— Аррис, — сказала она. — Что за сюрприз.
— Та-да! — пропел он, широко раскрывая руки, потом погрозил ей пальцем. — Ты женщина, которую очень трудно найти.
— О, — сказала она. — Это все подготовка, сам видишь.
Пинн поглядел кругом. Теперь, когда она упомянула об этом, он вспомнил, что последнюю пару дней тоже заметил какую-то кипучую деятельность. Но, откровенно говоря, ему было не до того. Он был очень занят поисками Маринды. Лагерь пробужденцев — не самое маленькое место в мире.
— И к чему мы готовимся? — спросил он.
— Мы улетаем, — ответила она. — Скоро будет большая атака, и мы… А что на тебе надето?
Пинн развернул плечи, показывая свою испачканную грязью и плохо сидящую бежевую сутану, такую же, как на ней. На его лбу все еще был нарисован Шифр, хотя пот уменьшил его до синего пятна.
— Тебе нравится? — спросил он. — Я спикер, как и ты!
— Аррис, — терпеливо сказала она. — На самом деле, это оскорбление.
— Просто подумал, что так я могу вникнуть в суть Всеобщей Души, — сказал он, не обращая внимания на ее неодобрение. — Не ругай меня за рвение!
Она оглянулась, в поисках пути побега.
— Ну, было очень приятно опять увидеть тебя, но я действительно должна…
— Ты не пришла на место встречи, — сказал он. — Ни вчера, ни позавчера! Что с моими уроками?
— Я, э, насколько я понимаю, твой экипаж улетел. Это наделало много шуму. Насколько я помню, многие люди очень разозлились.
— Но я не улетел! — радостно сказал Пинн. — Я остался. Я — последователь Всеобщей Души, до мозга костей.
— Я вижу, — сказала она. — И прорицатель знает об этом?
— О, да, — ответил он. — Я говорил с тремя из них. Он сказали, что я — клевый парень, потому как выбрал Всеобщую Душу. Не как другие. Они все — предатели.
Она скептически посмотрела на него. Пинн сам не знал, говорил ли он правду или нет. Его память всегда была слегка дырявой. Он помнил, как убежал в болото, пока все вокруг «Кэтти Джей» решили пострелять. Потом зенитки открыли огонь по темному небу. А он куда-то пошел. В лагере такого размера совсем легко затеряться. Где-то он проспал часть ночи, очень плохо; потом вошел в какую-то палатку, лег на койку и его никто не потревожил. Утром он встал в очередь и поел в палатке-столовой. И немного выпил во временном баре, в котором установили собственный перегонный куб. Кое-кто заметил фальшивый Шифр на его лбу, но он как-то сумел убедить их, что совершенно безвреден. Пинн думал, что он вроде как говорил с какими-то высокопоставленными пробужденцами, но, быть может, это просто игра его воображения. И даже если не говорил, ну, они бы поняли. В конце концов, он остался: как может кто-то сомневаться в его лояльности?
И все это время он искал. Искал Маринду. Эти милые, всепонимающие глаза. Задорную хорошенькую улыбку. Круглые, твердые…
Она увидела, куда он смотрит. Потом его взгляд вернулся на ее лицо.
— Ну, так что с моими уроками? — тут же спросил он.
— О, я не могу, на самом деле. Все эти приготовления, видишь ли. У меня столько дел.
— «Обучать тех, кто хочет, чтобы его обучили», — сказал Пинн низким хмурым голосом, подражая прорицателю, приказавшего ей давать ему уроки. С того времени он не выучил ничего, но наслаждался, только глядя на нее. — Послушай, вот что я тебе скажу. Я собираюсь кое-что дать тебе. Я собираюсь прочитать будущее!
— Ты, э… Прости?
— Я покажу тебе! — сказал он. — Пошли! Где твое блюдце?
Он схватил ее за руку и потащил в ближайшую палатку. Сначала она слабо протестовала, но быстро сдалась. Всегда было легче сделать то, что хотел Пинн. Спорить с ним было слишком утомительно.
В палатке стояло около дюжины ящиков, по большей части пустых. Большинство из запасов уже перекочевало на борт ближайшего корабля. Чать приготовлений, о которых говорила Маринда, решил Пинн. Ему было до лампочки. Он просто хотел завладеть ею, ненадолго.
Маринда, конечно, имела при себе блюдце, как всегда. Оно лежало в мешке вместе с фляжкой молока и длинной острой иглой, воткнутой в пробку. Он заставил Маринду взять блюдце и нацедил в него немного молока, потом взял у нее иглу, снял пробку и поднял ее вверх.
— Теперь я проткну тебе палец… — начал он.
— Нет! Неееет, нет, нет! — запротестовал она, отступая назад. — Опасно. Ты не должен этого делать.
— Давай, это совсем не тяжело.
— Нет, нужно обладать определенной техникой, — не уступала Маринда.
— Ага, но я видел твою технику на той старой даме, которой ты проткнула руку.
Ее лицо затвердело. Пинн решил, что сделал неудачный ход.
— Э, — сказал он, — я имею в виду…
— Погоди, — сказала она. По ее губам поползла медленная улыбка. — У меня есть идея. Если ты хочешь прочитать будущее, прочти свое. Я проткну тебя.
Внезапно Пинн с меньшим энтузиазмом подумал о своем великом плане, который составил, чтобы впечатлить ее.
— Э… — протянул он.
— Вперед, дай мне твою руку, — быстро сказала Маринда. — Вот, держи блюдце и дай мне иглу. А теперь твой палец. Не бойся!
И, прежде, чем он успел понять, что происходит, Пинн обнаружил, что держит палец над блюдцем с молоком. Он хотел бы думать быстрее и найти причину, по которой этого не надо было делать. Зато Маринда стала намного более энергичной.
— Лады, — сказал он. — Только будь понежнее с… моимAAAAAAAXXXXX!
Она схватила его ладонь и вонзила иглу очень глубоко в палец. Боль была впечатляющей. Пинн стиснул зубы, чтобы не дать себе обозвать ее чертовой сукой.
— О, не будь ребенком, — сказала она со злобной радостью и дернула его ладонь вниз, к блюдцу. Кровь закапала в молоко. Было ужасно видеть, как много ее вытекло. — Дай ей потечь. Нам нужно достаточно много, чтобы прочитать получше. Ведь ты же начинающий, в конце концов.
Как только он оказался в состоянии, он отдернул палец и сунул его в рот.
— Я же просил понежнее, — пожаловался он, сося палец.
«Ей это понравилось, — подумал он. — Ей действительно понравилось».
Она забрала у него блюдце с кровавым молоком и поставила на ящик. Когда она посмотрела на него, он глядел взглядом раненого жалкого животного. Она вздохнула и немного смягчилась.
— Дай мне ладонь, — сказала она. Он, боязливо, так и сделал, но на этот раз она хотела только перевязать рану повязкой, вынутой из мешка. Он с любовью смотрел, как она бинтовала его палец. «Так нежно», — подумал он.
— Итак, — сказала она, закончив перевязку. — Почему бы тебе не прочитать твое будущее? Давай посмотрим, есть ли у тебя талант понимать Всеобщую Душу. — Сейчас она говорила нежнее, возможно чувствуя себя виновной в том, что запихнула иглу в его палец так сильно, что он почувствовал ее в локте.
