Хейворд не считал нужным вовлекать в это дело Алекса Вандерворта, к тому же ссуда не была такой уж большой и для неё не требовалось одобрения комитета по денежной политике. Таким образом, через несколько дней Роско Хейворд лично её одобрил, подписав необходимые бумаги, на что он имел полное право.
А вот на что он не имел права – и никого не поставил об этом в известность – это на личную сделку с Джи. Джи. Куотермейном.
Во время их второго разговора насчет «Кью-Инвестментс» Большой Джордж, звонивший из чикагского отделения «СуНатКо», сказал:
– Мы говорили с Харольдом Остином о тебе, Роско. Мы оба считаем, что настало время и тебе присоединиться к нашей инвестиционной группе. Мне хочется, чтобы ты был с нами. Поэтому я выделил тебе две тысячи акций, которые, будем считать, уже оплачены. Это сертификаты на предъявителя без указания фамилии – так будет более безопасно. Я велю послать их почтой.
Хейворд засомневался.
– Спасибо, Джордж, но не думаю, что мне следует на это соглашаться.
– Ради всего святого, почему?
– Это будет не этично.
Большой Джордж расхохотался:
– Это реальный мир, Роско. Подобное происходит между клиентами и банкирами постоянно. Ты это знаешь. Я это знаю.
Да, Хейворд знал, что такое случается, но не «постоянно», как утверждал Большой Джордж, и сам Хейворд никогда в таких делах не участвовал.
Не давая ему сказать, Куотермейн продолжал настаивать:
– Слушай, приятель, не будь дураком. И если тебе так больше нравится, давай скажем, что эти акции – тебе в благодарность за совет по вложениям.
Но Хейворд знал, что не давал никакого совета по вложениям – ни тогда, ни впоследствии.
Спустя два дня сертификаты акций «Кью-Инвестментс» прибыли авиапочтой в заказном письме с хитрыми печатями и пометкой «Сугубо лично и конфиденциально». Даже Дора Каллаган его не вскрыла.
Вечером того же дня, изучая приложенную Большим Джорджем сводку о финансовом положении «Кью-Инвестментс», Хейворд понял, что принадлежащие ему две тысячи акций номинально стоят по двадцать тысяч долларов. Со временем, если «Кью-Инвестментс» начнет приносить прибыль или её акции пойдут в продажу, стоимость их значительно возрастет.
В этот момент Хейворд решительно хотел вернуть акции Джи. Джи. Куотермейну; затем, поразмыслив над своим ненадежным финансовым положением – а состояние его дел за последние несколько месяцев ничуть не улучшилось, – он заколебался. В конце концов он поддался искушению и через два-три дня спрятал сертификаты в свой сейф в главном отделении «ФМА». Он же не отобрал у банка деньги, рассуждал Хейворд. Нет, не отобрал. На самом деле из-за сделки с «Супранэшнл» все обстояло как раз наоборот. Так если Большой Джордж решил сделать дружеский подарок, то зачем проявлять неблагодарность, отвергая его?
Но то, что он его принял, по-прежнему немного беспокоило Хейворда, в особенности после того, как Большой Джордж позвонил ему в конце прошлой недели – на этот раз из Амстердама – и попросил дополнительно полмиллиона долларов для «Кью-Инвестментс».
– У нашей группы «Кью» возник уникальный шанс приобрести здесь, в стране гульденов, блок акций, которые наверняка пойдут на повышение. По простому телефону не могу много рассказывать, Роско, так что доверься мне.
– Я, конечно, верю, Джордж, – ответил Роско, – но банку нужны подробности.
– Получишь их завтра с посыльным. – И Большой Джордж подчеркнуто добавил:
– И помни, ты теперь один из нас.
Во второй раз Хейворду стало ненадолго не по себе: похоже, Джи. Джи. Куотермейн уделяет больше внимания собственным вкладам, чем руководству «Супранэшнл». Но новости следующего дня разубедили его. «Уолл-стрит джорнэл» и другие газеты поместили на видном месте заметки о проведенном Куотермейном захвате через «СуНатКо» промышленных компаний в Европе. Это был переворот в экономике, в результате которого акции «Супранэшнл» подскочили на биржах Лондона и Нью-Йорка, что делало тем более разумным предоставление «ФМА» ссуды промышленному гиганту.
Как только Хейворд вошел в свою приемную, миссис Каллаган одарила его своей обычной, исполненной достоинства улыбкой.
– Остальные бумаги у вас на столе, сэр.
Он кивнул, но, войдя в кабинет, отодвинул кипу в сторону. Его одолевали сомнения по поводу уже подготовленных, но ещё не одобренных бумаг о дополнительной ссуде «Кью-Инвестментс». Однако отбросив и их, он набрал по городскому телефону номер рая.
* * *
Номер, представший глазам Хейворда, когда он вошел, был обычным для хилтонских отелей – чистая, достаточно удобная и совершенно неуютная коробка. К ней примыкала небольшая гостиная в том же духе – в этот раз, как и в остальные, Эйврил заказала номер люкс.
Они провели здесь всю вторую половину дня. Позанимавшись любовью, они подремали, проснулись, опять любили друг друга – хотя и не совсем успешно, – потом заснули ещё на час. Сейчас оба одевались. На часах Хейворда было восемь вечера.
Он был измучен, физически опустошен. Больше всего ему хотелось отправиться домой и лечь спать – одному. «Сколько должно пройти времени, чтобы было прилично ускользнуть?» – размышлял он.
Эйврил была в гостиной, она говорила по телефону. Вернувшись, она сказала:
– Я заказала нам ужин, дорогуша. Скоро его доставят.
– Замечательно, моя дорогая.
На Эйврил была прозрачная комбинация и колготки. Никакого лифчика. Она принялась расчесывать свои длинные спутавшиеся волосы. А он сидел на кровати, наблюдая за ней, и, несмотря на усталость, подмечал, каким гибким и чувственным было каждое её движение. По сравнению с Беатрис, которую он привык видеть каждый день, Эйврил была такой молоденькой. Он вдруг почувствовал себя отвратительно старым.
Они прошли в гостиную.
– Давай откроем шампанское, – предложила Эйврил.
Оно стояло на серванте в ведерке со льдом. Хейворд заметил его ещё раньше. К этому времени почти весь лед растаял, но бутылка была ещё холодной. С непривычки он замешкался с пробкой и проволокой.
– Не пытайся двигать пробку, – сказала ему Эйврил. – Наклони бутылку на сорок градусов, затем держи пробку и поворачивай бутылку.
Все получилось легко.
Забрав у него бутылку, Эйврил наполнила два бокала. Он покачал головой:
– Дорогая, ты же знаешь, я не пью.
– Ты почувствуешь себя моложе.
Она протянула ему бокал. Сдаваясь, он взял его и подумал – она будто прочла его мысли.
После ещё двух бокалов, когда заказанную еду принесли в номер, он и в самом деле чувствовал себя моложе.
Когда официант ушел, Хейворд заметил:
– Тебе следовало разрешить мне заплатить. – Несколько минут назад он достал было бумажник, но Эйврил жестом велела убрать его и подписала чек.
