– Не намекаете ли вы, что сейчас не совсем в этом уверены?
– Поскольку вас интересует мое личное мнение, – холодно произнес Ним, – я признаюсь, что у меня есть на этот счет сомнения.
– Нэнси, перестань! – крикнул кто-то. – Остальных это не интересует.
Мисс Молино повернулась к своим коллегам.
– Да, но меня интересует. Меня волнует, на что растрачиваются деньги общества, и вам тоже следовало бы этим поинтересоваться.
– Цель вашего пребывания здесь, – напомнила Ван Бэрен, – осмотреть геотермальные станции и поговорить о…
– Нет! – отрезала мисс Молино. – Это ваша цель, а нашу позвольте определять нам самим. Спасибо за все, что вы нам показали и рассказали, но напишем мы о том, о чем сочтем нужным написать.
– Она, конечно же, права, – заметил тихий журналист в очках с золотой оправой, представляющий газету “Сакраменто би”.
– Тесе, – обратился Ним к Ван Бэрен, потягивая водку с тоником, – сейчас я понял, что все-таки моя работа лучше вашей.
Несколько человек рассмеялись, а директор по связям с общественностью пожала плечами.
– Если со всем этим конским навозом закончили, – сказала Нэнси Молино, – мне хотелось бы знать, какова цена этой яйцевзбивалки за окном и во сколько обходится час ее эксплуатации.
– Я узнаю, – пообещала Ван Бэрен, – и если окажется, что эти цифры не относятся исключительно к компетенции компании, я сообщу их вам.
– В таком случае, – мисс Молино была сама невозмутимость, – я найду другой способ достать их.
Пока шла эта перепалка, принесли еду – вместительное блюдо горячих пирожков с мясом и большие глиняные тарелки с пюре и соусом зучини. В двух фарфоровых кувшинах попыхивала подливка.
– Налетай, – скомандовала Тереза Ван Бэрен. – Еда из спального домика, но все равно хороша, даже для гурманов.
Пока группа утоляла разгулявшийся на горном воздухе аппетит, напряженность предыдущего момента ослабла. После первого блюда на столе появилось полдюжины свежеиспеченных яблочных пирогов в сопровождении галлона мороженого и нескольких кофейников с крепким кофе.
– Я сыт, – заявил находящийся поодаль лосанджелесец. Он откинулся от стола, похлопывая себя по животу и вздыхая. – Тесе, давайте лучше поговорим немного о делах, пока мы не заснули.
Телевизионщик, делавший напиток Ниму, и на этот раз опередил всех со своим вопросом:
– И на сколько лет хватит этих гейзеров? Ним сделал последний глоток черного несладкого кофе и отодвинул чашку.
– Я отвечу, но сначала кое-что разъясню. Мы сейчас с вами сидим не на гейзерах, а на фумаролах. Из гейзеров выходит горячая вода с паром, а из фумарол – только пар, что значительно лучше для вращения турбин. Что касается того, насколько хватит пара, то этого никто не знает. Мы можем только гадать.
– Ну так погадайте.
– Минимум тридцать лет. Может, и вдвое больше. Может, и еще больше.
Ньюуэстовец спросил:
– Скажите, что за чертовщина творится в этом сумасшедшем чайнике под нами?
Ним кивнул:
– Когда-то Земля была расплавленной массой: газообразной и жидкой. Когда она остыла, сформировалась кора, она-то и не дает нам поджариться. Ниже, где-то на двадцать миль вглубь, так же чертовски горячо, как и раньше, и это остаточное тепло гонит пар через тонкие пласты горы.
– Насколько же они тонки?
– Мы сейчас, по-видимому, на пять миль выше горячей массы. В этих пяти милях немало восходящих к поверхности трещин, в которых собирается основная часть пара. Когда мы бурим скважину, мы пытаемся попасть в эту трещину.
– В скольких еще местах производят электроэнергию подобным образом?
– В очень немногих. Старейшая геотермальная станция находится в Италии, недалеко от Флоренции. Есть еще одна в Новой Зеландии, в Вайракее, а остальные в Японии, Исландии и России. Но нигде нет такого большого источника, как в Калифорнии.
– Правда, еще много потенциальных, – вступила в разговор Ван Бэрен. – Особенно в нашей стране. Журналист из “Окленд трибюн” спросил:
– Где же они расположены?
– По всей западной части США, – ответил Ним. – От Скалистых гор до Тихого океана.
– Это к тому же одна из наиболее чистых и безопасных форм энергии, – добавила Ван Бэрен. – И по нынешним ценам дешевая.
– Вашими бы устами да мед пить, – заметила Нэнси Молино. – Ну да ладно, два вопроса. Первый. Тесе сказала “безопасный”. Но ведь здесь же были аварии. Правда?
Теперь уже всех журналистов захватил этот разговор, многие делали записи в блокноты или включили диктофоны.
– Правда, – признал Ним. – С интервалом в три года произошли две серьезные аварии, и каждый раз взрывались скважины. Там пар вышел из-под контроля. Одну скважину мы смогли закрыть. Другую – ее назвали Старый Сорванец – так полностью и не заткнули. Она действует вон там. – Он подошел к окну автоприцепа и указал на огороженную зону в четверти мили отсюда. За оградой из дюжины мест с булькающей грязью беспорядочно вырывался пар. На ограде большими красными буквами было написано предостережение:
"Очень опасно. Не подходить”. Все подошли к окну, а потом вернулись на свои места.
– Когда рванул Старый Сорванец, – продолжал Ним, – в радиусе одной мили падала горячая грязь и, как град, сыпались осколки скал. Ущерб был большой. Жижа повисла на линиях электропередачи и трансформаторах, все замкнув, и вывела нас из строя на неделю. Хорошо, что это случилось ночью, когда мало кто работал, поэтому всего двое получили ранения и никто не погиб. Второй прорыв, уже на другой скважине, был послабее. Тоже без жертв.
– А не может Старый Сорванец рвануть снова? – допытывалась мелкая сошка из провинциальной газеты.
– Думаю, что нет. Но как и во всем, что связано с природой, гарантии нет.
– Дело в том, – настаивала Нэнси Молино, – что все-таки аварии случаются.
– Аварии происходят везде, – Ним был немногословен. – Тесе же правильно подчеркнула, что их процент невелик. Какой ваш второй вопрос?
– Вот он: допустим, все, что вы оба сказали, правда: почему же геотермальные станции не развиваются повсеместно?
– Объяснение будет простое, – предположил ньюуэстовец. – Они обвинят экологистов. Ним не согласился:
– Не правильно! Конечно, у “Голден стейт пауэр энд лайт” были разногласия с защитниками окружающей среды и наверняка еще будут. Но причина того, что геотермальные ресурсы не осваиваются быстрее, – в политиках. Особенно в конгрессе США.
Ван Бэрен кинула ему предупреждающий взгляд, но он проигнорировал его.
– Погодите, – сказал один из телевизионщиков. – Я хотел бы снять это. Вы повторите свои слова снаружи?
