Джез сидела в конце стола, не говоря ни с кем, ее взгляд метался по бару, как взгляд настороженного зверя, тело было напряжено. Она никогда не была общительной, но в эти дни вообще почти не могла находиться на людях.
Фрей беспокоился за нее. Экипаж смог принять полумана в свои ряды, потому что она срывалась крайне редко. Все остальное время она была… ну, Джез. И они все привыкли любить Джез. Но сейчас она изменилась и вызывала опасения у всех. Он видел окаменевшие взгляды Харкинса, видел, как его люди невольно сдвигаются вдоль стола, чтобы оказаться от нее подальше. Они чувствовали произошедшее в ней изменение.
Ему не хотелось признаваться в этом, но Джез — верная, надежная Джез — стала опасностью.
Ее голова резко повернулась, и она посмотрела на него, глаза в глаза, через разделявший их бар. Кровь Фрея застыла в жилах.
«Словно она услышала, что я думаю».
— Эй! Ты играешь этот раунд или нет, мистер Счастливчик?
Тот самый злой мужик с винно-красной отметиной, чьи деньги Фрей только что забрал. Фрей был рад отвлечься и повернулся к столу. Он кашлянул в кулак, глотнул грога и махнул им рукой.
— Играю, — сказал он. — Раздавай.
На стол легли карты, по три для каждого игрока. Фрей заглянул в свои. Два герцога и туз крестов. Хороший расклад, очень хороший расклад. Он поставил большую сумму. Винно-красный и Худое-лицо ответили, остальные спасовали.
На стол выложили прикуп, три карты рубашкой вверх и три рубашкой вниз. Фрей почувствовал возбуждение, когда увидел герцога зубов. Искушение второй раз подряд побить Винно-красного тройкой герцогов было так велико, что Фрей просто не мог ему сопротивляться.
Он выбирал первым и взял герцога. Винно-красный взял четверку крыльев, а Худое-лицо — одну из загадочных закрытых карт. Фрей опять увеличил. Он знал, что Винно-красный сможет ответить. Это человек слишком горд, чтобы спасовать, и это обойдется ему очень дорого.
Однако Винно-красный не просто ответил. Он поставил на кон все свои деньги.
«Черт побери, он хочет заставить меня поверить, что у него что-то есть».
Худое-лицо спасовал, как и предполагал Фрей. Его было легко запугать. Но сейчас Фрею придется иметь дело с Винно-красным. Что у него есть такого, что может побить трех герцогов Фрея? Фрей смог придумать только одно: Винно-красный имел со сдачи три четверки и добавил к ним еще одну, но вероятность этого была где-то около плинтуса.
«Он просто хочет побить меня. Он хочет увидеть, как я сдамся».
Фрей пододвинул свои деньги в середину стола.
— Открываемся, — сказал он.
Винно-красный перевернул карты, и Фрею стало немного не по себе.
Четыре четверки.
Винно-красный самодовольно посмотрел на Фрея. Он знал — еще до того, как Фрей показал свои карты, — что раунд у него в кармане. Фрей подумал о сумме, лежавшей на столе, и едва удержался от того, чтобы врезать противнику.
— Похоже, тебе нужен еще один герцог, — сказал Винно-красный, водя пальцем в воздухе над двумя оставшимися на столе закрытыми картами. — Ты думаешь, здесь один из них?
— Нет, — сказал Худое-лицо и перевернул одну из собственных сброшенных карт. — Он у меня.
— Тогда, — издевательски сказал Винно-красный, — остается только туз черепов.
Туз черепов. Самая опасная карта в рейке, которая может превратить выигрывающий расклад в дерьмо или сделать непобедимым проигрывающий. Фрей протянул руку, дав ей зависнуть над картами, словно ладонь могла почувствовать ту карту, которая спасет его.
«Скорее всего, нет», — подумал он и перевернул карту.
— О, смотри, — с улыбкой сказал он.
Остальным игрокам пришлось схватить и держать Винно-красного. Фрей собрал деньги со стола и ушел прежде, чем поток оскорблений заставил бы его стрелять. Его обедневший противник все еще выкрикивал угрозы, когда Фрея перехватил высокий человек с навощенными черными волосами, в лакированных кожаных ботинках и свисавшем с плеч плаще.
Фрей поднял бровь при виде одежды незнакомца. Тот был одет слишком щегольски для низкопробного бара вроде этого.
— Похоже, вы человек Пелару.
— Я приехал убедиться, что его платеж благополучно прибыл, — ответил незнакомец. — Повозка стоит снаружи.
— Вы правы, — сказал Фрей. Он посмотрел на стол, где кутил его экипаж: — Сило! Джез! Док! Мы уходим. Остальные… Ну, не знаю… развлекайтесь сами.
Ашуа подняла кружку.
— Мы справимся! — крикнула она.
Те трое, которых он позвал, встали на ноги. Пока они шли по переполненному бару, женщины и мужчины отодвигались от Джез, словно масло от капли мыльной воды.
— Пинн? Аррис Пинн?
Ашуа посмотрела на двух плохо державшихся на ногах пьяниц, только что материализовавшихся на краю стола. Они пялились на пилота «Кэтти Джей» с чем-то похожим на благоговение в глазах.
— Кто-то сказал, что вы Пинн, — сказал один из них. — Я правильно расслышал?
Пинн оглядел стол, пытаясь понять, влип он в неприятности или нет. Похоже, никто этого не знал.
— Может быть, — сдержанно сказал он.
— Аррис Пинн, пилот? Человек, который побил Гидли Слина в той гонке в Тростниках? Кто приземлил свой корабль без моторов и выжил, чтобы рассказать об этом?
Ашуа почувствовала, как напрягся Харкинс, сидевший рядом с ней.
— Ага, — радостно сказал Пинн. — Ага, это был я!
— Вы окажете нам честь, сэр, если выпьете с нами эля, — выдохнул другой пьяница.
Пинн просиял, его крошечные глаза почти исчезли в пухлых щеках.
— Почему нет? — великодушно сказал он, и вытащил свое короткое круглое тело из-за стола. — Извините, все. Парочка поклонников хочет поздороваться со мной. — И он исчез в потной и жаркой полутьме.
Ашуа повернулась к Харкинсу. На узкое отталкивающее лицо пилота легла странная фиолетовая тень.
— Ведь это сделал ты, а не Пинн? — спросила она.
— Да! — почти проорал Харкинс, и только потом заговорил обычным голосом: — Да, это был я! Но я… меня заставили лететь под его именем… Это был… я хочу сказать…
Больше Харкинс ничего не сумел сказать. Он выглядел так, словно его вот-вот задушат вздувшиеся на шее жилы.
— Тогда почему ты не постоял за себя? — спросила Ашуа.
— Ого! — сказал Крейк, который с пьяным изумлением разглядывал край своей кружки. — Вот это вопрос для нашего мистера Харкинса.
— Я… ты… я хочу сказать… Сейчас это не так-то просто, верно? — Он возбужденно замахал руками, и клапаны потрепанной летной фуражки шлепнули по его небритым щекам.
