И вот больше сил не осталось.
Она много раз думала, как можно покончить со всем. И все время возвращалась к одной и той же мысли: зеркала графа. Не зря они с первого раза манили и интриговали. Не зря они мелькали то и дело в видениях и реальности. Они ждут ее.
Возможно, они опустошат ее, заберут силу и душу. Тем лучше. Что угодно лучше, чем то, что она чувствует сейчас.
Особняк графа Виттури на Тибидабо. Лакей впустил ее молча, не задавая вопросов. Он всегда встречал ее молча. Только смотрел очень странно своими водянистыми и почти бесцветными глазами. Словно знал всякий раз, зачем она пришла.
Настя каждый раз отводила взгляд и старалась проскочить мимо. Но сегодня ее уже ничто не пугало и не смущало. И она долго смотрела в эти невыразительные и пустые глаза. Пока лакей сам не отвел взгляд. И, отступив в сторону, он поклонился ей.
Она поднялась на крыльцо гостьей, а в холл вошла хозяйкой. И пошла по комнатам, открывая все двери.
Она искала комнату с зеркалами в твердой уверенности, что они здесь есть и за ними не нужно лететь в Венецию. И оказалась права.
Здесь, в пустой узкой комнате с маленьким круглым окошком, через которое падал луч света, разрезавший комнату по диагонали на две неравные половины, стояло одно высокое, занавешенное черной тканью зеркало.
Настя приблизилась к нему очень медленно, словно подкрадывалась к опасному зверю. Ей было неизвестно, что именно видели в нем другие, но она была уверена, что зеркало напугает ее чем-то, чего она боится больше всего на свете. Оно заставит ее страдать, но, может быть, заберет и ее жизнь. Уйти в зеркальную пустоту казалось освобождением. Что именно показывают зеркала? Черноту нашей души? Будущее? Самое страшное наше наказание? Как заключать с ними сделку? Она не знала ничего. Но считала, что это будет что-то совершенно неожиданное.
Она не ошиблась.
Протянув руку к покрывалу, она сжала пальцами толстую ткань, вдохнула, будто собиралась нырнуть на глубину, и резко дернула. Полотно с тяжелым шорохом обрушилось с высоты зеркала, открыв черную широкую раму из камня и матовую черную поверхность зеркала. Минуту она стояла перед ним, почти не дыша. Зеркало напомнило ей могильную плиту, и озноб невольно пробежал по спине.
Наконец поверхность пошла волнами, а через мгновение появилось изображение. Она сначала сильно испугалась, увидев себя же, но тут же подавила страх. Она пришла сюда за этим.
Изображение не двигалось. Всмотревшись, она отметила, что оно похоже на ее настоящее отражение: за спиной девушки в зеркале была та же комната. Настя в отражении была одета точно так же, как пришла сюда: в длинное приталенное платье с широким вырезом на плечах. Чуть шевельнувшись, она убедилась, что зеркало и в самом деле всего лишь отражает ее саму. Стон разочарования готов был сорваться с ее губ, когда она заметила отличие: на голове у Насти в зеркале появился прекрасный венок из свежих цветов. Особо выделялись пионы и сирень, было много полевых цветов: медуница, васильки, ромашки. Тонкими прядками устремлялись вверх острые листья осоки и колоски еще зеленой пшеницы.
На лице девушки читалось то же недоумение, с каким созерцала венок Настя. Она даже потрогала свою голову, таким реальным он казался. Но венок был только в зеркале.
— Почему? — спросила она у зеркала. Где вообще страшные черные щупальца, которые должны забрать ее душу? Где нечто ужасное, что заставит ее умереть на месте? Ничего этого не было. Просто венок из трав и цветов? Боги жестоки. Они даже не дают умереть по твоему собственному выбору.
Позади Насти в зеркале мелькнула чья-то тень, девушка обернулась скорее от неожиданности, чем от страха. Но испугалась, увидев Азазелло.
Она не успела спросить, что он тут делает. Азазелло прыгнул на нее, в его руке сверкнул кинжал с волнистым клинком. Все происходило очень быстро, но в сознании Насти эти мгновения записались так четко, будто она видела все на медленной промотке. Заметив кинжал, она забыла о том, что мгновение назад собиралась расстаться с жизнью. Точнее, она хотела расстаться с ней добровольно, а отдавать Азазелло не собиралась. Настя отступила быстро в сторону, демон промахнулся, развернулся к ней, она схватила его руку с оружием и не знала, что делать дальше. Никаких особенных приемов она не знала, единственное, что подсказывало ей чутье: пока она контролирует оружие, она жива.
Настя вызвала волчицу, но Азазелло ударил ее в грудь, запечатывая своей силой зверя в ее теле. Столько ненависти было в его глазах, столько алчности, что она поняла: он ее одолеет. Он пришел за силой Матери.
От удара она ослабила хватку, Азазелло освободился и снова замахнулся. Настя поняла, что умрет, и ее последний взгляд упал на зеркало, которое стояло теперь за спиной у демона. В отражении стоял Самаэль.
Кинжал лишь слегка расцарапал кожу у нее на предплечье: Самаэль выпрыгнул из зеркала, набросился на Азазелло, оба демона откатились по другую сторону от солнечного луча, прочь от нее. Настя машинально скользнула по руке, закрывая порез, а потом у нее подкосились колени, и она опустилась на пол.
В полутьме было видно лишь возню двух тел, затем раздался страшный хрип, и все стихло.
Там, по другую сторону от света, тяжело дыша, остался только один из демонов.
Она протянула дрожащую руку. Ее пальцы пересекли границу темноты и оказались в луче света. Казалось, под кожей видны кости и сосуды, и в то же время залитая солнечным светом ее кожа мягко мерцала. Настя не решалась двигаться дальше. Нет, слишком часто она верила в миражи, представляя его рядом, ощущая его объятия и поцелуи. Нет. Это не может быть правдой. Это не может быть он. Но вот из тьмы к ней на свет он простер свою руку и легонько дотронулся до кончика ее пальца. Потом скользнул вниз, зажимая его между своих пальцев, продел их, перемежая с ее. Она издала жалобный то ли стон, то ли вскрик. Он был реален. Он был на самом деле, или она помешалась. Эта рука, что пожимает ее кисть, тянет на себя, и вскоре она вынуждена податься вперед, теряя равновесие, упасть на него, — реальна.
— Взгляни на меня. — Его шепот потерялся в ее волосах, Настя замотала головой, обвивая его руками, прижимаясь к нему как можно сильнее, закрывая глаза.
Она не хочет смотреть больше правде в глаза. Хочет остаться в этом мираже.
— Взгляни же, Анастасия.
— Нет! Нет! Я боюсь. Ты исчезнешь!
— Больше никогда не исчезну, слово демона. — Он смеялся.
Только его смех, который невозможно подделать миражу, невозможно повторить, заставил ее послушаться. Тесно прижимаясь щекой к груди Самаэля, она, не отрываясь, провела ею по его плечу, шее и прижалась к его лицу.
— Ну же, земная, ты же самая смелая. Взгляни на меня. Я тот же, что раньше.
Настя всхлипнула, крепко держа его за плечи, наконец отстранилась и взглянула на него.
Ее изумрудные глаза, самые прекрасные и печальные глаза из тех, что он знал, наполненные слезами, широко распахнулись, пока она узнавала его.
