От слов жарче, чем от его нечеловеческого тепла. Как он может говорить такое? Мне даже думать об этом страшно, а он… он…
— Или благодарно принимай моё разрешение остаться на этом милом празднике. — Элоранарр наклоняется, опаляет дыханием висок. — Ну же, скажи спасибо, что ты сегодня такая красивая, и мы просто танцуем, а не изучаем прелести моих дворцовых покоев.
Паника сжимает внутренности, накрывает так, что почти не чувствую ужасного жара.
— Опять, — рычит Дарион и обхватывает меня и Элоранарра громадными ручищами.
— Опять два танца подряд с одним партнёром, что за вольности, студентка Валерия?
Наворачиваются слёзы: хоть кто-то заметил, хоть какая-то надежда на спасение. Дарион нас держит, вряд ли Элоранарр сможет телепортироваться втроём.
— Давайте я с вами потанцую, наставник, — спешно предлагаю я.
Элоранарр оскаливается.
— Соректор, — Эзалон постукивает его по плечу. — У меня к вам пара вопросов.
— И у меня, — Санаду обхватывает Элоранарра за плечи с противоположной от Дариона стороны. — Вы просто обязаны нам помочь.
— Тогда мы покидаем вас, — Дарион вкручивает ручищу между мной и горяченным Элоранарром.
Кажется, между нами проскальзывает поток магии. Глаза Элоранарра расширяются, он ослабляет хватку. Дарион прижимает меня к своей холодной груди. Блаженство! Впившись в его расстёгнутую рубашку, шепчу:
— Уведите. Куда-нибудь…
Меня колотит дрожь, музыка оглушает, будто вмиг сделалась громче. И голоса тоже. Но не понять ничего. В небе ослепительно взрывается фейерверк.
— Спокойно, — Дарион не даёт соскользнуть с себя, овевает винными парами, но он такой дивно прохладный, что запах не важен. Запрокидываю голову. Дарион вносит меня в темноту чёрной палатки. Едва ноги касаются земли, колени подгибаются, и я проседаю в алый ореол подола. Как же здесь, просто сидя на земле, легче дышать.
— Спасибо, — обмахиваюсь дрожащими руками. — Спасибо, что вытащили.
— Что он тебе сказал? — строго спрашивает Дарион.
— Что у него нет причин уступать Арендару.
— Понятно, — Дарион одним мощным движением поднимает меня на ноги. — Тебе надо уйти.
— Бежать готова.
В сумраке палатки тускло вспыхивают медвежьи когти, с противным треском расходится под ним плотная ткань стенки.
— Я его задержу. — Дарион выталкивает меня в прорезанную щель, в чьи-то цепкие сильные руки.
Отголоски заката очерчивают держащую меня Халэнн алым. Я застываю: звать на помощь? Молчать?
— Иё, — Пушинка вздёргивает хвост до плеча Халэнн. — Иёём.
Снова взрывается салют, расцвечивая бледное сосредоточенное лицо Халэнн. Отпустив меня, она кивком приглашает следовать за ней. И Пушинка за ней идёт. Оглянувшись на чёрную палатку с прорехой, подхватываю подол. Танцы продолжаются, гости смеются. Значит, Элоранарр ничего страшного и странного не творит. Может, вдали от меня он успокаивается?
Подол мешает высматривать колдобины среди примятой травы. Покачиваясь, спотыкаясь, бреду за Халэнн. Затихает в отдалении музыка, всё ближе стоянка экипажей. Живые лошади пасутся на огороженном участке, а их парные зомбированные стоят в упряжи. Только небольшая двуколка запряжена одной зомби-лошадью. Именно на неё нацеливается Халэнн, поднимает складную крышу двуколки. Неожиданно помогает забраться внутрь и набрасывает на меня тонкий плед с запахом лаванды.
— Охо-хо, — Пушинка грузно влезает на подставку для багажа. — Еаль.
Наверное, стоит опасаться Халэнн, ведь она служит Элоранарру, но сейчас хочется просто бежать. Лёгкое движение вожжей — и зомби-лошадь резво пускается по кочкам и ухабам.
Солнце каплей расплавленного металла растекается по горизонту, утекает за него, оставляя землю тьме и ночной прохладе. Дико раскачивается двуколка, зубы клацают, но чем дальше от Элоранарра, тем легче дышать. Даже локоть Халэнн, на каждой кочке втыкающийся мне в бок, совсем не мешает.
— Куда едем? — Сцепляю руки на пледе.
— В академию.
— А Элоранарр меня там не выловит?
— Нет, я позабочусь об этом.
— С помощью менталистики?
Искоса смотрю на Халэнн. В сумраке не разобрать выражение лица, но от моего вопроса она не дрогнула, никак не проявила удивления.
— Санаду сказал? — спрашивает сухо. — Или Дарион?
— Санаду… там же Ника, её надо забрать.
— Пусть веселится.
— Но Дарион сказал, что Санаду любит студенток, а Ника одна…
— Санаду её не тронет, там всё сложнее и не так. — Халэнн качает головой. — Тебе не о ней надо беспокоиться, а о себе.
— Ты отвадишь Элоранарра? Ментально ему прикажешь оставить меня в покое?
— Нет.
— Но ты менталист.
— А он старший принц! На нём защита от ментальных воздействий такого уровня, что даже Санаду может не осилить, а я… Мои ментальные способности ограничены защитой. Очень хорошей, практически непробиваемой, но защитой. Меня воспитывали как ментальный щит будущего мужа.
— И ничему другому ты за столько лет не научилась?
— Не твоё дело. Просто прими как факт: я не могу заблокировать мысли Элоранарра о тебе. Только воззвать к его разуму и долгу.
— Почему ты не сделала этого сейчас?
Двуколка выкатывается на дорогу, и зубы перестают стучать на кочках.
— Потому что Элоранарр — старший принц, и за ним постоянно присматривают. — Халэнн припускает коня.
Она молчит, я поторапливаю:
— И?
— Они принцы, Валерия, интриги — неотъемлемая часть их жизни, и я не уверена, что заточение Арендара в башне Порядка не часть какой-нибудь интриги, направленной в том числе против Элоранарра. А мне меньше всего хочется привлекать к себе внимание. Тем более из-за тебя, я тебя даже не знаю. И так пришлось просить Дариона вмешаться.
— Спасибо, что помогаешь, — нервно благодарю я. — Но что делать?
— Не знаю. Я буду наблюдать. Но… — Она поджимает губы и, качнув головой, продолжает необычно мягко. — Элоранарра считают поверхностным и абсолютно преданным семье. Но это маска. За шуточками скрываются глубокие чувства, и больше всего на свете Элоранарр мечтает отнюдь не о благополучии семьи и империи.
— О чём же? — Сердце сжимается от дурного предчувствия.
— Найти свою избранную. Это его главная цель и самое сильное желание. Ради этого он пойдёт на всё.
Мороз по коже. Обхватив себя руками, прикрываю глаза. Всё познаётся в сравнении: Арендар при всех его хватательных рефлексах ко мне прислушивается, а Элоранарр прёт напролом, будто не замечая, как мне неприятно.
