«Ты не один! Слышишь!» — мысленно крикнула она. Но сил не было. Не было больше сжигающей страсти, которая заставила бы ее и по раскаленным углям идти вслед за ним.
Она откинулась на подушки, прикрыла глаза и содрогнулась от удовольствия, когда поняла, что боли больше нет. Ей казалось преступным радоваться ее отсутствию, ведь она знала, что ноша демона снова стала тяжелой. Если бы она могла облегчить его долю! Но она не могла. При одном воспоминании о пережитом все сжималось от страха. Нет. Она не вынесет и капли этого одиночества. Видимо, у каждого своя ноша. Ее ноша — жертвенность. Его — Тьма.
ГЛАВА 11
С момента ее возвращения из больницы они с графом Виттури старались держаться как можно дальше друг от друга. В Насте будто осталось эхо пережитой боли, которое иногда глухо пульсировало в душе.
Поняв, кто он на самом деле, она пересмотрела под другим углом все неясности их общей истории, увидела демона заново, в свете. И поняла, что всегда чувствовала в нем это единение света и тьмы, этот полусвет, что он не мог укрыть ни от кого, как ни старался быть злым и пестовать в себе гнев и обиду.
Самаэль ангел-искуситель? Или ангел, спасающий Исаака от меча отца? Или ангел, дарящий знание человечеству и развитие? Развитие куда? К гибели? Или к совершенствованию? Прометей, принесший им огонь знаний, замученный высшими силами за дерзость.
Он был ангелом, настоящим, единственным павшим ангелом. Не изгнанным за гордыню и бунт, а свергнутым за излишнюю доброту к человеку и за желание делиться с ним знанием.
Но он позволил обиде и гневу замарать себя, а потому остался в полусвете, занялся охотой на отдельные души, охраняя человечество, но не имея возможности править им. Или не желая.
Он свобода выбора. Нет, он и есть выбор. Он лишь дает возможность. А выбирает человек. Свобода выбора и есть та частица от бога, что он пестует. И развивает, если есть возможность. Он не толкает нас к пропасти. К пропасти идем мы сами, если неверно выбираем.
Но она не понимала, как он, прервавший одно жертвоприношение, ведет ее к гибели так спокойно? Ей было обидно, что за нее Самаэль не стал бороться, а изначально сознательно готовил ее к смерти, противореча самому себе.
За что он с ней так? Или на карту поставлено так много, что ее смерть всего лишь досадная необходимость?
Они собирались покинуть Москву и двигаться на восток, где есть возможность развернуть войска и встретиться с Ноктурной. Москву заливало дождем, граф шутил, что скоро он перестанет скучать по Венеции, ведь по Москве можно будет передвигаться только на лодках. В то же время Европа горела под солнцем, а в Азии происходили извержения вулканов и цунами. Так что дождь был еще не такой уж страшной альтернативой.
Они готовились к войне, заранее проигрышной, несмотря на весь энтузиазм, что пытались поддерживать друг в друге. Все агенты ответили согласием на участие, но их было мало. Они искали соратников повсюду, где только могли. Особняк графа превратился в штаб-квартиру, где всегда кто-то сидел на связи. Чаще всего это был Цезарь, ребят граф заставлял тренироваться, арендовав спортивный зал минутах в двадцати «ходьбы вплавь», как назвал этот новый способ передвижения Локи. Граф иногда устраивал им такие учения, от которых опускались руки: человек против демона не может практически ничего, быстрота перемещений графа вводила в ярость даже Диего. Но граф Виттури продолжал гонять их. Однажды во время ужина Настя случайно смахнула со стола нож и поймала его на лету. И вот тогда она поняла, что стала действительно быстрее реагировать. Она честно старалась противостоять графу, но когда он нападал на нее с мечом, иногда ей вспоминались их поцелуи, его объятие, и она терялась, не могла собраться, за что получала от него удары и синяки. Постепенно она научилась отключать воспоминания и находиться в поединке, думая только о том, как защитить себя и одновременно атаковать соперника.
Как-то вечером Лика и Диего уже ушли в душ, а демон все гонял ее, нещадно атакуя со всех сторон, и Настя уже выдохлась после двух часов тренировки, как на пороге спортзала появилась Итсаску. Вампиршу распирало от гордости.
— Серж наконец-то смог подсоединиться к спутникам и взломать их системы, встроил алгоритм вычисления передвижений Ноктурны. Мы нашли ее и знаем, куда она направляется!
И одновременно с этим до них донесся жуткий вопль Лики из раздевалки.
Это был не краткий вскрик от испуга, а какой-то страшный по тоске и боли продолжительный крик, как если бы ее резали или жгли. Настя бросилась мимо Итсаску к раздевалке. Из мужской уже выбежал Диего с полотенцем на бедрах, мокрый, босиком. Ее обогнал граф Виттури, он распахнул дверь в раздевалку, и Настя, подбегая, уже услышала его стон отчаяния, от которого в сердце все похолодело от страха.
Она вошла вместе с Итсаску. Вода в одной из душевых кабинок продолжала литься, и горячий пар выветривался в распахнутую ими дверь. На полу валялся тюбик с шампунем, из него вытекала розоватая жидкость, совсем не похожая на сверкающие золотом следы и капли на стенах и полу.
Граф Виттури молниеносно исчез, Настя растерянно подошла к кабинке и выключила душ.
— Что это? — спросила она у Итсаску, показывая на золотые, переливающиеся капли на кафеле.
— Это кровь ангела, — ответила вампирша.
Диего обезумел. Он сначала метался по душевой, словно пытался обнаружить Лику, Насте стало жалко его. Она одна знала, что он влюблен в ангела, поэтому постаралась успокоить его:
— Диего, иди одевайся, граф может вернуться, и ему понадобится наша помощь.
Но когда Диего поднял на нее глаза, Настя в испуге отпрянула: на нее смотрели хищные злые глаза пантеры с узким змеиным вертикальным зрачком. Оборотень зарычал на нее, и зубы под приподнявшейся губой были тоже звериными.
— Да что с тобой?
Настя сама не поняла, как он прижал ее к стене, рыча и хищно скалясь, в одно мгновение из нее выскочила белая волчица, опрокинула оборотня, который в падении превратился в пантеру окончательно, и оба зверя с воем и рычанием набросились друг на друга.
Выстрел оглушил всех.
— А ну, прекратили! — Итсаску наставила пистолет на зверей. — Быстро разошлись, твари!
Настя призвала волчицу, и та покорно вернулась к ней, но не исчезла, а села у ее ног, все еще приподнимая нос и обнажая клыки. Пантера отряхнулась и села.
— Давай, Диего, возвращайся, — нетерпеливо велела Итсаску.
Взгляд Насти упал на полотенце на полу.
— Он не может. Итсаску, давай выйдем.
Вампирша закатила глаза.
— Что я там не видела…
Но они вышли, Настя устало сняла защитную фехтовальную куртку, переоделась в сухую майку, которую захватила с собой.
Едва она успела одернуть ее, как перед девушками материализовался граф Виттури. Они бросились к нему, но он оборвал не успевшие прозвучать вопросы:
