— С другой стороны, — Виоланна разговаривает словно бы сама с собой, — до сих пор ни у кого пороху не хватало привлечь ацетиков… Эта ваша Аллероп-Аллероп — интереснейший персонаж. Если объединить ее наработки с телепатическими технологиями тораи, да использовать их не для создания безмозглых рабов, а для исцеления, может быть, какой-то результат вы и получите. Но сумеете ли избежать злоупотреблений?
Она смотрит на меня крайне пытливо.
— Адмирал, — говорю я, — когда люди создают что-то новое, неважно что — новую технологию, новую религию, новый способ правления — злоупотребления обязательно бывают. Главное, чтобы польза от новшества перевешивала вред от него же.
— И вы за это ручаетесь? — крошечные карие глазки смотрят на меня очень, очень внимательно. Мне чудится, что они видят меня насквозь.
Всего меня, молодого парня с провинциальной планеты, без особого опыта, без особого образования, без гениальности или харизмы.
Все, что я могу выставить свинцовым заслоном на пути этого рентгена — свою твердую решимость. Не отступать, не сдаваться, позади Москва… то есть будущее галактической цивилизации. И моего собственного человечества тоже, потому что я не я буду, если на этом космическом корабле, который мы скоро начнем строить, не полетит и сообщество землян — достаточно большое, чтобы обеспечить воспроизводство населения где-то там, у чужих звезд.
— Приложу все усилия, — твердо говорю я.
— Да, — соглашается Виоланна после секундного разглядывания. — Да, вы приложите… Вопрос, будет ли этого достаточно. Но я всегда полагала, что инвестиция в детей — это самая надежная инвестиция, — она вдруг улыбается мне и похлопывает меня по ладони жестом доброй бабушки. — Кстати, держу пари, что вы сейчас думаете — «ну и здорово же исказили преи в моей игре»?
— Примерно… — удивляюсь я.
— Так почти не исказили, — объясняет Виоланна. — Я курировала описание рас, и я сама намеренно сделала из моего вида «плохих парней», лишь чуть утрировав наши недостатки. Мы действительно большие наглецы и перестраховщики. Другое дело, что это всего лишь медианальные данные. Среди нас встречаются герои и мудрецы, ничуть не реже, чем среди других рас. К сожалению, и не чаще.
— А зачем было… утрировать? — спрашиваю я.
— Ну как, — отвечает она, — чтобы обученный на этом материале искин всегда нас чуточку недооценивал. Некоторые другие расы тоже так подсуетились. Вы, наверное, обратили внимание, что соноранцы выставили себя трудягами и работягами, одной из так называемых «младших» рас, а на деле они могли бы стать и спонсорами — уровень развитие и богатство им вполне позволяет. Но не захотели.
— И поэтому Нор-Е главный инженер, а не бригадир монтажной бригады… — бормочу я.
— Вот именно, — веско говорит адмирал Виоланна. — Все вы прекрасно понимаете.
Она не говорит «я советую вам поменьше доверять Нор-Е», но это читается между строк.
— А Превосходные, — продолжает она, — скрыли свой главный позор… ну да они все время пытаются его скрыть! Правда, не очень удается. Тогда как талесианки выставили свое самое уязвимое место на всеобщее усмотрение, да еще и подсветили его — смотрите, мы растения, мы прорастаем при малейшей провокации!
— А на самом деле? — чуть удивляюсь я.
— А на самом деле им хотелось бы, конечно, прорастать, — хмыкает Виоланна, — но для этого нужно почти невозможное сочетание факторов… Вы думаете, они постятся всю жизнь, чтобы не прорасти случайно? Наоборот! Чтобы под старость дать себе волю, и спровоцировать прорастание. Иначе привычное к комфорту тело не отреагирует на необходимые условия. А они считают это своим шансом на бессмертие. Хотя могли бы пойти гораздо дальше…
— В смысле?
— В том смысле, что все наши расы давно перестали развиваться по большому счету. Так или иначе. Но все нашли собственный способ избежать болей и проблем роста. Талесианки создали жесткий свод правил, который не дает им развиваться. Превосходные уничтожили свою дуальность. Сарги заменили технический рост искусством, считая, что совершенствуются духовно — а на самом деле только мусолят одни и те же темы из поколения в поколение. Тораи чересчур увлеклись иерархическими играми. А наша раса… — Виоланна вздыхает. — С нами сложнее всего. Или я только хочу считать нас особенными? Мы купировали свой милитаризм… Вы ведь знаете, что преи очень любят оружие? Слишком любят! Вот уже много веков лишь пожилые люди имеют шанс взять в руки реальное оружие — и только совсем дряхлые старики и старухи вроде меня получают в свое распоряжение оружие массового поражения. Так мы избежали войн, проистекающих из нашей неуравновешенности — но и совершенствоваться почти перестали. Зачем, если все, что тебе нужно — это дожить до старости?
Все это звучит смутно знакомо — вроде о чем-то подобном со мной уже говорили… или я даже уже об этом где-то читал?
Меня охватывает странное чувство: с одной стороны, я вроде как готов согласиться с адмиралом Виоланной едва ли не по всем пунктам. А с другой стороны, чувствую в ее рассуждениях некоторую неправильность.
Впрочем, думать мне об этом сейчас некогда. Я уважительно киваю.
— И вы считаете, то, что мы делаем на станции, поможет сдвинуть развитие с мертвой точки?
— Может быть, — говорит адмирал Виоланна. — А может быть, и нет. В моем возрасте трудно сохранять уверенность в чем бы то ни было — слишком много планов и надежд рушились на моих глазах! — а возраст у адмирала действительно солидный, преи живут дольше людей, лет по триста-четыреста. Судя по тому, какой дряхлой выглядит Виоланна, ей может быть все пятьсот.
— Так или иначе, — продолжает адмирал, — я готова помочь вам с экстерриториальностью. Но цена этого будет высока. Скорее всего, мне придется воспользоваться одолжениями, которые я берегла на черный день… — она усмехается. — И больше я вам помочь не смогу. Готовы разменять своего союзника в верхах на это дело?
На секунду я испытываю неуверенность. Если адмирал Виоланна — как пушка, которую можно использовать только однажды, то правильно ли я делаю, что прошу ее об одолжении именно сейчас? Может быть, потом ее услуги будут нужнее?..
Но нет! Самоуверенность — яд, но и сомневаясь в своих решениях на каждом шагу, многого не добьешься. Без экстерриториальность к намеченному плану нечего и приступать.
— Да, — говорю я. — Без этого нам никогда не получить достаточно денег и свободы действий.
— Понимаю, — кивает Виоланна. — Но ваш план добыть денег с помощью азартных игр лучше оставьте.
— Что? — удивляюсь я. — Но ведь для этого вы и добиваетесь для нас большей автономии!
— Я пока еще ничего не добиваюсь, — сухо говорит она. — План превратить станцию в центр развлечений — неплох, но если эти развлечения будут такого сорта, который не одобряет большинство разумных рас, то далеко вы не уйдете. А они не одобряют. Все дело в азарте, — она стучит себя по виску мохнатым пальцем с желтым старческим когтем. — Мы ведь все примерно одинаково думаем. И азарт примерно одинаково туманит разум всем расам. Поэтому состояние, в котором мы не можем думать ясно, в той или иной степени осуждают все… даже если одобряют в каких-то ограниченных, например, ритуальных целях. Понимаете?
