Ним сделал паузу.
– Я знаю, клуб “Секвойя” повержен, и я искренне переживаю за Лауру Во Кармайкл, она, несмотря на наши разногласия, была моим другом. Но я надеюсь, что клуб “Секвойя” не умер. Если так случится, то это будет потерей для всех.
– Ну, – сказала Нэнси, – иной день богат на сюрпризы. – Пока Ним говорил, она быстро записывала. – Могу я цитировать все это?
Он заколебался лишь на мгновение:
– Почему бы и нет?
В следующем выпуске “Экзэминер” она его цитировала.
Глава 8
Гарри Лондон сидел и размышлял, глядя на бумаги, которые Ним показал ему. Он мрачно сказал:
– Знаешь, что я испытываю по поводу всего этого?
– Могу представить себе, – ответил Ним. Гарри будто не слышал его.
– Прошлая неделя – самая плохая за долгое время. Арт Ромео был хорошим парнем. Ты плохо знал его, Ним. Преданный, честный. Он был моим другом. Когда я узнал, что случилось, мне стало плохо. Я вспомнил, что когда-то, уже после того, как я покинул Корею, где был в составе морских пехотинцев, мне приходилось слышать, что кого-то из парней, которых я знал, разорвало на части.
– Гарри, – сказал Ним, – я тоже ужасно сожалею об Арте Ромео. Того, что он сделал, я никогда не забуду. Лондон не дал себя прервать:
– Дай мне закончить.
Это было утром в среду, в первую неделю марта, через шесть дней после происшествия в отеле “Христофор Колумб”, Они сидели в кабинете Нима за закрытыми дверями.
– Ну, – сказал Лондон, – теперь ты показываешь мне вот это, и, честно говоря, лучше бы ты этого не делал. Судя по тому, что я вижу, во что же еще остается дальше верить?
– Во многое, – ответил Ним. – О многом надо позаботиться и во многое надо верить. Но только не в честность судьи Йела.
– Вот, возьми, – Гарри Лондон вернул бумаги. Они собрали кучу корреспонденции – восемь писем, некоторые с подколотыми копиями, – все из последних папок Уолтера Тэлбота, главного инженера “ГСП энд Л”, погибшего в прошлом июле.
Три картонные папки, в которых находились бумаги Тэлбота, лежали на полу, их содержимое было разбросано.
Поиски писем, о которых Ним неожиданно вспомнил на собрании НИЭ, были отложены из-за трагедии, случившейся на прошлой неделе, и ее последствий. Сегодня Ним распорядился принести папки из хранилища в подвале. Ему потребовалось больше часа, чтобы найти именно те бумаги, которые он искал, – те, что он видел семь месяцев назад в доме Тэлботов, когда Ардит передала ему на хранение эти папки. Но он нашел их. Память его не подвела, И теперь эти письма обязательно будут использованы. Ровно две недели назад, во время встречи Эрика Хэмфри, Нима, Гарри Лондона и судьи Пола Шермана Йела по поводу кражи энергии, бывший судья Верховного суда определенно утверждал: “…Я нахожу интересной всю концепцию кражи энергии. Честно говоря, я и не думал, что такое существует на самом деле. Я никогда раньше об этом не слышал. Я также не знал, что в энергокомпаниях существуют такие люди, как мистер Лондон”.
Корреспонденция, которую нашел Ним, показывала, что все это – ложь.
– Конечно, – внезапно сказал Лондон, – мы никогда не узнаем наверняка, давал ли старик “добро” на воровство энергии своим фондом, или он знал об этом, но ничего не предпринимал. Все, что мы можем доказать, это то, что он лжец.
– Он был очень обеспокоен, – сказал Ним. – Иначе никогда не стал бы загонять себя в ловушку этими утверждениями.
Все было очень просто.
Уолтер Тэлбот был первым, кто привлек внимание электрических и газовых предприятий к огромным финансовым потерям в результате воровства. Он писал об этом статьи, произносил речи, давал интервью средствам массовой информации и выступал в качестве эксперта в уголовном суде штата Нью-Йорк, который разбирал обращения в более высокие инстанции. Дело приобрело широкую огласку, обросло документами.
Велась переписка и с членом Верховного суда Соединенных Штатов Полом Шерманом Йелом.
Из переписки было ясно, что Уолтер Тэлбот и Пол Йел хорошо знали друг друга по Калифорнии.
Первое письмо было на бланке:
«ВЕРХОВНЫЙ СУД СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ 20543»
Обращаясь к “дорогому Уолтеру”, автор письма сообщал ему о своем внимании к новой области юридического контроля, а именно к той, которая относилась к воровству электричества и газа. Он интересовался различными деталями нарушений и методами борьбы с ними. Запрашивал любые известные факты предъявления подобных исков в различных частях страны и их результаты. После этого он справлялся в письме о здоровье Ардит. Письмо было подписано: “Пол”.
Уолтер Тэлбот ответил более формально, с соблюдением этикета: “Мой дорогой судья Йел”.
Его письмо было на четырех страницах. К нему прилагалась фотокопия одной из опубликованных статей Уолтера.
Через несколько недель Пол Йел написал снова. Он выражал признательность за письмо и статью и задавал ряд относящихся к делу вопросов. Это говорило о том, что он внимательно прочитал материалы.
Переписка продолжалась в течение восьми месяцев. В одном из пяти написанных за это время писем Уолтер Тэлбот описывал функции отдела охраны собственности в энергокомпании и обязанности руководителя отдела, каковым был Гарри Лондон.
Письма говорили об остром, пытливом уме Пола Йела и о его живом интересе к вопросу.
Вся переписка происходила за два года до отставки судьи Йела.
Мог ли Пол Йел забыть о ней? Ним все время задавал себе этот вопрос и решил, что ответ будет однозначно отрицательным. Старик слишком часто демонстрировал свою замечательную память и в большом, и в малом, чтобы можно было поверить в его забывчивость.
– Почему старик сделал это? Почему он так врал нам? – спросил Гарри.
– Вероятно, – задумчиво сказал Ним, – потому, что он знал, что Уолтер мертв, а шансы, что мы – президент, ты и я – знаем об этой переписке, малы. В самом деле, вероятность того, что эти письма когда-нибудь всплывут на поверхность, была ничтожно мала.
Лондон кивнул в знак согласия.
– Следующий вопрос, над которым я думаю: до каких пор “уважаемый” Пол будет выходить сухим из воды?
– Мы никогда не узнаем, не правда ли?
Руководитель отдела охраны имущества подошел к письмам.
– Ты, конечно, покажешь это президенту?
– Да, днем. Я случайно узнал, что мистер Йел приедет сегодня.
– Нам остается решить еще кое-какие вопросы. Будем ли мы и дальше уводить этого драгоценного Йела от судебного расследования? Или в свете новой информации Мистер Честность решится на что-нибудь?
– Я не знаю, – вздохнул Ним. – Я просто не знаю. И в любом случае не мне решать.
