– Понимаю. – Она подошла к нему, и он крепко её обнял и поцеловал.
– Расскажи мне об Истине, Хуаните и малышке, – попросил он.
Со вчерашнего дня Марго занималась устройством будущего всех троих.
Она села напротив, потягивая свой аперитив.
– Сначала о Майлзе. Он вне опасности и благодаря чуду будет видеть. Доктора считают, что, вероятно, он зажмурился за долю секунды до того, как в него брызнули кислотой. Конечно, веки сильно обожжены, как и все лицо, и потребуется сложная пластическая операция.
– А как руки?
Марго вынула из сумочки блокнот.
– Больница пригласила доктора Джека Таппера из Окленда. Светило в области ортопедии. С ним говорили по телефону. Он согласен вылететь сюда и прооперировать Майлза в середине следующей недели. Надеюсь, банк оплатит операцию.
– Да, – сказал Алекс, – оплатит.
– Я беседовала с агентом ФБР Иннесом. Он пообещал, что, после того как Майлз даст показания в суде, они обеспечат ему безопасность: укрытие и новые документы. – Она отложила блокнот. – Нолан с тобой сегодня не разговаривал?
Алекс покачал головой:
– Не до того было.
– Он хочет, чтобы ты воспользовался своими связями и помог Майлзу устроиться на работу.
– Нашей холдинговой компании принадлежит сеть магазинов в Техасе и в Калифорнии. Там мы Истину что-нибудь и подыщем.
– Может, там и для Хуаниты место найдется? Она говорит: «Куда он, туда и я. И Эстела тоже».
Алекс вздохнул. Он был рад хоть одной счастливой развязке.
– А что Тим Маккартни говорит о девочке? – Это была идея Алекса – отправить Эстелу Нуньес к доктору Маккартни, психиатру из Оздоровительного центра.
– Дай Бог, чтобы у нас с тобой была такая же здоровая психика, как у маленькой Эстелы. Доктор Маккартни говорит, что случившееся не застряло у Эстелы в подсознании; она будет просто отчетливо о нем помнить, и все.
Алекс почувствовал, что на глаза ему навернулись слезы.
– Я очень рад, – мягко сказал он. – По-настоящему рад.
– Трудный был день. – Марго скинула туфли и вытянула ноги. – Я ещё успела поговорить с вашими юристами относительно компенсации для Хуаниты. Думаю, нам удастся обойтись без суда.
– Спасибо, Брэкен. – Он взял оба стакана – свой и её – и подошел к бару.
В это время зазвонил телефон. Марго сняла трубку.
– Тебя. Леонард Кингсвуд. Алекс подошел к телефону:
– Да, Лен?
– Знаю, что у тебя был тяжелый день, – сказал председатель правления «Нортэм стал», – я сам потрясен тем, что случилось с Роско. Но дело не терпит отлагательств.
Алекс поморщился:
– Выкладывай.
– Состоялось предварительное совещание директоров. Заседание правления «ФМА» в полном составе назначено на завтра, на двенадцать часов.
– И что?
– Для начала мы примем отставку Джерома с поста президента. Это было наше требование. Джером согласился. По-моему, он этому даже рад.
«Да, – подумал Алекс, – скорее всего так и есть. У Паттертона кишка тонка, чтобы справиться с лавиной проблем и принять верные решения в создавшейся критической ситуации».
– Затем, – продолжал Кингсвуд со своей обычной, грубоватой прямотой, – тебя выберут президентом. С тем чтобы ты немедленно приступил к исполнению обязанностей.
Алекс раскурил трубку. Он в раздумье выпускал колечки дыма.
– Видишь ли, Лен, теперь я не уверен, что хочу занять этот пост.
– Мы предвидели такой ответ, поэтому именно меня и избрали для данной миссии. Алекс, от своего имени и от имени правления умоляю тебя согласиться. – Кингсвуд замолчал, разговор давался ему нелегко. Несмотря на то что мольбы и уговоры были не в характере Леонарда Л. Кингсвуда, он не отступал:
– Все мы помним, что ты предупреждал нас относительно «Супранэшнл», но мы считали себя более мудрыми. Мы ошибались. Не прислушались вовремя к твоему совету, а сейчас твои предсказания сбываются. Мы просим тебя, Алекс, – хоть и с опозданием, я понимаю, – помочь нам расхлебать эту кашу.
– Подожди минуту, я должен собраться с мыслями, Лен.
– Пожалуйста.
Даже если Алекс согласится возглавить «Ферст меркантайл Америкен», нет никакой гарантии успеха. Под его руководством «ФМА» может с позором лопнуть или отойти к другому банку. Если такое случится, на его, Алекса, репутации навсегда останется несмываемое пятно. С другой стороны, Алекс осознавал, что если кто-то и может спасти «ФМА», так это он. И дело здесь не только в его способностях, Алекс знал всю банковскую «кухню», в то время как человеку со стороны понадобится время, чтобы войти в курс дела. Но самое главное заключалось в том, что даже сейчас, несмотря на все проблемы, Алекс был убежден – эта задача ему по плечу.
– Если я дам согласие, Лен, – сказал он, – то буду настаивать на неограниченных полномочиях для проведения целого ряда преобразований, в том числе и в совете директоров.
– Ты их получишь, – ответил Кингсвуд. – Я лично тебе это гарантирую.
Затянувшись, Алекс выпустил колечко дыма.
– Утро вечера мудренее. Утром я дам окончательный ответ.
Он повесил трубку и взял из бара свой стакан. Марго лукаво на него посмотрела:
– Почему ты не дал согласия? Ведь мы оба знаем, что ты это сделаешь.
– Ты догадалась, о чем шла речь?
– Конечно.
– Почему ты так уверена, что я непременно соглашусь?
– Потому что ты не сможешь устоять и не принять брошенный тебе вызов. Потому что банк – это твоя жизнь. Все остальное на втором месте.
– Не знаю, – медленно проговорил он, – хорошо это или плохо.
«И тем не менее, – размышлял он, – именно так оно и было в пору их супружеской жизни с Селией. А сейчас? Возможно, Марго права. И уже никто и никогда не сможет его изменить».
– Стабильный бизнес, деньги, золотой запас, высокие цены на акции. А люди, особенно мелкие, незначительные, – потом. Между нами огромная пропасть, Алекс. Она непреодолима.
Он увидел, что она плачет.
В коридоре прожужжал звонок.
– Черт бы побрал непрошеных гостей! – пробормотал Алекс.
Он подошел к микрофону – домофон находился внизу, там, где сидел портье.
– Да, в чем дело?
– Мистер Вандерворт, здесь вас спрашивает какая-то дама. Миссис Каллаган.
– Я не знаю никакой… – Он осекся. Секретарша Хейворда? – Спросите, она не из банка? Пауза.
– Да, сэр. Из банка.
– Хорошо. Пусть войдет. Алекс и Марго с нетерпением ждали. Дора Каллаган была привлекательной, ухоженной женщиной под шестьдесят. Она работала в «ФМА» уже много лет и по меньшей мере десять из них – у Роско Хейворда. Обычно она держалась спокойно и уверенно, но сегодня вид у неё был усталый и встревоженный.
