— Только не вздумай больше писать этому сраному Вале. На встречу с ним вместо тебя поедет Шерлок и его друзья из полиции.
— Хорошо, — кивнула она, держа телефон так, словно не знала, что с ним делать.
А потом всё же прочитала сообщение от банка. Замерла.
— Тебе очень идёт это платье. А это задаток. Заплати долги. И ты получишь ещё столько же, когда выполнишь свою часть сделки.
— Сделки? — подняла она на меня безжизненное лицо.
— Ничего личного, — приподнял я его выше и провёл большим пальцем по губам. — Просто бизнес, детка. Ты продала, я купил. Но я хочу получить то, на что потратил такую кучу денег, — нагнулся к её уху. — Сегодня.
Она невольно вздрогнула. Её бархатистая кожа покрылась мурашками.
Но я вышел от греха подальше, закрыв за собой дверь. В горле стоял ком. В штанах — кол. Но мой чёртов телефон в руке опять ожил.
— Алан, — взволнованный голос Зои. — Федэ. Я только что узнала. Он летит к тебе!
— Дьявол! Как не вовремя! — обернулся я к окну и увидел зависший над площадкой вертолёт.
Он не летит. Он уже здесь, Зои. Федэ уже здесь.
Глава 36. Алан
— Ты, знаешь, у меня было несколько предположений на счёт твоего подарка, — пружинисто поднялся Федэ, держа в пальцах только что предложенную сигару. И говорил он не о бутылке вина, конечно.
След его костлявой задницы ещё не исчез с сиденья кожаного кресла в курительной комнате, а его скрипучий голос уже раздался от шкафа с коллекцией табака.
— Сначала я подумал, что это девочка. Совсем юная, «нолик», столько свежести было во вкусе этой крови, словно целуешь тугой розовый бутон. Но потом я подумал, — развернулся он, разминая в пальцах сигару, — что ты не так прост, Алан. Что ты знаешь мои вкусы, а девственница — это так банально. Хотя бесспорно это молодая кровь.
Я загадочно улыбнулся под его внимательным взглядом.
Как бы внезапно он ни явился, как бы всё чуть было не полетело в тартарары, а в результате всё равно сложилось. И сложилось как нельзя лучше. Завтра у меня в руках будет убийца моей жены. А сегодня у моей девочки будет такая первая ночь, о какой можно только мечтать. Её первая ночь. Со мной.
Бокал вина и хорошая сигара сделали этот день ещё лучше. День, который даже появление Феликса не могло испортить. Впрочем, Федэ и не смог ничего испортить, ведь я его ждал.
Федэ! Допив вино, я смерил его взглядом. Ты не позвонил! Я три дня ждал звонка, понимая, что ты обдумывал не ответ, не свои вкусовые ощущения, растирая по нёбу предложенный тебе подарок. Ты знал, как знал и я, что он тебе понравится.
Ты обдумывал как дать понять: ты меня не простил, хоть и отпустил из Семьи — это раз. Ты знаешь, что Зои куда охотнее раздвигает ноги мне, чем тебе — это два. Тебе глубоко плевать кому она раздвигает ноги, но она твоя собственность — это три. А это значит, что, если хоть капля её крови коснётся моего нечестивого рта без твоего согласия — ты убьёшь её. Её, а не меня. Я тебе важен, нужен, интересен куда больше, чем ласкающий твой изысканный вкус коктейль её крови.
Но я сделал тебе предложение вкуснее.
И ты не позвонил! Ты прилетел сам, неожиданно, без предупреждения и договорённости, потому что точно знаешь, что я попрошу взамен. И потому, что ты так возбуждён этим предложением и этим подарком, что не мог терпеть дольше.
Я зажёг лучину и встал.
— Это мальчик, Феликс.
Протянул ему огонь, чтобы он прогрел сигару. И ждал, когда он прикурит, прищурив умные, скрытые под густыми бровями глаза.
Худой, невысокий, невзрачный, эдакий типичный французский старикашка, что носит одно пальто всю жизнь, а когда оно изнашивается, заказывает второе точно такое же. Один из богатейших людей Франции, один из опаснейших людей мира.
Отец изгнал его из семьи, лишив всего, когда увидел, как сын, весь перепачканный в крови, слизывал её с тела умирающей проститутки. Наверное, однажды, много веков назад, именно так и родилась легенда о вампирах, когда какой-нибудь умирающий от жажды граф, сангвинар, наследовавший свою злосчастную болезнь от предков, сделал неудачный разрез, убил своего «донора» и прослыл кровососом.
Но Феликс Делоне, не был бы Феликсом Делоне, если бы не создал свою Семью. Назло всем, объединив столько сангвинаров, сколько смог найти во Франции, Германии, других странах старушки Европы и частично России.
Говорят, сейчас нас в мире чуть больше десяти тысяч, тех кто пьёт человеческую кровь. Но это только те, кто так или иначе признался — нашёл единомышленников на форумах, вступил в какое-нибудь сообщество.
Говорят, большинство из сообществ, горизонтальные, то есть не имеют ни явных лидеров, ни условностей, ни порядков. Люди вступают и покидают их по добровольному желанию. Делятся друг с другом своими сложностями, общаются, помогают искать доноров. Сами находят, приглашают или приводят «дарителей». Никто никому ничего не должен, свобода и анонимность.
Но Семья — сообщество, созданное Феликсом Делоне, даёт тебе куда больше, чем посильная помощь и информация. Не только защиту и средства к существованию. В чём бы ты ни нуждался, от пары капель свежей крови до нового Ягуара, будь это даже твоя блажь или прихоть — Семья даст тебе это, но в ответ отнимет всё. Отныне и навсегда, вступив в Семью, ты принадлежишь Семье. Будешь жить дорого, богато, красиво, обеспечено, но всё, что ты будешь делать — работать на благосостояние Семьи. Кем бы ты ни был: сангом или донором, если тебя взяла под своё крыло Семья, всеми своими знаниями и талантами ты будешь обязан ей. Таков Кодекс. Таков Закон, созданный Федэ.
— Мальчик?! — удивлённо приподнял он кустистые брови. Высокий лоб собрался морщинами как задница шарпея, приподнялся даже пушок редеющих тёмных с проседью волос, уложенных на косой пробор.
— Совершеннолетний мальчик, — потушил я в пепельнице лучину.
— Блондин, — изрёк он скорее утвердительно, чем вопросительно.
О, да! Федэ всё же понимал толк во вкусе крови больше, чем я. Блондинка или брюнетка, мальчик или девочка, юная кровь или зрелая — такие тонкости он определял безошибочно.
Но я многозначительно пожал плечами, глядя как под тонкой сухой кожей забилась жилка на его виске. Он взволнован. Он возбуждён. Он заинтересован.
— Я могу его увидеть? — затянулся он, неспешно выпустил дым, но попытка скрыть, насколько ему не терпится, лишь обострила его чувства.
— Конечно. Но это мой мальчик, Феликс.
— Ты с ним работаешь? — удивился он.
— Ещё как.
— Есть успехи? — спросил он, словно боялся услышать «нет», но я-то знал, что больше всего на свете он боялся услышать «да». Ведь если я найду лекарство, простое решение, волшебную таблетку, что будет снимать для каждого сангвинара его проблему как для любого аллергика — элементарным приёмом препарата, его возлюбленное детище, его Семья рассыплется.
