Отверстие в ограде было почти готово, и через минуту или около этого Георгос и Иветта смогут протиснуться в него. Он взглянул на светящийся циферблат часов. Время подгоняло их.
Цели операции были заранее тщательно оговорены. Было время, когда “Друзья свободы” взрывали опоры линий электропередачи, опрокидывая по две или три сразу, чтобы вывести из строя энергосеть на большой территории. Оказалось, что для энергетиков это вроде комариного укуса: Георгос и его сообщники обнаружили, что линии электропередачи быстро восстанавливались. Поваленные опоры заменялись временными столбами, а затем, после небольшого ремонта, использовались вновь.
Большие подстанции, однако, были более уязвимы, и на их восстановление понадобилось бы гораздо больше времени. Если все пойдет по плану, нанесенный урон приведет к повсеместному отключению электричества в Милфилде и далеко за его пределами, и потребуются дни, а может, и гораздо больше, чтобы наладить подачу электроэнергии. Разрушение будет значительным, затраты огромными. При мысли об этом Георгос торжествовал. Может быть, после этого люди будут относиться к “Друзьям свободы” серьезнее.
Георгос думал о том, что его маленькая, но победоносная армия многому научилась с тех пор, как начала первые атаки на ненавистного врага. Теперь они тщательно продумывали операцию, изучали методы работы и организацию компании “ГСП энд Л”, искали наиболее уязвимые места и предугадывали последствия разрушений. Большую помощь в этом оказал бывший работник фирмы, инженер, уволенный за воровство и испытывавший ненависть к месту своей бывшей работы. Он не был активным членом организации “Друзья свободы”, его подкупили.
Раздался щелчок, последний кусок проволоки был перекушен, и небольшой участок ограды отвалился. Георгос протолкнул его на территорию подстанции, за ним последовали пакеты пластиковой взрывчатки и, наконец, протиснулся он сам.
Иветта была рядом. Ее рука зажила после преждевременного взрыва капсулы два месяца назад. Обрубки пальцев выглядели уродливо и были зашиты не так аккуратно, как это сделал бы хирург. Но Георгос сделал все, что мог, промыл рану, и инфекция не попала. Этим они избежали опасных вопросов в госпитале.
Георгос выругался. Кончик проволоки разорвал куртку и брюки и вонзился в бедро, причинив острую боль. Проем в ограде был слишком мал. Пришлось двигаться назад, отгибать проволоку, после чего он продолжил движение через отверстие без особых затруднений.
Они не обмолвились ни словом. Накопленный опыт давал ответы на все вопросы. Георгос осторожно привязал пластиковую взрывчатку к трем большим трансформаторам, находящимся на территории подстанции. Иветта передала ему детонаторы и кусок проволоки для соединения с часовым механизмом.
Через десять минут все заряды были готовы. Иветта подала ему один за другим часовые механизмы с прикрепленными к ним батареями, которые они тщательно проверили вчера. Осторожно, опасаясь преждевременного взрыва, Георгос подсоединил их проволокой к детонаторам. Снова посмотрел на часы. Им-таки удалось наверстать упущенное время.
Три взрыва должны были произойти почти одновременно, одиннадцать минут спустя. Времени едва хватало на обратный путь вниз с холма к месту, где они спрятали машину. Но если поторопиться, то они могут успеть выбраться на дорогу в город до того, как содрогнется земля. Георгос скомандовал:
– Иветта, быстро уходим!
На этот раз она первая оказалась по ту сторону ограды.
Шум приближающейся машины он услышал в тот момент, когда протискивался в отверстие. Прислушался. Ошибки быть не могло. Машина поднималась в гору по гравийной дороге, ведущей на подстанцию.
Было ясно, что это патруль. Никто другой не мог быть здесь так поздно ночью. Георгос вылез из отверстия, вскочил на ноги и увидел свет на деревьях, чуть ниже по дороге. Дорога петляла, и поэтому машины не было еще видно.
Иветта тоже все слышала и видела. Она попыталась что-то сказать, но он, взглядом оборвав ее, прорычал: “За мной!” Он побежал к дороге, пересек ее и повалился на землю за небольшой группой кустов. Иветта последовала за ним. Она дрожала, и он чувствовал это. Он вспомнил о том, о чем часто забывал: во многом она оставалась еще ребенком.
Теперь фары были уже видны, так как машина преодолела последний изгиб дороги перед подстанцией и медленно приближалась. Вероятно, водитель осторожничал из-за того, что на дороге отсутствовали контрольные отметки и с трудом можно было обнаружить обочину. Машина подъехала ближе, и территория перед подстанцией осветилась. Георгос прижался к земле, лишь чуть-чуть приподняв голову. Их шансы остаться незамеченными, подумал он, были довольно высоки. Его беспокоило только то, что до взрыва оставалось всего восемь минут.
Машина остановилась в нескольких метрах от Георгоса и Иветты. Из машины вышел человек, и в свете фар Георгос увидел, что он одет в форму работника службы безопасности. В руке охранника был фонарь, и он направил его мощный луч на забор, окружающий подстанцию. Охранник двигался вдоль ограды, внимательно осматривая ее. Теперь Георгос мог различить очертания и другого человека, сидящего за рулем машины.
Человек с фонарем почти обошел подстанцию, как вдруг остановился и направил луч фонаря вниз. Он обнаружил то место, где проволока была разрезана. Подойдя ближе, он обследовал проем в ограде. Луч осветил линию электропередачи, изоляторы, трансформаторы, задержался на пластиковой взрывчатке, скользнул по проволоке, ведущей к часовому механизму.
Охранник повернулся и крикнул:
– Эй, Джек! Поднимай тревогу! Здесь что-то странное!
Пора действовать! Отсчет пошел на секунды, выбора не оставалось. Георгос вскочил на ноги, одновременно вытаскивая охотничий нож, висевший на поясе. Длинное, острое, зловещее лезвие ножа, приберегаемого для подобных случаев, легко покинуло ножны. Прыжок – и Георгос оказался почти у машины. Еще шаг – и он рывком открыл дверцу. Испуганный водитель, пожилой седой человек, одетый в униформу, повернулся. В руке, поднесенной к губам, он держал микрофон.
Георгос подался вперед. Левой рукой он вытащил охранника из машины, обхватил его и мощным ударом всадил ему нож в грудь. Жертва широко раскрыла рот. Но крик почти мгновенно оборвался, человек захрипел и повалился на землю. Георгос с трудом вытащил нож из тела и убрал в ножны. Когда охранник падал, Георгос заметил торчащий у него из кобуры револьвер и теперь, открыв кобуру, завладел им. Еще на Кубе Георгос научился обращаться с оружием. Это был “смит-и-вессон” 38-го калибра. При свете фар он переломил револьвер и убедился в том, что все патроны на месте. Защелкнул его, взвел курок и снял с предохранителя.
Первый охранник, видимо, что-то услышал и теперь возвращался к машине.
– Джек, что случилось? – позвал он. – Ты в порядке?
Он был также вооружен, но воспользоваться оружием не успел.
Георгос молчаливой тенью притаился за машиной. Он стоял на коленях, аккуратно прицеливаясь, ствол 38-го калибра покоился для надежности на левом предплечье, указательный палец медленно опускался на спусковой крючок. Револьвер был направлен в грудь приближающегося охранника.
