Когда настаивала на своём выборе института, папа говорил, что я слишком маленькая, не понимаю жизни, и без присмотра меня оставлять нельзя. Может, он был прав? Потому что сейчас мне очень-очень хочется оказаться рядом с семьёй и спросить совета.
Но в этом мире я одна. И, сполоснувшись перед сном, обработав спортивный костюм заклинанием очистки, которому меня научила Ника, ложусь в кровать рядом с Пушинкой.
Воспоминания об Арендаре накатывают тёпло-холодными волнами, но последняя мысль, посещающая меня перед провалом в небытие, не о нём. Это вопрос: что ещё день грядущий мне готовит?
Глава 11
К обеду занятие боевой магии становится невыносимым. От бесконечного мысленного повторения «щит» и «атака» кажется, скручиваются мозги, а внутри поселяется ощущение тянущей пустоты.
Судя по сосредоточенности бледных парней, не одной мне не по себе.
Глядя на нас, наставник Дарион выпячивает подбородок, пожёвывает губу, щурится. И почёсывает перекинувшееся через плечо Пушинку. Растянувшись на нём, она кажется больше.
Щит Бальтара громко лопается, и громила падает на колени. Стрела энергетического удара пролетает над его головой.
— Первый пошёл, — хмыкает Дарион. — Поднимайся и продолжай.
— Не могу… — Бальтар растягивается на полу.
— Поднимайся. И продолжай. Остальные работают дальше.
Не знаю, как остальные, а я бы с радостью тоже полежала. Хотя бы пять минут.
Но наставник Дарион неумолим:
— Меняйтесь. — Он Бальтара чуть не за шкирку поднимает. Похлопывает по плечу. — Давай.
А я с опаской смотрю на стоящего в паре со мной Валариона: ему сейчас атаковать, но в своём щите я что-то не уверена… Но щит ставлю.
Энергетическая стрела Валариона, то ли от усталости, то ли из страха меня задеть, получается вдвое меньше обычного. Мой щит упруго её отталкивает.
Стрела Бальтара вырывается радужным светом, рассыпает брызги искр. До щита его напарника Герда она не долетает, развеивается световыми эффектами.
— Отлично, — наставник Дарион похлопывает Бальтара по плечу. — Сейчас иди отдыхать. И не используй магию, дай источнику перестроиться. А с завтрашнего дня у тебя усиленные тренировки.
— Спасибо, наставник, — широко улыбающийся Бальтар чуть не вприпрыжку уносится из зала.
— Герд, занимаешься со мной. Продолжаем. — Дарион несколько раз ударяет в ладоши, и мы дружно исполняем приказ.
О том, что значил этот всплеск света, я узнаю по пути в столовую: Валарион, как и несколько дней назад, поджидает меня на скамейке. Правда, на этот раз помощь с причёской мне не нужна, я волосы даже в косичку магией сплела.
— Валарион, почему стрела Бальтара засветилась?
— Его источник адаптировался после инициации, теперь ему можно заниматься интенсивнее.
— А раньше нельзя было?
— Это было бы слишком сильной нагрузкой. После инициации, которую мы проходили при поступлении в академию, источник перестраивается на более интенсивную работу. Из-за этого первое время тело более уязвимо, но постепенно привыкает, и соответственно усложняются занятия. — Прикрывшись ладонью, Валарион зевает. — Жаль, у меня не получилось перескочить, успел бы подремать перед экстренной лекцией.
— Кстати, как думаешь, что на ней будет? — Я тоже позёвываю.
Сегодня утром со звуковым оповещением в расписании появилась «Экстренная лекция профессора Огнада», но никто из студентов не знает, о чём она.
Мы с Валарионом зеваем одновременно.
— Это хорошо, — уверяет он. — Сильная усталость — признак приближения перелома. Хотя… даже не знаю, хочу ли усиленные тренировки. Вроде и так хорошо.
— А завтра посмотрим на Бальтара и определимся, хотим или нет.
— И то верно, — Валарион открывает передо мной дверь столовой.
На этот раз гвардейцы заходят следом. На миг гомон стихает, но, не обнаружив со мной принца, студенты продолжают есть, пить, заказывать еду и общаться. За столом у окна Ника вскидывает руку и указывает на свободные места рядом с ней.
— Отлично, посидим вместе, — оборачиваюсь к Валариону.
Но его нет.
Растерянно моргнув, обхожу сопровождающих меня «шкафов», но и за ними Валариона нет. И в очереди тоже нет.
— А где? — запрокинув голову, вопросительно смотрю на охранников.
— Вышел.
— Очень быстро.
Странно, конечно, но… Пожав плечами, берусь за поднос. И разворачиваюсь к сопровождающим:
— А вы когда едите?
— Когда вы на занятиях с наставником и ночью.
— Может, вам взять что-нибудь? — киваю на стойку с едой.
Не уверена, что им можно брать еду, ведь они не студенты, но я-то студентка, могу накладывать, сколько захочу.
— Спасибо, но не положено.
— Да и мебель с посудой здесь мелкие, неудобно будет.
— Если вдруг всё же решитесь, я вас подожду.
Если судить по выражению лиц, я им предложила что-то из ряда вон выходящее. Ах, да, они же не просто охранники, а военные, им наверняка со мной обедать не положено.
Заказывая суп немного шальной Зойде, снова задумываюсь о разнице восприятий: для правителей нормально ходить под охраной военных, есть при них, заниматься делами так, словно охранников нет, а мне это дико. Дико, что я буду кушать, а они в это время за мной присматривать.
— Что не так? — сразу, я едва присесть успеваю, спрашивает Ника.
— Не могу отделаться от мысли, что я ем, а охрана голодает.
Окинув стоящих в стороне гвардейцев задумчивым взглядом, она хмыкает:
— У них солидные запасы, не пропадут. — Ника поднимает с тарелки жареный пирожок и, с любовью разглядывая его, тянет: — Но я им очень, просто очень сочувствую.
— Может, тоже им пирожков взять? Перекусят, пока я на лекции…
Засмеявшись, Ника прижимается лбом к ладони.
— Что? — не понимаю я.
— Просто представила императорских гвардейцев, перекусывающих пирожками в коридоре.
— Но они же живые, наверняка едят. И перекусывают тоже.
— Конечно, но это так необычно, не вяжется с их суровым образом, что просто… — Ника смеётся ещё громче.
На нас оглядываются. Я утыкаюсь в тарелку. Она права, конечно, но трудно относиться к моим сопровождающим не как к обычным живым существам. Душа требует душевного общения, и пусть это тавтология, но зато очень верно передаёт ощущения.
Расправившись с пирожком, Ника вздыхает:
— Извини. Иногда забываю, что ты из другого мира.
