– А тебе это важно? Это очень много для тебя значит? – Впервые за все время их общения у неё был взволнованный голос. Лицо стало озабоченным.
Алекс пожал плечами, затем решил разуверить её.
– Да, пожалуй, не очень. Не волнуйся. Я выживу.
Однако это имело значение. Имело даже очень большое значение в «ФМА», хоть он и сказал обратное, и то, что это произошло сейчас, было вдвойне худо.
Алекс был убежден, что почти все директора банка видели газетную заметку, где упоминалось его имя, отсюда возникал вопрос: знал ли Алекс об осаде родной крепости и был ли с этим согласен? А если кто-то и не видел заметки, то уж Роско Хейворд постарается, чтобы её увидели.
Хейворд своего отношения к этому не скрывал. Утром Алекс отправился прямиком к Джерому Паттертону, когда тот приехал в 10 часов. Но Хейворд, чей кабинет был ближе, явился туда первым.
– Заходите, Алекс, – пригласил Паттертон. – Мы с тем же успехом можем сыграть в тройке, вместо того чтобы устраивать две встречи по двое.
– Перед тем как мы начнем о чем-либо говорить, Джером, – сказал Алекс, – мне хотелось бы первым поднять один вопрос. Вы видели это? – Он положил на стол между ними вырезку из вчерашней «Ухом к земле».
Хейворд пренеприятным тоном вставил:
– А вы думаете, в банке есть хоть один человек, который бы этого не видел?
Паттертон вздохнул:
– Да, Алекс, я это видел. Кроме того, с десяток людей обратили на это мое внимание, и я не сомневаюсь, их будет больше.
– В таком случае, – твердо произнес Алекс, – вы обязаны знать, что все напечатанное лишь злонамеренная ложь, и ничего больше. Я даю вам слово, что абсолютно ничего заранее не знал, а когда это началось, знал столько же, сколько и остальные.
– Очень многие, – вставил Роско Хейворд, – могут счесть, что при ваших связях, – слово «связи» он иронически подчеркнул, – подобное неведение маловероятно.
– Все мои объяснения, – отрезал Алекс, – обращены к Джерому.
– Когда публично оскорбляют достоинства банка, нас это всех касается, – не пожелал остаться в стороне Хейворд. – Что же до вашего так называемого объяснения, то неужели вы серьезно думаете, будто кто-то поверил, что все эти дни – среду, четверг, пятницу, выходные дни и понедельник – вы не знали, совершенно ничего не знали о том, что тут замешана ваша приятельница?
– Да, Алекс, как вы это объясните? – поинтересовался Паттертон.
Алекс почувствовал, как краска бросилась ему в лицо. Ему было неприятно – как уже не раз со вчерашнего дня, – что Марго поставила его в это нелепое положение.
Как можно спокойнее он рассказал Паттертону о том, что на прошлой неделе у него возникло предположение о причастности Марго, а потом он решил, что ничего не изменится, если он станет обсуждать такую возможность с остальными. Алекс сказал, что не видел Марго уже больше недели.
– У Нолана Уэйнрайта возникла такая же мысль, – добавил Алекс. – Он сказал мне об этом сегодня утром. Но Нолан тоже смолчал, ибо у нас обоих это была лишь догадка, подозрение до появления заметки.
– Кто-нибудь вам поверит, Алекс, – произнес Роско Хейворд. Его тон и выражение лица говорили: но не я.
– Ну ладно, ладно, Роско! – мягко произнес Паттертон. – Хорошо, Алекс, я принимаю ваши объяснения. Хотя надеюсь, вы используете ваше влияние на мисс Брэкен, чтобы в будущем она направляла свою артиллерию куда-нибудь еще.
– А ещё лучше – вообще никуда, – добавил Хейворд.
Проигнорировав последнее замечание, Алекс сказал президенту банка с натянутой, кислой улыбкой:
– Можете на это рассчитывать.
– Спасибо.
Алекс был уверен, что Паттертон сказал по этому поводу последнее слово и их отношения могут вновь стать нормальными, по крайней мере внешне. А вот что оставалось внутри – в этом он не был уверен. Возможно, в уме Паттертона да и остальных – включая некоторых членов совета директоров – рядом с доверием к Алексу будет теперь стоять знак сомнения. Или будет по крайней мере неуверенность в том, насколько осторожен Алекс в компании.
В любом случае сомнения и неуверенность будут присутствовать в сознании директоров в конце этого года, когда не за горами отставка Джерома Паттертона и совет директоров вновь станет обсуждать вопрос о президенте банка. И хотя в определенных отношениях директора – великие люди, в других отношениях – как знал Алекс – они могут быть мелочными и предвзятыми.
Почему? Почему все это должно было случиться именно сейчас?
Марго увидела, что он помрачнел ещё больше, – в её глазах стоял вопрос, она с тревогой и неуверенностью смотрела на него.
– Я причинила тебе неприятности. И немалые, мне кажется. Так давай оба перестанем притворяться, что это не так.
Он собрался было вновь её переубеждать, но затем передумал, зная, что настало время им обоим вести себя честно.
– Следует сказать ещё вот что, – продолжала Марго, – мы говорили об этом, зная, что это может произойти, и спрашивали себя, останемся ли мы теми же людьми – людьми независимыми – и будем ли по-прежнему вместе.
– Да, – сказал он, – я помню.
– Только, – проговорила она с кривой усмешкой, – я не ожидала, что это настанет так быстро.
Он потянулся к ней, как делал много раз прежде, но она отодвинулась, покачав головой:
– Нет, давай разберемся.
Он понял, что их отношения неожиданно достигли кризиса.
– Это случится вновь, Алекс. Давай не будем обманывать себя, будто это не так. Да нет, не с банком, с другими похожими вещами. И я хочу быть уверенной, что мы выдержим, независимо от того, когда это произойдет, причем выдержим не однажды, в надежде, что это последний раз.
Он знал, что она говорит правду. Образ жизни Марго уже был предметом для конфронтации, и поводов для этого будет ещё много.
Правдой было и то, что, как отметила Марго, они говорили об этом раньше – всего лишь полторы недели назад. Но тогда спор был абстрактным, выбор менее четким и не столь жестко обозначенным, каким его сделали события прошедшей недели.
– Мы с тобой могли бы, – сказала Марго, – покончить с этим прямо сейчас, пока нам ещё хорошо, пока мы ещё не подошли к черте. Никаких обид ни у тебя, ни у меня – просто разумное решение. Если мы так поступим, перестанем видеться и появляться вместе, об этом быстро распространится слух. Так всегда бывает. И хотя это не зачеркивает того, что происходило в банке, тебе будет там легче.
Алекс понимал, что это тоже правда. У него было легкое искушение принять предложение, изгнать – напрочь и быстро – осложнение из своей жизни, осложнение, которое с годами скорее будет расти, а не исчезать. Он опять задумался: «Почему столько проблем, столько тягот свалилось одновременно: ухудшение здоровья Селии; смерть Бена Росселли; борьба в банке; незаслуженная отповедь сегодня? А теперь ещё Марго и выбор. Почему?»
