не было…
Я понял, что сейчас будет новая история, и замолчал, боясь спугнуть сказку.
Небесная соль
Раньше соли на земле не было. Вся соль была у Небесного повелителя. На небе ее целые россыпи хранились. Верховный владыка Пон-Шукун лунной леской ловил рыбу, макал в соль и тут же съедал. Так продолжалось довольно долго, пока кусочек соленой рыбы не упал на землю. Всем было интересно, что там едят наверху. Попробовали звери соленую рыбу – вкусно.
Стали думать, как бы раздобыть соли. И так думали, и этак. А ничего умного придумать не могли. Пока Лиса не предложила:
– Нужно небо потрясти. Соль и посыплется…
– Хорошая мысль, – обрадовались все.
Медведь полез на самое высокое дерево, но не удержался, упал и сломал себе хвост. С тех пор у медведей хвосты не растут.
Лось забрался на самую высокую сопку и стал бодать скалу, но только набил на лбу шишки. С того дня у лосей на голове вырастают рога.
А заяц стал дуть что есть силы: дул-дул, дул-дул – до тех пор дул, пока губа не треснула. И до наших дней у зайцев раздвоенная губа.
Верховный Владыка так хохотал, как никогда в жизни не смеялся:
– Хо-хо-хо! Уой! Не могу! Хо-хо-хо! Ух, насмешили! О-хо-хо!
Он так хохотал, что сотрясался весь небесный свод: соль с неба и посыпалась. В основном, сыпалась она над океаном. Но и на землю немного упало.
Обрадовались звери, стали лизать соль. Оказывается, она и без рыбы вкусная!
Спохватился Повелитель Неба, перестал смеяться. Видит, а соли-то наверху немного осталось. Получается, перехитрила его Лиса.
– Ладно, – решил он. – И я над вами пошучу…
Осенью задули ветры. И посыпался на землю снег. Все обрадовались:
– Ух ты, сколько соли нападало!
Стали лизать: лижут-лижут, а соль-то несоленая…
– Эй, дурни! Это снег! Просто замерзшая вода! – крикнул им Пон-Шукун.
С тех пор все – и звери, и люди, и собаки – лижут первый снег. А потом смеются. Просто так. Радуются первому снегу.
И Небесный повелитель тоже смеется – потому и снег летит.
– Ты хочешь сказать, что звезды – это небесная соль? – спросил я.
– Я на небе пока не был, не знаю, – сказал Юкагирыч. – А у тебя, кажется, ужин подгорел…
Заслушавшись сказкой, я совсем забыл о рыбе. Ивовые прутья перегорели, и горбуша хвостом прилипла ко дну ведерка.
– Точно, – вздохнул я и снял коптильню с углей. Горбуша и так сухая рыба, а эта к тому же несоленая и с подгорелым хвостом.
– У тебя еще одна рыбина есть, – сказал ворон. – А за солью я могу слетать. Тут недалеко, километрах в двадцати, солончак…
– Спасибо, не надо.
Я попил чаю с сухарями. И перед тем, как улечься, снова поглядел на небо.
«А может, и правда, звезды это – соль? – подумал я. – Или костры, на которых кто-нибудь коптит рыбу?»
Я хотел еще спросить: может ли ворон долететь до неба?
Но мой провожатый уже спал.
6
Юкагирыч понимал мое рыбацкое нетерпение. Поэтому утром снова рыбачили. Течение у реки было быстрое, но не бурное. Я решил ловить в проводку, то есть, пускал поплавок по течению, а потом подтягивал леску. Не клевало. Я снарядил блесну. Сделал десяток забросов. Безрезультатно…
– Рыбы нет, – сказал я Юкагирычу, который с интересом наблюдал за моими действиями.
– Подожди, – ответил ворон. – Горбуша идет стаями. Против течения. Так прет, что вода вспенивается. Сам увидишь. Она сейчас на нерест идет. Кстати, знаешь, зачем?
– Икру метать, зачем же еще!
– Верно. Но не совсем…
Почему горбуша идет на нерест?
Это было давным-давно. Небесный повелитель Пон-Шукун еще только создал первых зверей, птиц и рыб: кижуча, кету, нерку, щуку, хариуса. И у всякой рыбы была своя стая и свой вожак: Мать-Щука, Отец-Хариус, Князь-Язь, Пионерка-Нерка
[9]…
А у горбуш главным был великий мудрец Горбун. Он водил свою стаю по всем морям, оберегая ее опасностей: ни одна рыба не разбилась о скалы, ни одну не съела нерпа или тюлень. Говорят, мудрец Горбун прожил сто лет, что для рыбы просто огромный срок. Поначалу горба у него не было. Но ежедневные заботы и тревожные мысли о своей стае уже не умещались в его голове. Тогда-то у него стал расти горб, и его назвали Великим Горбуном.
Правда, недоброжелатели говорили, что он накапливает не заботы, а жир. Некоторые думают, что легко быть вожаком. Но это не так…
– А ты был вожаком? – спросил я у Юкагирыча.
– К счастью, нет. Мы, вороны, живем семьями, а не стаями. Слушай дальше…
И чем дольше жил Великий Горбун, тем лучше понимал, что забот и трудностей не станет меньше. Что вечно будет он плавать из одного моря в другое, есть одну и ту же пищу, и одно лето будет похоже на другое…
Однажды собрал старый вожак свою стаю и сказал:
– Сто лет я водил вас из моря в море, из океана в океан. Я устал. И хочу вернуться в прошлое…
– Как это – в прошлое? – удивились горбуши. – В какое-такое прошлое?
– В то прошлое, когда я был молодым и полным сил. В то прошлое, когда у меня не было горба. Проще говоря, в Детство.
– Но это невозможно! Где это видано, чтобы можно было помолодеть? – зашумели рыбы. – Может быть, ты нашел море с молодильной водой?
