— Вы представляете, какой это кошмар будет с юридической точки зрения? — спрашивает Бриа. — Стоит у кого-то пустячному перелому неправильно срастись — и сразу побегут иск подавать!
— Пустячному перелому… — начинаю я и обрываю себя: ну конечно, у талесианок другая физиология.
— Слова Бриа как раз очень хорошо иллюстрируют разницу, — подтверждает мою догадку Миа. И хотя она говорит очень мягко, звучат ее слова как приговор. — Для нас, дочерей Талес, сломанная кость — это лишь мелкая неприятность, как для вас, землян… ну не знаю, синяк вокруг глаза? Я видела в ваших медиа, что так любят изображать повреждения. Зато любые проблемы с желудком для нас катастрофа, а у вас люди шутят, когда у кого-то понос!
До меня вдруг кое-что доходит.
— Так вы можете менять внешность в таких широких пределах, потому что ломаете кости и по-новому их сращиваете? — с ужасом спрашиваю я.
— Ну да, а как еще? — удивляется Миа. — Немного неприятно, но ничего страшного. И еще всякие крема для кожи.
Меня передергивает. Ничего себе, на что она пошла, чтобы выглядеть как землянка! С другой стороны, если для нее это действительно аналог каких-нибудь умеренно болезненных косметических процедур, типа эпиляции воском или что там наши женщины делают…
Путем довольно очевидных ассоциаций мне приходит в голову — а каких еще сторон касаются наши физиологические различия? Например, секс. Я неоднократно слышал уже, что талесианки в него «играют». Но что конкретно это значит? И каково это — лечь в постель с партнершей, которая в порыве страсти может забыть, что выздоравливать после перелома, скажем, ключицы — долго и больно? А физической силой талесианки не обделены…
— Хорошо, — говорю я. — Различие норм между разными расами, все это понятно. Но ведь нет каких-то… не знаю, непостижимых физиологий? Все разумные в Содружестве дышат более-менее кислородом, имеют социальную структуру, которая понятна другим расам, сходную психологию…
— Кроме омикра, — вставляет Мийгран. — Но вопрос об их принадлежности к разумным расам в принципе открытый.
Киваю, потому что тоже уже успел об этом прочесть. В отличие от плода воображения земных дизайнеров, реальные омикра не носят зеленых шляп-цилиндров и шелковых бантов. Они славятся умением создавать сложные экосистемы и путешествуют на кораблях членов Содружества скорее на правах дополнительной линии защиты от паразитов и мелких вредителей, чем на правах разумных партнеров. Причем никто их туда не приглашал, они сами завелись. И терпят их только потому, что они приносят пользу и при этом ничего не стоят. Ну, может быть, слегка грабят камбуз и оранжерею, если таковая есть на космическом объекте. И то говорят, в присутствии омикра любая оранжерея лучше плодоносит.
Их язык — во всяком случае тот, который удалось выучить — предельно прост и похож скорее на набор сигналов, чем не реальное средство общения, а общественная структура недалеко ушла от стаи.
В общем, среди ученых разных рас не утихают споры, можно ли считать омикра разумными в полном смысле этого слова, или же это просто разум совсем иной направленности, который никто больше не способен понять.
— В общем, — говорю я, — нет ничего такого, в чем мы не сможем взаимно разобраться. Вот хоть взять вас, Цуй… я имею в виду, Мийгран.
— Можете называть меня Цуй-цуй, — благосклонно говорит она. — Это мое детское прозвище, я по нему и придумала псевдоним для неписи.
— Спасибо, но я пока не готов к такому уровню фамильярности, — вежливо отказываюсь я, снова вспоминая ритуал плодородия.
— Ваше желание свято, — Мийгран невозмутимо откусывает кусочек от очередной печеньки. — Так что вы хотели спросить, когда оговорились?
— Я хотел сказать, что если вы социолог и психолог, то уж наверняка изучали и медицину. По крайней у нас, на Земле, лучшие психологи это делают, а вы, очевидно, одна из лучших.
— Не думайте, что я не распознала лесть, — смеется Мийгран. — Да, я действительно изучала биологию других рас, потому что социология — это, в сущности, продвинутая биология. Но меня нельзя назвать ни химиком, ни биологом, ни, уж тем более, фармацевтом. Кстати, настоящим психологом меня тоже назвать нельзя. Я все ношусь с идеей получить квалификацию межвидового психолога и подготовить еще несколько… — она осекается, сообразив, что сказала.
— Вот! — говорю я. — Вот это-то я и имею в виду! С этого и нужно начать — сделать такой центр, в котором люди, которые, как вы, хотят знакомиться с методикой лечения других рас, могут получить нужную квалификацию! Для начала, нужна, конечно, обобщенная база данных по всем болезням всех рас…
— Да вы смерти моей хотите! — восклицает Бриа. — Вы представляете, как трудно будет пробить сертификацию такого центра в Содружестве?!
— И моей тоже! — поддерживает соплеменницу Миа. — Единую базу данных по болезням! Вы хоть представляете себе, что это стратегически значимая информация? Уязвимые места каждой расы… да правительства будут любой ценой оберегать эти данные от официальной передачи, даже будут их искажать, лишь бы не достались остальным!
— Вы же говорили, что никто не будет вести звездные воины? — спрашиваю я, но мне самому уже понято, что это не аргумент. Выгодны там такие звезды или не выгодны, а подстраховаться не мешает. Я бы на месте лидеров государств так и рассуждал.
Миа подтверждают мою догадку:
— Может быть, сейчас невыгодны, а через сто лет будут выгодны — так рассуждают сильные мира сего. Или еще какие-то обстоятельства изменятся.
— О, всесильная природа! — восклицает Мийгран тоном первостепенного отвращения. — Да все данные о немощах любого народа можно набрать из открытых источников абсолютно без всякого труда!
— Так почему бы нам их оттуда не вытащить? — вкрадчиво спрашиваю я.
— Потому что вытащить — полбеды, а превратить в рабочую базу данных — совсем другое дело! Странно, что приходится объяснять это вам, вы вроде бы компьютерщик по специальности, — решаю не поправлять ее, что я просто повар, работавший несколько лет эникейщиком. — Для этого требуются вычислительные мощности, сравнимые с вычислительными мощностями городской нейросети или, скажем, нейросети крупного космического лайнера… — Мийгран снова осекается. И начинает улыбаться. — Капитан, а вы не так просты, как кажетесь! Но ваша затея все равно абсолютно провальная.
— Поддерживаю, — Бриа стучит по столу сучковатым пальцем. — Говорю, это юридический кошмар. Мы это никогда не протолкнем.
— А я вижу проблему в кадрах, — серьезно замечает Миа. — Таких специалистов, как Мийгран, Абдуркан Рахман, которые специализируются на серьезном изучении других рас — раз два и обчелся. Даже если кто-то интересуется, у них редко есть возможность этим заниматься. Хобби-то довольно затратное.
Тут я вспоминаю, что и Мийгран, и Абдуркан Рахман принадлежат к элитам своей планеты. Наследственные деньги и все такое. Видно, им в самом деле не нужно было работать ради заработка, и они могли позволить себе не только дальние путешествия, но и многолетнее обучение своему делу.
