Он разворачивается и шаркающей неуверенной походкой направляется к двери.
Слегка обалдевшие от таких пожеланий студенты в растерянном молчании наблюдают за его уходом, но говорить начинают, лишь когда профессор исчезает в коридоре. Поднимается невообразимый гвалт: кто-то не хочет верить, кто-то убеждает поверить, тут и там звучит «кристаллы», «кристаллы» и отсылки к словам родителей, дедов, друзей.
Студенты точно бурный мечущийся в неудобном русле поток. В сердце этого кипения мы с Арендаром неподвижны. Его взгляд прожигает насквозь, горячие ладони при всей их нежности оставляют ощущение, что попытка освободиться бессмысленна.
И я всматриваюсь в его лицо, пытаясь понять, что он собирается делать?
Глава 13
— Прогуляемся? — Просьба в интонациях едва ощущается, но она есть.
Бурно обсуждающие лекцию и профессора Гирола первокурсники всё чаще косятся на нас, и хорошо ещё, что наши с Арендаром руки скрывает столешница.
Находиться здесь под общим присмотром невыносимо, и я киваю. Моё согласие отражается в радужках Арендара золотистым сполохом, он тянет наши руки наверх, на всеобщее обозрение, и я упираюсь. Арендар при его силе не сразу замечает сопротивление, его мышцы не напрягаются, продолжая вытягивать сцепленные пальцы.
От всеобщего позора и ссоры нас спасает Пушинка, из сумки доносится счастливое:
— Оииии!
А в следующий миг всё лицо Арендара облепляет мохнатое тельце. Пушинка похожа на белку-летягу.
— Оии, — она чуть не падает, пытаясь удержаться на Арендаре и поглаживать его.
Ему приходится отпустить меня, чтобы потянуть с лица мохнатое чудо.
И только когда он снимает «летягу», я осознаю, что в аудитории снова гробовая тишина.
— Это было покушение или?.. — шепчет кто-то в толпе.
— Хотела бы я знать… — отвечают тоже шёпотом.
— Оии. — Пушинка ластится к рукам Арендара, извернувшись, умудряется обернуть всю его кисть своей неожиданно тягучей тушкой.
— Мне кажется, или она подросла? — Арендар, не замечая пристального внимания окружающих, поднимает руку и заглядывает в громадные влюблённые глаза Пушинки.
— Подросла, — поспешно поднимаюсь.
На нас очень-очень внимательно смотрят. Прежде, чем успеваю сообразить, оставаться здесь, бежать или что-то говорить, Арендар поднимается и подаёт мне руку.
Быстрее вкладываю пальцы в его ладонь, чтобы с перепуга не натворить какой- нибудь глупости.
Гвардеец бесшумно освобождает нам путь в проход между столами.
И вот мы с Арендаром чинно шагаем к выходу. От напряжённого желания держать спину прямее и плечи развёрнутее сводит мышцы. Да и выражение лица у меня, наверное, каменное. Шаги и стук сердца кажутся невероятно громкими, хотя как слон я не топаю, да и второе точно иллюзия.
В коридоре Арендар на ходу придвигается и шепчет:
— Почему тебе страшно?
— Боюсь, кто-нибудь во мне взглядом дырку прожжёт, — почти не двигая губами, отзываюсь я.
— Привыкнут. Существа ко всему привыкают.
— С этим трудно поспорить.
Выход на крыльцо непростительно близко, я не успеваю собраться с мыслями: «Зачем он пришёл? Чего хочет? Что делать? О чём говорить? Можно ли расспросить о Видящих? Надо ли повторять о своей позиции в отношениях? Что делать-то?»
Солнечный свет ударяет в лица. Несколько десятков пар глаз устремляются на нас. Это невыносимо! Разворачиваюсь к Арендару, но и сзади нас уже подпирают и тоже смотрят.
Не привыкла я быть публичным человеком, никогда не думала, что такой стану. Словно мало мне было внимания с самого попадания сюда, теперь его в разы больше.
— Пойдём, — переплетая наши пальцы, Арендар тянет меня с крыльца. — Тут есть одно тихое место.
Надеюсь, он не о своих апартаментах. Я притормаживаю, но почти сразу понимаю, что мы направлялись в противоположную сторону, и продолжаю путь. Если Арендар и почувствовал заминку, об этом молчит.
Гвардейцы чеканят шаг следом за нами, несколько студентов склоняют перед Арендаром головы.
— А почему они кланяются? — после четвёртого удивляюсь я. — Ведь остальные этого не делают…
— Надеются обратить на себя внимание столь явным почтением, ведь устав академии предписывает обходиться без титульных проявлений вежливости.
— И как, обращают?
— Безусловно. Только с дурной стороны: они не выполняют предписание студентам.
Бедные-бедные Изольда и Вильгетта, они-то думали, что выказывают уважение, а на самом деле…
— Куда мы идём? — Оглядываю стелющуюся перед нами аллею и деревья: никогда не была в этой части академии.
— Потерпи немного и всё узнаешь. Впрочем, могу доставить мгновенно, но тогда придётся взять на руки.
— Прогулки полезны для здоровья.
Ещё минута молчания. И ни одного студента рядом. А я… всё больше задумываюсь о Видящих: если я из них, печать Дегона скрыла это от старшего и среднего принцев? Разумно ли спрашивать у Арендара о магах этого типа, ведь для него это больная тема?
Он подводит меня к небольшому квадратному домику у стены. Почему-то его тоже охраняют два гвардейца, газон вокруг притоптан. И ещё запах — едва уловимый оттенок цемента или штукатурки.
— Закрой глаза, — просит Арендар, а у самого в глазах смешинки, уголок рта дёргается в лёгкой полуулыбке.
Кажется, меня ждёт сюрприз. Что ж… послушно закрываю глаза. Тёплая ладонь накрывает их, Арендар нагло пользуется возможностью прижаться ко мне, но до пошлости не опускается, просто помогает войти в открывшуюся дверь.
Нас обдаёт влажностью и неопределённым запахом: то ли соль, то ли что-то химическое, но не неприятное. Шелест шагов отдаётся тихим эхом. Под ногами — камень. Арендар ведёт не прямо, а с уклоном вправо, а потом влево. И ведёт слишком долго для маленького дома! Я сбиваюсь с шага, но Арендар шепчет на ухо:
— Просто доверься…
— Это не так уж просто.
Эхо лениво повторяет наши голоса. Я иду дальше. Арендар останавливается. Его рука, нежно трепеща, соскальзывает по моему лицу жестом, больше похожим на ласку.
Вокруг слишком ярко, но не интенсивностью света, а по цветам: вертикальные полосы насыщенно-лилового, бордового, лимонно-жёлтого и изумрудного, голубого и оранжевого, розового и охристого. Полосы ровные и волнистые, широкие и узкие, пятнистые и почти однотонные.
Огромная пещера подземного озера с колоннами из дотянувшихся до водной глади сталактитов и ответвлениями в неведомые дали. Мы с Арендаром в сердце ослепительного природного великолепия, подсвеченного парящими в воздухе светильниками-шарами, стоим на платформе с полукруглым диваном и столиком фруктов.
