— У нас просто встреча, — сразу пресекаю попытки перевести ситуацию в такую плоскость. — И откуда ты знаешь?
Уголки губ Арендара снова подрагивают от едва сдерживаемой улыбки.
— Он был моим наставником, когда служил при дворе. Поверь, он очень злопамятен во всём, что касается пропуска тренировок, так что поторопись. Он не поверит, если скажешь, что я тебя удерживал от занятий с ним.
— Почему его выставили? — Хватаюсь за вилку: мести наставника мне только не хватало. — Он не выглядит старым или больным.
Взгляд Арендара задумчиво туманится, он опускает взгляд в свою тарелку и ковыряет мясо в подливке:
— Из-за его чувств к моей мачехе, Заран. Драконы очень ревнивы, чудо, что отец не разорвал Дариона, когда узнал, что тот до неё домогался. Но это только между нами.
Дарион не показался мне влюблённым, чахнущим в разлуке с объектом воздыхания. Но, возможно, он просто хорошо держится? Или они что-то не так поняли?
Но если это правда, как-то грустно получается: потерять всё, уйти в почти изгнание из-за чувств, над которыми не властен.
Остаток обеда мы с Арендаром почти не разговариваем, только обмениваемся парой нейтральных фраз о моём самочувствии после нападения и надеждах Арендара на скорейшее восстановление Элоранарра.
Как ни странно, меня уже почти не волнуют удивлённые взгляды студентов — привыкаю. Но когда Арендар на улице предлагает:
— Я провожу тебя к Дариону.
Возражаю:
— Не хочу излишнего внимания.
— После нашего совместного обеда? — Арендар кивает на дверь столовой, из-за которой прорывается громкий на повышенных тонах гомон. — К тому же твоя Пушинка явно не хочет с меня слезать.
Он поглаживает меховую грелку на своей макушке.
— Оиии.
Двое против одной выигрывают, до корпуса боевых магов идём вместе.
Сегодня Дарион гоняет меня и после ужина прямо до темноты. Одно радует: вопросов об Арендаре и моих отношениях с ним не задаёт. Устала я от попыток сосватать мне наследника, тем более, он сам неплохо с этим справляется.
Придерживая сумку с мохнатой предательницей, позёвывая, я под бдительным присмотром гвардейцев шагаю к общежитию, манящему жёлтыми квадратами окон.
На аллею далеко впереди, пошатываясь, выходит сгорбленный человек в тёмном. За ним ещё один такой, другой, третий.
— Ыы… у… ыыы… — доносится от выбравшейся на дорожку толпы.
Один из гвардейцев закрывает меня собой. Но я выглядываю сбоку: первые из вышедших из тьмы ковыляют под фонарём, и в его свете видно, что они — зомби
Глава 10
Громадные кулачищи моих охранников вспыхивают, окутываются светящейся бронёй, она ползёт по запястьям, поднимается к плечам.
— Стойте! — из темноты выскакивает кто-то высокий и размахивает руками. — Они мои! Всё в порядке! Они мирные, они ценные, только не повредите!
Жёлтый свет озаряет бледное, заострившееся лицо Огнада, вспыхивает в глазницах черепов на его жезле.
— Разрешение есть? — басит охранник.
— От ректора Дегона. — Огнад вскидывает руку, над ладонью огненными линиями вычерчивается печать.
— Ладно. — Охранник опускает кулачищи, и световая броня сползает, но только до кулаков. — Выводок свой держи от неё подальше.
— Ой, да мне другая нужна, не волнуйтесь, — отмахивается Огнад и, развернувшись к своим зомби, делает пассы руками. — Осторожнее, ребята, осторожнее, мои милые, рояль не уроните.
Я аж давлюсь от неожиданности. Рояль? Какой рояль?
Охранники оттесняют меня к краю аллеи, но я всё равно выглядываю из-за них.
Зомби идут не порожние, каждый тащит за собой музыкальный инструмент: кто подобие скрипки, кто трубу, кто ударные. А ковыляющие в хвосте действительно тащат рояль. Огнад размахивает посохом, точно дирижёр, и подбадривает:
— Так-так, осторожнее, смотрите под ноги.
На его камзоле серебром вспыхивают вышитые черепа, их глазницы мерцают красным.
— Ыыы… уу… — гудят зомби, старательно переставляя ноги.
В полумраке аллеи кто-то взвизгивает, и Огнад бросается на звук:
— Спокойно! Спокойно, они безобидные!.. А, это вы, Алика, какая непростительная пугливость для некроманта. Зачёт будете сдавать на кладбище.
Постанывая и подвывая, позвякивая инструментами, зомби уходят в изрезанную светом фонарей тьму и сворачивают в сторону больничного корпуса.
Похоже, мисс Клэренс ждёт весёлая ночь. И, кажется, я догадываюсь, почему она долго думает.
— Продолжим путь? — тихо предлагает охранник.
Кивнув, разворачиваюсь к общежитию.
Когда дохожу до крыльца, в тишине ночи раздаются первые робкие переливы скрипки. За ней подтягивается рояль. В плавную мелодию включается труба. Я застываю, прислушиваясь. Музыка выходит стройная, а скоро к ней присоединяется сильный мужской голос. Всех слов отсюда не разобрать, только некоторые: «любовь», «прекрасная», «очи», «сердце», «люблю», «мука».
— Здесь принято серенады петь? — оглядываю своих шкафоподобных охранников.
— Да.
— Какое же ухаживание без серенады? А в вашем мире разве не так?
— Нет, теперь нет. — Вглядываюсь в темноту, хотя отсюда точно не разглядеть, как Огнад распевает под окном мисс Клэренс.
— А этот некромант дотошный: где-то откопал целый оркестр, сработал его, — продолжает разговорчивый охранник. — Надеюсь, его женщина оценит.
Второй охранник строго на него взглядывает, и тот, приняв отрешённый вид, отворяет передо мной дверь в общежитие.
В первый миг комната кажется пустой, но когда закрываю дверь, от секретеров доносится звук глухого удара. Ника, растрёпанная и покрасневшая, вылезает из-под своего секретера, потирая ушибленную макушку.
— Что случилось?
Ника растерянно взмахивает рукой. Я оглядываю выставленные на середину комнаты стулья, её вывернутую сумку.
— Перья, — выдыхает Ника.
— Какие? — не сразу понимаю я.
— Перьев нигде нет. Мне надо письменную работу делать, а они все пропали. Вообще все. Осталось только то, что было в сумке, но я его сломала.
— Возьми моё.
— Твоего тоже нет.
— Странно. — Зевнув, открываю сумку: Пушинка мирно сопит на моей форме.
Вот бы так же завалиться спать, но меня, в отличие от этой любительницы принцев, никто в постельку не переложит и все дела за меня не сделает.
— Может, их твоя Пушинка съела? — Ника приглаживает волосы.
— Она питается магией.
